Чтение 10–й страницы книги ~Дом скитальцев~

- Видишь, я в халате? Везу тебя в районную больницу. У тебя сильно
болит под ложечкой и вот здесь, запомни. Ложись на заднем сиденье, мое
пальто подложи под голову... Погоди! _Э_т_о_ спрячь под мое сиденье.

Я положил бластер под сиденье и лег. Наверно, у меня был подходящий
вид для больного - докторша одобрительно кивнула.

- Больше ничего не произошло, Алеша?

- Произошло. Киселев идет к Рубченко на выручку.

- Ты видел его?

- Нет. Маленькая штука заговорила...

- Понятно, - перебила Анна Егоровна. - Держись.

Мы поехали. От гаражей сразу налево, пробираясь по западной окраине,
в обход города. Так было немного ближе, и дорога ничуть не хуже, чем
мостовая на улице Ленина, и все-таки я знал: мы нарочно объезжаем город.
"Лежи, друг, лежи", - приговаривала Анна Егоровна. За последним домом она
поехала напрямик, по едва просохшей строительной дороге, чтобы миновать
пригородный участок шоссе. Потом сказала: "Садись". Я сел и посмотрел в
заднее окно. Город был уже далеко. Окна домов не различались, крошечные
дымки висели над красным кубиком молокозавода.

- В сумке еда, - сказала докторша, не оборачиваясь. - Поешь.

- Не хочется, спасибо.

- Откуси первый кусок - захочется.

Я послушался, но без толку. Еле прожевал бутерброд, закрыл сумку. И
трясло здорово - она так гнала машину, что ветер грохотал по крыше.

- А гараж вы нарочно оставили открытым? - спросил я.

- А наплевать! Ты смотри, чтобы твой властер не шарахнул из-под
сиденья.

- Нет, Сур его хорошо запаковал. Маленькую штуку тоже - в стальную
коробочку.

- Чтобы не разговаривала? Догадлив твой Сур... Как его звать
по-настоящему?

Я сказал.

- Армяне - хороший народ... Но подумай - никого не обгоняем, уже
восемь километров проехали!

Я возразил, что обгоняли многих. Анна Егоровна объяснила, что все эти
грузовики идут по окрестным деревням, а в райцентр или на железную дорогу
никто не едет. Откуда она знает? Водительский глаз. Она тридцать лет
ездит, с войны.

Так мы разговаривали, и вдруг она сказала:

- Ложись и закрой глаза. Дыши ртом, глаза не открывай. Приехали,
кажется...

- Глаза для чего?

- Для больного вида.

"Уй-ди, ох, уй-ди..." - выговаривал гудок. Потом провизжали тормоза,
и Анна Егоровна крикнула:

- Попутных не беру - инфекционный больной!

Ответил мужской голос:

- Проезд закрыт. На дороге авария.

- Я объеду. Ребенок в тяжелом состоянии.

- Проезд закрыт до семнадцати часов.

Вмешался второй мужской голос:

- Извините, доктор, - служба. Мы бы с милым сердцем пропустили, так
начальство нас не помилует...

Первый голос:

- Что разговаривать, возвращайтесь! В Тугарине хорошая больница. Пока
проговорите, мальчишка и помрет.

Анна Егоровна:

- Покажите ваше удостоверение, сержант. Я должна знать, на кого
жаловаться в область.

Второй голос:

- Пожалуйста, пожалуйста! Мы бы с милым сердцем!

Новый мужской голос:

- Доктор, не подхватите до города? Они меня задержали, и мое моточудо
испортилось от злости.

- Не могу, голубчик... - флегматично проговорил бас Анны Егоровны. -
У меня больной. Жиклер продуйте... Сержант, гарантирую вам взыскание.

Кто-то отошел от нашего "Москвича" - стало светлее. Тогда третий
голос зашептал:

- Доктор, я знаю объезд через Березовое... В район требуется, хоть
вешайся... Возьмите, я иммунный.

- А машину бросите?

- Жениться еду, не до машины. Отбуксируют эти же, я им трояк дам! -
торопился голос.

- В детстве чем болели? - спросила Анна Егоровна. (Я чуть не
прыснул.)

- Свинкой, ветрянкой, этой... коклюшем...

- Договаривайтесь о машине, только быстро! - И после паузы: - Алеша,
ты лежи. Если я чихну, начинай стонать... Давайте, давайте!

Передняя дверца хлопнула, солнце с моих ног перебралось на голову -
мы ехали обратно.

- Что с мальчиком? - спросил новый попутчик.

- Свинка, - отрезала докторша.

- Ай-яй-яй... Очень плох?

Она промолчала. Потом спросила:

- Поворачивать на Березовое, говорите? Там бревно, шлагбаум.

- Объедем, ничего. Отличный грунт. Я на рыбалку там проезжал две
тысячи раз. Или чуть поменьше.

- Резвитесь, жених?

- Мое дело жениховское, доктор. Почти молодожен.

- Значит, объезд через Березовое тоже запрещен? И там авария?

- Это почему? - спросил попутчик.

- Не знаю. Вы-то не сказали при милиции об этом варианте. В город
просились...

Молчание. Я осторожно приоткрыл глаз и увидел, что попутчик
внимательно смотрит на докторшу. У него был вздернутый нос и рыжие
ресницы.

- Вот и бревно, - сказала она. - А вы для жениха не староваты, юноша?

Тогда он выпалил:

- Ох, доктор! В Тугарине творится неладное.

Машина остановилась. Нас обогнал грузовик. Анна Егоровна прищурилась
на попутчика.

- У вас ангина, - сказала она. - Господи, где моя зажигалка?

- Доктор! - застонал попутчик. - Какая ангина?

- Покажите горло... Ну? (Он испуганно открыл рот.) Хорошо. Алеша, ты
можешь сесть. Мы едем на Березовое. Что вы заметили неладного в городе?..
Осторожно, ухаб... И как ваше имя-отчество?

Понимаете, дядька тоже ехал в район, чтобы поднять тревогу. Он знал
чепуху: что телефон междугородный не работает, автобусы отменены до
семнадцати часов и что заводу тракторного оборудования запретили
отправлять продукцию на железную дорогу - ближняя станция тоже в
райцентре. Он говорил, путаясь от волнения:

- Я мальчуганом оставался в оккупации, под фрицами. Вы небось
военврач. Майор медицинской службы? Ну, вы страха не знали...

- Как сказать...

- Извиняюсь, конечно, - поспешно сказал попутчик. - Вы _т_о_г_о
страха не знаете. Словно бы воздух провонял - отовсюду страшно. От
приказов страшно, от всего... И сейчас завоняло. Кто же тут виноват? - Он
испуганно смотрел на Анну Егоровну. - Авария - это действительно. Сорвало
мост, конечно, столбы повалило... - Он вертелся на сиденье, глядя то на
меня, то на докторшу. - И телефон порван. Доктор! - вскрикнул он. - Я вам
говорю. Точно! Фактов нет, только воняет. Туда нельзя, сюда...

- Что же вы поехали без фактов?

- С испугу, - жалким голосом признался дядька. - Польза будет, и ноги
унесу. Страшно. Меня в гестапо били.

- Вот как, - сказала докторша. - Однако же чутье вас не обмануло.
Подчас и с испугу действуют правильно.

- Не обмануло? И факты есть? - вскинулся он. - То-то я смотрю -
мальчик и не болен вовсе.

- А вы не смотрите, - сказала докторша.

Я не помню, как звали попутчика - то ли Николаем Ивановичем, то ли
Иваном Николаевичем. Мы расстались очень скоро. В Березове, у брода.

Березовский деревянный мост сгорел незадолго перед нашим приездом -
сваи еще дымились. Шипели уголья, падая в воду. Откос перед радиатором
машины застилало дымом.

- Чистая работа, - сказала Анна Егоровна. - Парома здесь не держат?

Мальчишки завопили, набегая на машину:

- Тетенька, за старицей брод! Хороший, грузовики перебираются!

Один, маленький, прошепелявил:

- Овшы тоже перебираются.

Другой малыш развесил губы сковородником, заревел и припустил наутек
- испугался белого халата. Попутчик сказал:

- Правильно, хороший брод! В малую воду тормоза будут сухие.

- Едем. - Она тронула машину в объезд старицы.

Я тоже знал эти места - чуть выше по реке водились крупные раки. До
города отсюда не больше пяти километров, и с высокого старого берега можно
было рассмотреть телескоп. Я с самого начала не хотел уезжать, и теперь,
когда мы начали крутиться, не удаляясь от города, мне стало паршиво.
Пускай теперь рыжий трус изображает больного! И я страшно обрадовался,
когда Анна Егоровна спросила:

- Отправить тебя домой, Алексей?

Она курила и хмуро посматривала на темный склон противоположного