жалко? Слушай, ты вообще за белых или за красных?
не был уверен. Почему Бергу не иметь такое же кольцо? Может, подобный
перстень - какой-нибудь опознавательный знак программы "Мономах", нечто
вроде пароля? Но тревога не уходила.
двинулись в город, но успели лишь пересечь маленькую привокзальную
площадь, как послышалось фырканье, и из ближайшего переулка, распугивая
непривычных к таким впечатлениям местных лошадей, выкатил небольшой
ярко-красный спортивный автомобиль. Степа хотел было на всякий случай
ускорить шаг, но Валюженич жестом остановил его и что-то пробормотал.
встречать.
же все разъяснилось. Дверца красного авто открылась, и оттуда выскочил
Шарль Карно в зеленой военной куртке, но без погон.
Тадеуш, я уже был в музее и завернул в местный отель! Что я должен был
подумать? И вообще, с твоей стороны - это последнее свинство! Мы же
договорились ехать вместе!
успокоился и сообщил, что он сам, равно как и его персональный автомобиль,
в их полном распоряжении, тем более, что до развалин церкви святого Иринея
придется добираться километров двадцать, а такси в этих диких местах не
водятся. Косухин вздохнул - похоже, тайная экспедиция Тэда была вовсе не
такой уж тайной.
булыжником улице. Бриньоган был двухэтажным: большие каменные, крытые
бурой черепицей дома, казалось, успели пережить не одно столетие. Люди
встречались редко, небольшой, под деревянным навесом рынок был пуст, лишь
время от времени по брусчатке мостовой проезжали велосипедисты или
крестьянские повозки.
половина здешних обитателей уверена, что Францией до сих пор правят
Бурбоны. Мой предок посылал в эти места не одну карательную экспедицию, да
все без толку.
экспедиция, объяснять не требовалось. Карно уловил его взгляд:
прямо как у вас. У меня, признаться, душа кипит. Самое шуанское гнездо!
Эх, сюда хотя бы одну "адскую колонну" генерала Россиньоля!
потомственный революционер. Автомобиль, изрядно распугав лошадей и удивив
редких прохожих, затормозил у похожего на все остальные двухэтажного дома,
где размещался местный музей. Появление трех путешественников вызвало
настоящий фурор. Пожилой директор, узнав, что к нему приехали из Парижа,
да еще из Сорбонны, потащил гостей в свой кабинет, угостил их все тем же
"кальвадосом" и сообщил, что весь музей в их полном распоряжении.
"фонды", а Шарль и Косухин прошлись по второму этажу, где была
представлена основная экспозиция. Вид старинных доспехов, прялок и
потемневших от времени распятий вызвал у Степы смертную тоску. Карно не
настаивал, он сам видал и не такое. Он потребовал предоставить им
отдельную комнату и кофейник, что было мигом исполнено. Затем неутомимый
Карно заварил кофе, а сам удалился, вскоре вернувшись с огромной,
обтянутой в потемневшую от времени кожу, книгой.
XIII века - самое ценное, что имеется в здешнем сарае. Покуда Тадеуш будет
мучиться своей ерундой, займусь делом.
заметил Карно, перелистав несколько толстых пергаментных страниц. - Здесь
ее того и гляди отдадут сапожнику! Смотри, Степан.
выписанных черными чернилами букв, на красную киноварь заглавий и на
странные, не похожие ни на что рисунки.
поближе.
дэви дает человеку больше, чем умение понимать без переводчика. Смотри
сюда. Просто разглядывай текст. Только внимательно.
совершенно незнакомые. Латинский шрифт под пером переписчика был искажен
до полной неузнаваемости. Косухин добросовестно вглядывался минуту-другую
и уже хотел отдать рукопись Шарлю, когда в голове внезапно промелькнула
странная фраза: "Многих порази..." Он вздрогнул, стал медленно водить
пальцем по строке, и странный далекий голос начал подсказывать ему:
аббатство святого Лаврентия, могилы вскрывши и живых многих порази. И
поднял герцог Пьер свое знамя над главным донжоном Ванна..."
взгляд на полетевший лист пергамента и вздохнул.
Степан?
донжоном Ванна..." - неуверенно повторил Степа.
третий день после Троицы..." - подхватил Карно, глядя в книгу. - Теперь
понял?
для него было несколько чересчур.
специалисты читают с пятого на десятое. Это что! Я позавчера взял хеттский
текст. Его вообще никто никогда еще не переводил. И вот пожалуйста, узнал
о каком-то Табарне, который ходил войной на город Цальпу и захватил быков
и три колесницы. Жаль, никто не поверит. Пока, по крайней мере. Больше
покуда не читай - устанешь с непривычки.
хватало и так. То, что он умел теперь, было поразительно - но совершенно
бесполезно. На что ему, командиру рабоче-крестьянской Красной армии,
умение читать этот архивный хлам? Это для Шарля, ну и для Валюженича,
конечно, тоже...
У меня сперва дико болела. Ничего, Степан, это только начало. Я уверен,
что смогу еще больше. Представь, беру старое письмо - и начинаю
разговаривать с автором! Уверен, это получится.
человечества, чем сгинуть где-нибудь у вас в Таврии во время штыковой.
нашел в себе сил кинуться на защиту столь нагло попираемых пролетарских
идеалов. Стало страшно он боялся Шарля и еще больше - себя. Странный дар
он получил в заброшенном храме, когда пил из холодной серебряной чаши...
хлебнул холодного кофе и удовлетворенно проговорил:
XII-го века. Ну, теперь порядок. Скучали? Шарль, ты что, за "Хронику"
взялся?
разглядывали. Ну что, можно ехать?
обследовали года два назад, но лишь сняли план и сфотографировали. Думаю,
мой визит не вызовет удивления.
Как говорится: "Вперед, сыны отчизны милой, мгновенье настанет..."
решительными археологами. Предстоящая поездка ему почему-то окончательно
разонравилась. Книга еще ничего, а вот если Карно вздумает поговорить с
какой-нибудь каменной статуей...
дороге. Слева и справа виднелись небольшие поля, на которых колосилась
невысокая, только начинавшая желтеть озимая пшеница. Затем поля кончились
и потянулись пастбища, по которым бродили упитанные бретонские буренки.
Земля была неровной, то и дело она горбилась небольшими холмами, там и сям
громоздились серые валуны. Все это было под стать безрадостной погоде и
поневоле наводило на невеселые мысли.
Вначале Шарль долго язвил Валюженича, обвиняя его в научном эгоизме и
нетоварищеском поведении. Вдобавок он ярко нарисовал картину неизбежного
путешествия бросивших его приятелей на старой крестьянской подводе,
которая всенепременно опрокинула бы их в кювет. Валюженич отшучивался,
хотя и вынужден был признать неизбежные преимущества автомобильного
транспорта. Затем оба приятеля пустились в рассуждения о святом Иринее, к
Орлов Алекс
Прозоров Александр
Панов Вадим
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Вронский Константин