мешала боль, но все-таки погрузился в зыбкий полусон-полуявь, и явью была
темнота и холодная сырость, а сном было все остальное.
солнцу, пробивая облака, и вот-вот раскинется над головой необъятная
голубизна, только ботинок слишком тесен и сжимает, сжимает ступню... Ему
казалось, что он босиком идет по заснеженному Крещатику и у него мерзнут
ноги, а люди удивленно смотрят на него из окон троллейбусов... Ему
казалось, что он заблудился в подземных ходах Киево-Печерской лавры, свет
не горит, и по ногам гуляет ветер... Ему казалось, что за истребителем
увязалась "летающая тарелка" из видеофильмов: словно притянутая магнитом,
спланировала на крыло самолета, из тарелки высунулась зеленая рука и
застучала по фюзеляжу...
продолжались. Наконец капитан понял, что кто-то дергает закрытую на крючок
входную дверь. Спросонок он подумал, что это прилетели за ним, но стоячая,
как болотная вода темнота быстро привела его в чувство. Дверь рванули раз,
еще раз и еще, потом звякнуло, заскрипело, и в коридоре раздались шорохи и
приглушенные стуки.
постукивало в коридоре, слышались чьи-то осторожные шаги, что-то
пощелкивало, и словно бы сыпали на бумагу песок. Белов до боли сжимал
пальцами деревяшку и вглядывался, вглядывался в темноту, стискивая зубы и
проклиная свой учебный полет, свои истребитель и проклятую, проклятую
Зону...
потолок бледно-голубое сияние, и раздались протяжные вздохи и протяжный
знакомый стон.
вскочил на ноги, изо всех сил метнул штакетину и заорал, оглушая себя этим
истерическим криком:
силуэт расплылся, и перед глазами капитана замаячило тусклое пятно. Белов
упал от боли, ударившись локтем об пол, успел услышать еще, как в другой
комнате что-то зазвенело, словно камнем высадили окно - и предохранители,
которыми природа заботливо снабдила человека, отключили его сознание.
среди черных унылых полей. На дороге ничком лежал человек. Руки его были
неловко подвернуты под туловище, и вся его неудобная поза однозначно
говорила о том, что человек не просто прилег отдохнуть.
приподнял и повернул его голову с широко открытыми остекленевшими глазами.
И обмер.
катился, удаляясь, знакомый треск, за окном хмурилось серое небо. Белов
оттолкнулся от пыльных половиц и сел, стараясь не тревожить тупо ноющую
ступню. Серый утренний свет разливался по комнате с ободранными обоями,
отражался в осколке зеркала на стене, тонул в темных углах, где
попрятались ночные сны. Яблоня за окном дрожала ветвями на ветру.
должны увидеть на кладбище яркий купол его парашюта, сесть, подойти к
креслу и брошенному гермошлему и понять, что он решил переждать дождливую
холодную ночь в покинутом селе.
к стене, взял штакетину, вернулся к груде тряпья, которое оказалось
пестрыми половиками, рваной телогрейкой и белым, но очень грязным халатом,
взял вторую штакетину, поднялся и направился к выходу.
губами, толкнул ее - заскрипело, заныло - и вышел на улицу.
подавшись к сидящему рядом светловолосому усатому крепышу из группы
поиска:
выселяли. А что?
серый неподатливый воздух, плыл внизу черный лес. Пилот курил и что-то
насвистывал.
постреливают на постах. А вообще, чего ты хочешь, капитан? Зона ведь, тут
же все одичали. Лисы без шерсти, лысые, как... - Крепыш повел глазами на
лысину пилота. - Куры стаями бегают, уже и двухголовые попадаются, опять
же собаки...
на Белова.
приставил ладонь к губам.
Мы здесь работаем, понимаешь? Работаем. Так что всякое бывает.
выйти на улицу, он прочитал неровно обведенные красным карандашом строчки,
напечатанные на пожелтевшем листке районной газеты, прикнопленной к двери,
и тем же карандашом написанное на полях матерное слово.
он концовку виршей какого-то местного жизнерадостного поэта, - верим, что
покоренный и мирный атом будет работать на нас...
вертолетом лежали поля, и от горизонта до горизонта тянулась
железобетонная стена, и над стеной в пять рядов ощетинилась колючая
проволока".
финальную точку, в голове, груди, животе было пусто, как в обреченном на
снос доме, который уже покинули последние жильцы. "Выпитость" - называл
такое состояние Александр Блок. Я не был, конечно, Александром Блоком, но
прекрасно ощущал, что значит это его определение. Произведение как бы
истекло из меня, и уже отделилось от меня, и вот лежало передо мной на
столе листками исписанной бумаги, воплощенное... Лежало рядом с
пепельницей, утыканной окурками, рядом с будильником, показывавшим начало
шестого.
оказывается только отблеском того, о чем думал, что хотел сказать. И
всегда остается недовольство собой.
спешил ложиться, потому что знал - все равно сразу не усну, все равно буду
лежать в темноте и еще и еще раз прокручивать в памяти только что
завершенный рассказ, и повисший в комнате табачный дым заставит неровно
биться сердце.
подвала, серым прямоугольником проступавшей в полумраке. Я спускался по
этим холодным ступеням, а дверь не становилась ближе. А потом ступени
исчезли и я оказался перед ней и застучал кулаком по ржавому железу, но
дверь была заперта. Я стучал и стучал, настойчиво и монотонно, и дверь
медленно приоткрылась. Из темноты потянуло холодом.
сразу сообразил, что это стучат соседи сверху. Возможно, они занимались
мелким ремонтом. Или подрабатывали изготовлением ящиков. Я заставил себя
встать и, завернувшись в одеяло, подошел к окну и захлопнул раму. Потом
бросился назад к дивану со всей скоростью, возможной для завернутого в
одеяло человека, упал на него и поджал колени к животу, пытаясь согреться.
В комнате было холодно как где-нибудь на Луне или в Поясе астероидов. Зато
полностью выветрился табачный дым, и голова почти не болела от недосыпу -
а шел-то всего лишь одиннадцатый час воскресного утра.
которые мы слышим во сне, так хорошо увязываются с содержанием сна? Почему
сюжет сна словно подводит нас к этим звукам, хотя мы не можем знать, когда
они раздадутся и какими будут? Ну вот возьмем сон с этой дверью в подвал.
Я спускался к ней до того, как раздался стук соседей, поднял руку,
намереваясь постучать - и прикосновение моей руки к двери, произошедшее во
сне, совпало с тем моментом, когда сосед начал сколачивать свои ящики.
Или, скажем, сон со звонком. Я во сне прихожу в гости к Залужной, нажимаю
звонок - и его мелодичные переливы оказываются реальным звонком в дверь
моей квартиры. Это было не так давно, когда ни свет ни заря мне нанес
визит музейный работник Карбаш, чтобы поплакаться об очередных проблемах с
очередной псевдоженой. Выходит, во сне мы как бы предвидим будущее? Узор
сна с самого начала выстраивается так, чтобы подвести нас к этому
будущему. Что-то в этом, наверное, есть? А вещие сны? Проскопия, дар
предвидения событий... Это уже дело парапсихологии... Есть ли какое-то
объяснение?..
Лондон Джек
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Шилова Юлия