Чтение 10–й страницы книги ~Лавка сновидений~

вошла в обиход как символ искупления первородного греха.

Потрясенный Иуда кинулся бегом к Лобному месту...

x x x
На вершине холма стояло три креста. У среднего, с надписью "Царь
иудейский", распростершись ниц, лежал плачущий Симон.

Иуда плюхнулся рядом с ним.

- Рабби!!

- Совсем слаб твой рабби, - сказал один из стражников, рассматривая
снятые с Курочкина доспехи. - Еще и приколотить как следует не успели, а он
сразу того... - стражник закатил глаза, - преставился!

- Со страха, что ли? - сказал второй стражник, доставая игральные
кости. - Так как, разыграем?

- Давай!

Иуда взглянул на сморщенное в смертной муке бледное лицо Учителя и
громко заголосил.

- Ишь, убивается! - сказал стражник. - Верно, родственничек?

- Послушайте! - Иуда встал и молитвенно сложил руки. - Он уже все равно
умер, позвольте нам его похоронить.

- Нельзя. До вечера не положено снимать.

- Ну, пожалуйста! Вот, возьмите все, только разрешите! - Иуда высыпал
перед ними на землю деньги, вырученные за осла.

-- Разрешить, что ли? - спросил один из стражников.

-- А может, он и не умер еще вовсе? - Второй служивый подошел к кресту
и ткнул копьем в бок Курочкина. - Пожалуй, помер, не дернулся даже. Забирай
своего родственничка!

Между тем остальные продолжали рассматривать хитон.

- Справная вещь! - похвастал счастливчик, на которого пал выигрыш. -
Сносу не будет!

Потрясенные смертью Учителя, апостолы торопливо снимали его с креста.
Когда неловкий Иуда стал отдирать гвозди от ног, Курочкин приоткрыл глаза и
застонал.

- Видишь?! - шепнул Иуда на ухо Симону. - Живой!

- Тише! - Симон оглянулся на стражников. - Тут поблизости пещера есть,
тащи, пока не увидели!

Стражники ничего не заметили. Они были целиком поглощены дележом
свалившихся с неба тридцати сребреников.

Оставив Курочкина в пещере на попечении верного Симона, Иуда помчался
сообщить радостную весть прочим апостолам.

Курочкин не приходил в сознание.

В бреду он принимал Симона за своего аспиранта, оставленного в двадцать
первом веке, но обращался к нему на древнееврейском языке.

- Петя! Петр! Я вернусь, обязательно вернусь, не может же Хранитель
оказаться такой скотиной! Поручаю тебе, в случае чего...

Пять суток, отпущенных Хранителем, истекли.

Где-то, в подвале двадцатиэтажного здания мигнул зеленый глазок
индикатора. Бесшумно включились релейные цепи.

Дьявольский вихрь причин и следствий, рождений и смертей, нелепостей и
закономерностей окутал распростертое на каменном полу тело, озарил пещеру
сиянием электрических разрядов и, как пробку со дна океана, вытолкнул
Курочкина назад в далекое, но неизбежное будущее.

- Мессия!! - Ослепленные чудесным видением, Иоанн, Иаков, Иуда и Фома
стояли у входа в пещеру.

- Вознесся! - Симон поднял руки к небу. - Вознесся, но вернется! Он
меня нарек Петром и оставил своим наместником!

Апостолы смиренно пали на колени.

*

Между тем Курочкин уже лежал в одних плавках на диване гостеприимного
заведения Казановака. Его лицо и лоб были обложены тряпками, смоченными в
растворителе.

- Ну, как попутешествовали? - спросила Маша, осторожно отдирая край
бороды.

- Ничего.

- Может, вы у нас докладик сделаете? - поинтересовался Казановак. - Тут
многие из персонала проявляют любознательность насчет той жизни.

- Не знаю... Во всяком случае не сейчас. Собранные мною факты требуют
еще тщательной обработки, тем более, что, как выяснилось, евангелисты
толковали их очень превратно.

- Что ж, конь о четырех ногах и тот ошибается, - философски заметил
Казановак. Он вздохнул и, тщательно расправив копирку, приступил к
составлению акта на недостачу реквизита.

- Что там носят? - спросила Маша. - Длинное или короткое?

- Длинное.

- Ну вот, говорила Нинке, что нужно шить подлиннее! Ой! Что это у вас?!
- Она ткнула пальцем в затянувшиеся розовой кожицей раны на запястьях. И
здесь, и здесь, и бок разодран! Вас что, там били?

- Нет, вероятно поранился в пути. Казановак перевернул лист.

- Так как написать причину недостачи?

- Напишите, петля гистерезиса, - ответил уже поднаторевший в
терминологии Курочкин,

* ОБЫКНОВЕННАЯ ФАНТАСТИКА *

ПОЕЗДКА В ПЕНФИЛД

Современная сказка

- Пожалуй, я лучше выпью еще коньяку, - сказал Лин Крэгг.

Подававшая чай служанка многозначительно взглянула на Мефа.

Тот пожал плечами.

- Зачем вы так много пьете, Лин? В вашем положении...

- В моем положении стаканом больше или меньше уже ничего не решает.
Вчера меня смотрел Уитроу.

- Теперь мы справимся сами, Мари, - сказал Меф. - Оставьте нам кекс и
коньяк.

Он подождал, пока служанка вышла из комнаты.

- Так что вам сказал Уитроу?

- Все, что говорит врач в подобных случаях пациенту. Вы не возражаете?
- Крэгг протянул руку к бутылке.

- Мне, пожалуйста, совсем немного, - сказал Меф.

Несколько минут он молча вертел в пальцах стакан.

- Вы знаете, Лин, что труднее всего бывает находить слова утешения. Да
и не всегда они нужны, особенно таким людям, как вы. И все же поймите меня
правильно... Ведь в подобных случаях всегда остается надежда...

- Не нужно, Эзра, - перебил Крэгг. - Я не понимаю обычного стремления
друзей прибавить к физическим страданиям еще и пытку надеждой.

- Хорошо, не будем больше об этом говорить.

- Вы знаете, Эзра, - сказал Крэгг, - что жизнь меня не баловала, но
если бы я мог вернуть один-единственный момент прошлого...

- Вы имеете в виду ту историю?

Крэгг кивнул.

- Вы никогда мне о ней ничего не рассказывали, Лин. Все, что я знаю...

- Я сам старался ее забыть. К сожалению, мы не вольны распоряжаться
своей памятью.

- Это, кажется, произошло в горах?

- Да, в Пенфилде. Ровно сорок лет назад. Завтра - сорокалетие моей
свадьбы и моего вдовства. Он отпил большой глоток. - Собственно говоря, я
был женат всего пять минут.

- И вы думаете, что если бы вам удалось вернуть эти пять минут?..

- Признаться, я постоянно об этом думаю. Меня не оставляет мысль, что
тогда я... ну, словом, вел себя не наилучшим образом. Были возможности,
которых я не использовал.

- Это всегда так кажется, - сказал Меф.

- Возможно. Но тут, пожалуй, особый случай. С того момента, как Ингрид
потеряла равновесие, было совершенно очевидно, что она полетит в пропасть. Я
достаточно хорошо владею лыжными поворотами на спусках и еще мог...

- Глупости! - возразил Меф. - Вся эта картина придумана вами потом.
Таково свойство человеческой психики. Мы неизбежно...

- Нет, Эзра. Просто тогда на мгновение меня охватило какое-то
оцепенение. Странное фаталистическое предчувствие неизбежности беды, и
сейчас я готов продать душу дьяволу только за это единственное мгновение. Я
так отчетливо представляю себе, что тогда нужно было делать!

Меф подошел к камину и стал спиной к огню.

- Мне очень жаль, Лин, - сказал он после долгой паузы. - По всем
канонам я бы должен был теперь повести вас в лабораторию, усадить в машину
времени и отправить путешествовать в прошлое. К сожалению, так бывает только
в фантастических рассказах. Поток времени необратим, но если бы даже сам
дьявол бросил вас в прошлое, то все события в вашей новой системе отсчета
были бы строго детерминированы еще не существующим будущим. Петлю времени
нельзя представить себе иначе, как петлю. Надеюсь, вы меня поняли?

- Понял, - невесело усмехнулся Крэгг. - Я недавно прочитал рассказ.
Человек, попавший в далекое прошлое, раздавил там бабочку, и от этого в
будущем изменилось все: политический строй, орфография и еще что-то. Это вы
имели в виду?

- Примерно это, хотя фантасты всегда склонны к преувеличениям.
Причинно-следственные связи могут быть различно локализированы в
пространстве и во времени. Трудно представить себе последствия смерти
Наполеона в младенческом возрасте, но, право, Лин, если бы ваша далекая
прародительница избрала себе другого супруга, мир, в котором мы живем,
изменился бы очень мало.

- Благодарю вас! - сказал Крэгг. - И это все, что мог мне сообщить