Юрину модель).
она уходила в лунный искрящийся туман.
винта сотрясали кабину и плоскость. Но сразу винт превращался в почти
невидимый мерцающий круг, и вместо тряски появлялась мелкая щекочущая
дрожь. Воздух начинал свистеть вдоль бортов. Стрелки на циферблатах
вздрагивали, как усики проснувшихся бабочек.
плит. Еще газу! Ручку управления - потихоньку на себя... Ф-ф-ф! - шипит
воздух, и крылья мягким взмахом поднимают над бетоном. Я вжимаюсь в
клеенчатое сиденье. Посильнее тяну к себе обмотанную синей изолентой
рукоять...
сил. Справа и впереди стоят, как острова, кучи белых облаков. Мотор гудит
ровно и негромко, а встречный воздух шумит изо всех сил. Странно звучат
стальные растяжки между крыльями. Дребезжат жестяные колечки брезента.
пришнурованной к металлическим трубкам. Парусина мелко трепещет. В щели на
днище врывается ветер, бьет по ногам. Резко, зябко... Но это же
замечательно! Ноги у меня чувствуют! Потому что здесь я не дома, не на
земле! Здесь иная жизнь.
привычки.
цепляет край отверстия в полу. Нервничать и крепко давить нельзя, а
следует качнуть ступней вправо... Нельзя слишком сильно брать ручку на
себя: самолет задирает нос и мотор "тух-тух-тух" - как у дяди Юриного
жигуленка на крутом подъеме... Когда делаешь поворот, вести ручку
управления в сторону и нажимать педаль надо одновременно. И плавно, плавно
- машина не терпит рывков.
земле. Иногда я с обмиранием в душе вводил самолет в пике. Скорость -
сумасшедшая, растяжки воют и даже выгибаются от встречного ветра, а по
ногам словно лупят гибкие ледяные пропеллеры. И вот теперь, на такой
скорости, если ручку потянуть к себе, можно запросто взмыть к зениту и
войти в мертвую петлю... Но я на это не решился ни разу. Я же
всего-навсего Ромка Смородкин, а не штабс-капитан Нестеров...
полеты, когда внизу, вверху, по сторонам - лунный и звездный простор,
ватные горы облаков. Горы эти медленно проплывают назад, а ты сидишь,
откинувшись к спинке и только чуть пошевеливаешь педали, выравнивая
нечаянный крен, умело играешь с пространством.
и близким. Видимый за окном автомобиль можно представить жучком, бегущим
по подоконнику, я колокольню "поставить" на ладонь, будто карандашик.
Где-то я читал, что это называется "эффект линейного зрения". Но наяву это
обманный эффект - не на самом деле, а "как будто". А во сне я научился по
правде приближать и уменьшать то, что видел.
представлял размером с глобус. В поле зрения при этом она занимала столько
же места, сколько и раньше, но оказывалась всего в двадцати метрах от
меня. И я облетал ее по орбите, как шмель облетает висящий в саду фонарь.
варежку, и я насаживал его на палец, словно комок пуха. И дул на него, и
оно разлеталось на клочки, таяло.
непостижимой дали огненных шаров превращались в искрящуюся вокруг меня
метель. Звездные искры пролетали рядом, покалывали ладони, когда я
высовывал руки из кабины...
бесконечен.
входило понимание, какая она, эта бесконечность, непостижимая и
загадочная. И еще - она была живая. Она то ли дышала, то ли пульсировала.
Равномерный пульс доносился из самого-самого далека, из-за пределов
звездного пространства. Словно короткие вздохи сверхгромадного дремлющего
существа или эхо великанских барабанов. Вроде бы и неслышные, они
отдавались внутри меня мягкими "замирательными" толчками.
когда залетал слишком далеко и начинал задумываться о бескрайности мира.
запустил мотор и после короткого разбега круто и весело пошел в высоту.
Мне повезло: тени черных орлов не напали. И уже через минуту я летел среди
лунно-серебристых груд, похожих на пушистые айсберги.
послушностью самолета. Сбросил кроссовки и носки, чтобы босыми ступнями
чувствовать рубчатую резину педалей. Слегка покачивал свой L-5 и держал
курс прямо на нижнюю звезду в хвосте Большой Медведицы.
увидел, то ли просто понял - в один миг! - что это с земли в высоту уходит
узкий деревянный тротуар! Тот, что начинался у коллектора на Мельничном
болоте.
поздно! Сейчас будет удар, треск, вспышка, чернота!
полутемный потолок. За окном светилась бледная июньская ночь. А сердце под
ребрами: бух-бух-бух... Даже в ушах отдавалось.
сразу догадался, кто это.
ключик на шнурке. - Открывает любые замки. Почти волшебный... - Шепот у
Сережки был особый, таинственный.
Главное - спуститься с балкона...
Он легко вынес меня на балкон.
а здесь не труднее...
перекладинами. Поскольку это был сон, я не очень боялся. Позволил Сережке
опустить себя за перила и, перехватывая палки, ловко добрался до земли.
Сел в прохладную траву.
которого пахло смазкой и пыльной резиной.
Сережкой не загремлю.
я ухватился за руль. Ноги нечувствительно заболтались впереди педалей.
качнулся навстречу. Я услышал, как головки травы защелкали по моим
кроссовкам. Тряхнуло. Я засмеялся от радости.
боялся. Правда был внутри щекочущий холодок, но не от страха, а от
предчувствия приключений.
кузнечик. Однако настоящей ночи не было, на севере, в просветах среди
многоэтажек неярко желтела июньская заря.
бурьян, раздвинул доски. Сперва протащил в широкую щель велосипед, потом
Маккарти Кормак
Володихин Дмитрий
Скальци Джон
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Сертаков Виталий