немного на боку, глядя на сиреневую дымку и думая о том, что завтра
предстоит долгий обратный путь. Внезапно отяжелела голова и глаза
закрылись. Он словно провалился в черный колодец, словно тонул в Иордане,
все глубже погружался в болотную трясину, и сжималось, сжималось сердце, и
где-то далеко, за звездами, в Доме Создателя, плыла, колыхалась,
расползалась дрожащими легкими тенями сиреневая дымка...
ли визгливо пролаял вдалеке волк... Ничего он не понимал, только
чувствовал, как уплывает, утягивается куда-то сиреневая дымка,
затуманившая сознание - и долго лежал с тяжелой головой, глядя то на
звезды, то на черную бездну внизу, под обрывом, в которой не было
отражений. Он не испытывал страха, он давно уже не боялся никого и ничего,
разве что ночного кладбища за Лесным Ручьем, и ничто не угнетало его, и не
гнало прочь, как у Заколдованных Деревьев, скрывавших какое-то древнее
безумие, о и оставаться на этом обрывистом берегу он почему-то не мог.
Чуть заметно светилась в ночи вернувшаяся сиреневая дымка. Павел проверил,
на месте ли нож, подобрал обломок пики и, выставив перед собой руки,
направился в чащу, так и не разобрав, что же творится с ним.
заплескалось прозрачной рыбой-пятихвосткой чистое утро, его вновь, как
когда-то, настигло оцепенение, и не просто оцепенение - а с видениями. Он
стоял, прислонившись плечом к стволу и опираясь на свою сломанную пику, и
видел что-то странное, то, чего никогда не бывало ни с ним, ни вообще в
Лесной Стране.
трещинами, сквозь которые пробивалась удивительная зеленая трава, цветом
своим похожая на чешую рыб из лесных ручьев. По обеим сторонам дорожки
тянулись ровные, будто срезанные ножом, зеленые кусты, а за ними
возвышались невиданные деревья с широкими, тоже зелеными листьями. В небе
парили сказочные пушистые белые облака, как на рисунках в книгах - таких
облаков никогда не бывало в небе Лесной Страны. За кустами и деревьями
виднелись разноцветные конструкции: большие вращающиеся кольца с
сиденьями, вертикально стоящие лестницы, изогнутые бревна на подпорках,
идущие параллельно земле, качающиеся сиденья, подвешенные между столбами,
большой ящик с низкими бортами, наполненный песком. И везде, везде на этом
пространстве прыгали, бегали, качались, кружились на сиденьях, лазили по
лестницам и бревнам, копались в песке дети, множество детей в красивой
одежде, словно сошедших с книжных рисунков. Он никогда еще не видел
столько детей сразу, вместе; их было там никак не меньше тридцати... Потом
он почувствовал, что на шее сидит кто-то легкий, опираясь на его голову, и
понял, что осторожно придерживает руками маленькие ножки.
большое, а звездочки малюсенькие?
маленькими. Хотя на самом деле многие из них - Полярная, Бетельгейзе,
Денеб - намного больше Солнца.
маленькие потому, что плохо кушают!
сон, навеянный прочитанными книгами. Но видения приходили к нему и потом,
в августе и октябре, ноябре и январе, и не было во всей Лесной Стране
таких книг, которые могли впечатать в его сознание, в его память эти
образы.
двигался, парил в голубизне, втекающей через маленькое круглое окно в
вогнутой стене длинного помещения, уставленного рядами кресел. Внизу, за
оконцем, от горизонта до горизонта тянулся пушистый плотный туман, образуя
впадины и нагромождения скал, похожий на застывший пар над горячим лесным
источником. В высокой голубизне, кое-где подернутой белой дымкой, горело
яркое солнце. Потом он почувствовал, что словно скользит с невидимой горы,
так что захватило дух - и плотная пелена затянула оконце. Такие туманы
окутывали город после сезона дождей, когда прохожие тенями вырисовывались
буквально за два шага до встречи и тут же таяли за спиной.
далекую землю - расчерченные квадраты желтых и черных полей, дороги,
окаймленные деревьями. Солнце поочередно вспыхивало в маленьких озерах,
рассыпанных внизу, на равнине, осколками гигантского зеркала. Качнулся и
накренился горизонт, вздыбилась земля - и вновь встала на место, и
надвинулась широкая река с плывущей большой белой лодкой, с мостами на
мощных опорах, и приблизился высокий зеленый берег, и в зелени золотились,
искрились под солнцем купола, и стояла над рекой огромная светлая женская
фигура с мечом и щитом в поднятых к небу руках. Наваливался, надвигался,
всплывал к небесам бескрайний город - бесконечное нагромождение
причудливых зданий, беспредельная путаница широких и узких улиц,
ошеломительное множество автомобилей, автобусов и людей...
автомобиля, и шоссе уносилось, уносилось под колеса, а еще взбирался на
холм, поросший деревьями, и вместе с белокурой курносой
девчушкой-подростком с высоты толстостенного замка смотрел на
распростершийся внизу город с остроконечными крышами старых домов и
высокой белой башней на древней площади.
словно выросшему из сказок... Ел что-то белое, вкусное и холодное, сидя в
тихом домике с разноцветными стеклами...
старые, выгоревшие на солнце рисунки, но продолжали повторяться, хотя все
реже и реже.
покоя, заставляя вздрагивать и просыпаться среди ночи, и до утра глядеть в
темноту.
страхом, заставляющим бросать все и уходить, уходить от дома. Что могло
внушить такой страх? Предчувствие того, что вот-вот разверзнется земля или
обрушатся небеса, что появился на горизонте всадник на бледном коне и ад
следует за ним, что вышла из дыма саранча с человеческими лицами и
львиными зубами, и с жалами на скорпионьих хвостах? Ощущение конца света,
гибели мира, неминуемого и скорого дня гнева, дня скорби и тесноты, дня
опустошения и разорения, тьмы и мрака, облака и мглы?..
гнал людей по дороге, туда, где было спасение от страха. С белесого
выгоревшего летнего неба струился зной, поля, то понижаясь, то повышаясь,
тянулись к горизонту, и дрожал над ними горячий воздух, и покинутые домики
в низинах у прудов, в окружении огородов и деревьев, вдыхали зной темными
проемами распахнутых настежь дверей... Земля на обочинах растрескалась,
неподвижна была редкая пыльная трава, и деревья вдоль дороги почти не
давали тени. Пыль, пыль, пыль тяжело висела над дорогой, пыль садилась на
лица людей, и пот стекал по щекам. И шум моторов, и детский плач, и грохот
гусениц - сквозь пыль и жару. Ехали в автомобилях и автобусах, на
бронетранспортерах и грузовиках, и облепив башни танков, и трясясь в
тракторных прицепах. Шли, устало волоча ноги и толкая перед собой тележки
с наваленным грудой скарбом, махали догонявшим их грузовикам и автобусам
и, если удавалось, втискивались, оставляя на дороге мешки и узлы из
простыней, скатертей и одеял. И тянулась, от горизонта до горизонта
тянулась вереница людей и машин, в клубах пыли устремляясь под злым летним
солнцем туда, где было спасение...
вперед.
и в придорожных полях, и кто-то жег костры и резал хлеб, и кто-то кормил
детей на ходу, и кто-то кричал, потрясая автоматом: "Бодрее, бодрее,
товарищи! Уже скоро..." Светились и двигались фары...
фоне проснувшегося неба, - высокий, колышущийся, переливающийся розовым и
изумрудным, палевым и фиолетовым раскидистый шатер, словно старый
цирк-шапито, словно мираж - и оттуда струилась, струилась надежда, манила,
звала к себе, невидимыми гигантскими ладонями задерживая, отталкивая
беспричинный страх, повисший над дорогами и бездорожьем.
выскакивали из автобусов, бросали тележки, сминали танками высокую
пшеницу, буксовали - ревели моторы, сизый дым из выхлопных труб
расплывался в чистом утреннем воздухе, - бежали, ехали, врывались лицами,
капотами, дулами танковых пушек в переливающиеся зыбкие стены шатра - и
окунались в тишину и прохладное успокоение...
маячила фигура Черного Стража. Страж поднял руку, погрозил тонким пальцем,
и Павел почувствовал неприятный холод в виске. Он открыл глаза, потер
онемевшую щеку, пошарил в траве - и сразу наткнулся на широкий лист
холод-корня, успевшего за эти ночные часы вылезти из земли и распластаться
под головой.
что-то Умирающий Лес, но, кажется, небо все-таки едва уловимо посветлело.
город был закрыт, да и в другие тоже. "Будет трудно - приходи за советом",
- сказал Черный Страж после их разговора у питейки.
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Лондон Джек
Орлов Алекс
Мороз Александра