Чтение 10–й страницы книги ~Город без памяти~

подлый, ничтожный, то и имя у него некрасивое. А если благородный,
богатый, то мудрецы придумают ему красивое имя.

- Значит, гладиолус хуже таракана?

- Значит, хуже, - сказала девушка.

На реке показался еще один корабль.

Это было совсем удивительное сооружение: большой плот из толстых
бревен, на котором возвышался дощатый помост, устланный шкурами и коврами.
По бокам плота медленно вращались, ударяя ступицами о воду, большие
колеса, как на старинных колесных пароходах. На помосте стоял громоздкий
резной шкаф. Вокруг шкафа выстроились люди в лиловых рясах, круглых
шляпах, из-под которых свисали черные чадры с прорезями для глаз.

Стражники прервали экзекуцию и дружно повалились на колени. Матросы
на "корыте" тоже пали ниц. Только горбун остался стоять, глядя, как плот
поворачивает к берегу.

- Это еще кто? - спросила Алиса.

- Это сам повелитель грома и луны, верховный Клоп Небесный, первый
вкушец королевства.

- Ой, - сказал Пашка, - можно понятнее?

- Можно, - спокойно ответила девушка. - Первый вкушец - это верховный
жрец нашей земли. Вы знаете, что такое жрец?

- Конечно, - ответил Пашка, - это первобытный священник.

- Вот именно. У нас их называют вкушецами. Это приличнее.

- Почему приличнее?

- Потому что жрец жрет. А наши не жрут, а вкушают. Им кажется, что
вкушец - более красивое слово.

- Любопытно, - сказала Алиса. - Странный пароход. Колеса крутятся, а
трубы нет. Где же у него котел?

- Какой котел? - не поняла девушка.

- А колеса крутятся?

- А ты присмотрись, - сказала Речка.

Плот уже подошел поближе и тут Алиса поняла, что она ошибалась.
Колеса вращали люди, человек по десять каждое. Как белки в колесе они
работали ногами, потные, голые, несчастные.

- Это рабы? - спросил Пашка.

- Это грешники, - сказала Речка. - Бедные грешники.

- А в чем же они согрешили?

- Кто в чем, - сказала девушка. - Может, помник попался, может,
вкушецу не заплатил, или украл что-нибудь, или высморкался в храме. Много
бывает разных грехов.

- Их надо всех освободить! - сказал Пашка.

- Смотри, какой смелый! - улыбнулась Речка.

Когда плот подошел к берегу, люди в лиловых рясах распахнули дверцы
шкафа, и оттуда вышел очень худой сутулый человек, одетый так же, как
остальные жрецы, только на голове у него, словно корона, сияло золотое
солнце.

Жрецы склонились перед ним.

- А почему у них лица закрыты? - спросил Пашка.

- Потому что они вкушецы звезд и ночи. И никто не должен видеть лица
ночи.

- Слава тебе, знаменитый Клоп! - сказал горбун.

- Почему ты задержался? - спросил главный жрец. Голос у него был
глухой, потому что он говорил сквозь чадру.

- Навожу порядок среди моих рабов, - сказал поклон Таракан.

- Хорошо, что я тебя догнал, - сказал жрец. - Надо поговорить.

- Слушаю и повинуюсь. - Горбун протянул руку чтобы помочь жрецу сойти
на берег.

- Отойдем, - сказал Клоп Небесный. - Чужие уши не должны слышать
наших высоких бесед.

- Воистину, - ответил Таракан.

- Клоп с Тараканом, - фыркнул Пашка. - Смешно!

- Никто не думает, что это смешно. А кто подумал, уже умер, - сказала
Речка.

Горбун в полосатом наряде и лиловый жрец с солнцем на голове пошли к
кустам. За ними, на некотором отдалении, последовали стражники и монахи.

Горбун остановился совсем рядом с затаившейся в кустах Алисой.

- Вроде бы здесь можно поговорить, - сказал он.

- Да, они не услышат, - ответил жрец.

Они зашли за куст, и жрец откинул чадру. Под ней оказалось бледное
лицо, изрезанное морщинами. Из вышитой бисером сумки, что висела у пояса,
жрец достал кисет и курительную трубку. Набил трубку табаком, потом
вытащил из сумки кремень и огниво. Раскурил трубку. Горбун стоял молча,
глядел на жреца. Потом спросил:

- И какое же наказание положено тобой, Клоп Небесный, за такой грех?

- Медленное поджаривание на костре, - ответил тот, усмехнувшись -
Курение - страшный грех...

Жрец с наслаждением затянулся.

- ...с переходом всего имущества твоему храму, - закончил горбун
прерванную жрецом фразу.

- Не пропадать же деньгам грешника, - кивнул жрец.

- Тогда и я согрешу, - сказал горбун.

- Греши, уважаемый Таракан, - согласился жрец.

В руках горбуна оказалась плоская медная фляга. Горбун отхлебнул из
нее и спросил, вытирая тонкие голубые губы:

- О чем ты хотел поговорить со мной, властитель звезд?

- Там, в Убежище, - сказал жрец, - как доносят мои люди, есть много
странных и даже чудесных вещей.

- Я слышал об этом, - согласился горбун.

- Плохо будет, если они попадут в руки недостойным.

- Или дуракам, - сказал горбун.

- Как видишь, мы мыслим с тобой одинаково, мой ученик, - сказал жрец.
- Главное - не высовываться. Наши отряды невелики.

- Конечно, - сказал горбун, прихлебывая из плоской бутылки - Эти
бандиты-близнецы приведут с собой целую орду мерзавцев.

- И его Повелительство имеет армию.

- Наши люди не пойдут в первых рядах, - сказал горбун.

- Они должны остаться в живых...

- Чтобы забрать все чудесные вещи, что спрятаны нечестивцами.

Заговорщики замолчали.

Алисе очень хотелось чихнуть. Но она лежала так близко к горбуну, что
видела каждую ниточку на его полосатых штанах.

"Он же похож на осу, - подумала она. - На желто-синюю осу".

- А теперь мне хотелось поговорить с тобой еще об одном деле, -
сказал жрец, понижая голос.

- Я слушаю, несравненный Клоп.

- Наше Повелительство великий Радикулит...

- Да славится имя его! - воскликнул горбун.

- Да славится имя его, - тихо повторил жрец, - стареет.

- Но он еще крепок.

- Он еще крепок, но стареет. И мы обязаны думать о том, кто займет
его место в случае несчастья...

Алисе жутко хотелось чихнуть. Она чесала переносицу, но не помогало,
она извивалась на песке, стараясь удержаться...

И чихнула!

Заговорщики подпрыгнули от неожиданности и бросились бежать к берегу.

Впереди несся Клоп Небесный, подобрав лиловую рясу и мелькая худыми
голыми ногами. За ним, подпрыгивая, семенил горбун.

- Стража! - кричал он на бегу. - Оцепить кусты! Никто не должен уйти
живым! Там враги! Там подглядчики.

- Бежим! - крикнула Речка.

Она первой кинулась в гущу кустарника. Колючки цеплялись за рукава,
корни - за башмаки, сзади доносились вопли.

- Сюда! - крикнула Речка и пропала из глаз.

Оказалось, что в гуще кустарника есть лаз. Алиса нырнула туда.

Пещера. Вернее, яма в обрыве, тесная и сырая. Вчетвером они еле в ней
поместились.

- Теперь тихо, - сказала Речка. - Я думаю, они нас не найдут. Я тут
уже не раз пряталась.

- Зачем пряталась? - спросил Пашка.

- То работорговцы, то люди горбуна, то разбойники - мало ли кто хотел
меня утащить.

- Ну и жизнь, - сказал Пашка. - Никакой справедливости.

- А какая может быть справедливость для бедных?

- С этим надо кончать, - сказал Пашка.

- Трудно.

- Но ведь раньше было иначе, - сказала Алиса.

- Тише, - прошептала Ирия.

Алиса понимала: Ирию сжигает желание скорее вернуться в лес, найти
Тадеуша. И раз приходится терпеть и ждать, она будет терпеть и ждать, но
мысленно она не здесь, она в лесу.

Перекликались голоса. Солдаты и жрецы прочесывали кусты в поисках
злоумышленников.

В пещерке было душно, с потолка сыпалась земля Казалось, что прошел
целый час, прежде чем крики солдат утихли.

- Можно вылезать? - прошептал Пашка.

- Погоди, - ответила девушка, - они могли затаиться. Вкушецы ужасно
хитрые. Они привыкли ловить людей. Люди думают, что опасность миновала, а
они сидят и подстерегают.

И снова потянулось ожидание.

- А кто такие помники? - спросила вдруг Ирия. - Они живут в лесу?

- Они живут в Убежище, - сказала Речка.