Чтение 10–й страницы книги ~Осенние визиты~

провокационных идей, чтобы завтра с улыбкой пронаблюдать реакцию. А еще
можно через интернетовские серверы выплыть где-нибудь в Париже и
посмотреть прогноз погоды с французских спутников - неизмеримо более
точный, чем беспомощное гадание нищих казахстанских метеорологов...
неужели у них нет компьютера и модема?

Все можно. И все - в том, виртуальном пространстве. Лишь там он смел
и почти всемогущ. В реальной жизни человек не способен изменить даже свою
судьбу - не то, чтоб судьбы человечества. Он потому и любит компьютерный
мир - тот дает иллюзию власти. Во всех своих проявлениях - от мощных
текстовых редакторов до сетей, где нет расстояний, и игр, где сокрушаешь
цивилизации и покоряешь галактики...

Слабо скрипнула дверь. Казалось, что почти рядом, на кухне... хороша
звукоизоляция! Кому-то из соседей тоже не спится.

Свет коснулся глаз сквозь закрытые веки. Ярослав присел на кровати.

На кухне горел свет.

Это был даже не страх - нельзя бояться невозможного. Просто
обморочный холод в груди. Веру в то, что твой дом - твоя крепость, ломает
лишь милицейский обыск или ограбление.

Нынешние воры оголодали до того, что первым делом очищают
холодильник?

Он потянулся к тумбочке, открыл ящик, мимолетно удивившись, что руки
не дрожат. На кухне явственно скрипнула табуретка. Ярослава словно обдало
холодной водой. Он нашарил под полиэтиленовым пакетом с документами
"Умарекс", вытянул из бумажного плена. Тяжесть пистолета, как ни странно,
не успокоила. Это лишь в его книгах герои, взяв оружие, становились
уверенными и бесстрашными. Да и можно ли назвать оружием эту игрушку для
трусливых мужчин?

- Из газовика в квартире стрелять глупо, - донеслось из кухни.
Удивительно неприятный голос... словно знакомый, но нарочито искаженный. -
Сам потравишься.

Ярослав встал. Им владело безумное желание одеться - и лишь потом
шагнуть через порог.

- Цивилизация придумала одежду, чтобы успешнее истреблять себя.
Иллюзия защищенности, верно? Но мы драться не будем.

Кто бы там ни был - он словно читал его мысли. И в этом было какое-то
призрачное утешение, начисто исключающее банальных грабителей.

Ярослав вышел в коридор, по-прежнему сжимая пистолет в руках.

На выдвинутом к двери кухни табурете сидел мужчина. Молодой,
черноволосый, плотный, в наброшенном на голое тело халате. Очень знакомый.
Иронически улыбающийся, разглядывающий Ярослава с покровительственным
любопытством старшего брата.

- Только не стреляй, - сказал он без всякого страха. - Из этого
дерьма даже в степи стрелять не стоит. Держи меня на прицеле и успокойся.

Ярослав быстро оглянулся. За спиной никого не было, и входная дверь
была закрыта.

- Как ты сюда попал?

Мужчина засмеялся.

- Знаешь, хотел бы и я это знать... Ярик, ты меня не узнаешь?

Он покачал головой.

- П-писатель, - из уст пришельца это прозвучало как оскорбление. -
Твоя память на лица достойна кроманьонца. Знаешь, почему? Они видели в
течении жизни лишь сотню-другую человек. Впрочем, ты все понимаешь. Просто
не хочешь принять истину.

Мужчина встал, и Ярослав непроизвольно отступил на шаг, прижался
спиной к двери:

- Я все-таки выстрелю, - быстро сказал он.

- Верю, - пришелец остановился. - У тебя хватит агрессивности, ты бы
и боевыми пальнул. В зеркало посмотри, а потом на меня.

Ярослав опустил пистолет. Его охватила тоскливое бессилие шарлатана,
заболевшего теми болезнями, от которых он так успешно "исцелял" других.

- Кто ты?

- По сложившейся в эти мгновения традиции, - человек, который казался
его ожившим отражением, снова улыбнулся, - мне бы следовало бы придумать
имя с корнем "Виз". Визионист, например. Создатель образов. К счастью, это
не обязательно. Зови меня Слава.

- Я не верю в тебя, - сказал Ярослав.

- Понятно. Но это уже ничего не меняет.

Он подошел к нему, мягко забрал из руки пистолет.

- Успокойся. Мне нужна одежда, чашка кофе и совет. Мне нужна твоя
помощь.

Сегодня днем Аркадий Львович впервые почувствовал боль. Он готовил
обед, размешивая в кастрюльке содержимое яркого пластикового стаканчика.
Такой суп полагалось готовить в микроволновке, но нехитрый эксперимент
подтвердил относительность всех инструкций. Вполне приличный, почти
домашний супчик...

Тонкая игла кольнула в спину, под правой лопаткой. Мгновенная, но
предельно острая боль... Аркадий Львович тихо охнул, замирая. Боль
исчезла.

Вот как это начинается. С короткой боли. С легкого недомогания. С
кашля по утрам.

Он постоял, бездумно глядя, как кружатся в кипятке быстро набухающие
овощи. Потом налил в стаканчик кипятка из чайника, выплеснул в кастрюлю.
Положил стаканчик на подоконник, в башенку пустых упаковок йогурта и таких
же супов. Дочке пригодится, рассаду выращивать. Доживет ли он до этой
рассады, интересно.

Есть уже не хотелось, но Аркадий Львович стоически дождался, пока суп
сварится, и налил полную тарелку. Нечего давать болезни поблажки. Организм
должен бороться, ему нужны силы.

Почему это случилось именно с ним?

Обида уже давно стерлась, утратила яркость. К кому, в конце-концов,
претензии? В Бога он не верил, образ жизни всегда вел здоровый. Просто не
повезло. И ведь жизнь уже проходит, в любом случае долго бы он не
протянул. Ну, увидел бы третье тысячелетие... а что в нем будет нового?

Наверное, все дело в честолюбии. Каждому хочется оставить след в
жизни - и не просто строчкой в энциклопедии, этого он уже добился. Человек
- центр мира, так он ощущает себя, и лишь это заставляет жить. Понимая
разумом, что после твоей смерти все останется таким же - лишь без тебя,
сердцем это принять невозможно.

И пока срок твой не отмерен, вопреки разуму веришь - еще можно
успеть. Стать центром мира, стать стержнем чужих судеб, совершить что-то
невозможное.

Теперь - все.

Он закончит... наверное, свою последнюю книгу. И вполне возможно, что
лет десять на нее будут ссылаться такие же, как он - оторванные от
реальности, погруженные в непонятные большинству проблемы. Потом -
забвение. Хилая гордость внуков - "дед был академиком"... впрочем, будет
ли она, эта гордость? Не получил Нобелевской - значит неудачник.

Жизнь растрачена, пропущена сквозь дрожащие пальцы, разменена на
конъюнктурные статейки и мелкие, неизбежные интриги. Он так и не
подступился ни к одной из тех проблем, что цепляли его в молодости. Бог,
смысл жизни, эсхатология - все чревато неприятностями. Не хотелось кривить
душой, прятаться под маской холодной академической критики. Потом пришла
свобода, и все это оказалось просто ненужным. Либо подводи базу под
грянувшие экономические преобразования, либо вступай в плотные ряды
полуграмотных шарлатанов, играй на публику.

Поздно...

Аркадий Львович не стал мыть посуду. Налил стакан чая, прошел в
кабинет, пододвинул стопку желтоватой бумаги. Поморщился, глядя на
неровный почерк. Надо писать аккуратнее, не создавать лишних проблем
машинистке. Чем быстрее будет отпечатан текст, тем больше шансов, что
монография выйдет... посмертно, ритуальным знаком уважения. "Работал до
последнего часа", - так скажут на секции академии.

Неприятное слово - секция. Многозначное. Анатомическая секция - она
ему тоже предстоит...

Он писал с короткими перерывами пять часов подряд. Гнал, словно
убегая от той тоски, что окружила его с утра. Изредка вытягивал с полки
затрепанные томики - когда память отказывалась выдать точную цитату из
великих, из тех, кто _у_с_п_е_л_.

Когда строчки стали сливаться перед глазами, он опомнился и зажег
свет. Потер лицо холодными ладонями. Быстро стал уставать, быстро.

Аркадий Львович снова прошел на кухню, поставил греться чайник,
пододвинул табуретку и протянул руки к огню. Все вокруг было стылым и
тоскливым. Работа, против обыкновения, не улучшила настроения.

Он словно задремал, держа подрагивающие ладони у запотевших
никелированных боков чайника. Встрепенулся, лишь когда стала посвистывать
струйка пара.

Странно - тоска прошла. А он уже привык к ней...

Приглушенный кашель из коридора был таким привычным, домашним, что он
даже не удивился. И шаркающие шаги...

- Андрей? Вера? - он заговорил, уже понимая, что к ним эти звуки
отношения не имеют.

Ответа не было.

Аркадий Львович медленно поднялся, вышел из кухни. Короткая мысль
"прихватить нож" исчезла, едва родившись.

Много он навоюет...