Томаса защемило сердце:
барона Оцета, и взял его внешность... ох, чудовище! Проклятое лживое
чудовище! Он обманул меня. Меня все обманывали, всегда обманывали! Барон
обманывал...
расслабились. Он неловко обнял нежную женщину за плечи, страшась испачкать
кровью золотые локоны.-- Но теперь оно убито...
умоляюще заглядывали в прорезь шлема рыцаря.-- То есть, мой таинственный
рыцарь, вы не оставите слабую женщину без защиты?
никогда не тревожились!
его, высокая грудь волновалась, прижимаясь к булатному панцирю Томаса:
замок, каменоломни, земли, невольников. За спиной барона... прежнего и
нынешнего, я была как за каменной стеной, а теперь мне так страшно, так
беззащитно!.. Вы должны стать новой каменной стеной, отважный рыцарь, за
которой укроется мое слабое испуганное сердце!..
послышался далекий звон, ее глубокие зрачки расширялись, заполняя собой
весь мир. Он смутно чувствовал, что ее нежные руки ловко сняли с его
головы шлем, она умело расстегивала пряжки, снимала широкие пластины
доспехов, извлекая могучего, но оцепеневшего рыцаря, как устрицу из
раковины.
схватки добавилась странная вялость. Мысли путались, видимо, от удара по
голове, громадные умоляющие глаза заслонили весь мир. В легких хрипело, он
закашлялся, выплюнул сгусток крови. В боку кололо, словно засел наконечник
стрелы -- топор тролля, Томас помнил смутно сильный удар, доспехи
выдержали, но пару ребер могло сломать как соломинки...
Донесся приближающийся топот, затрещала дверь, что висела на одной петле,
прогремел зычный негодующий вопль:
тешит!..
смотрел недоброжелательно, дышал часто. В руках держал, уперев острие в
пол, двуручный меч размером с потолочную балку.
пугающую легкость. Нога споткнулась о гору железа, Томас с вялым
изумлением узнал свои панцирь, поножи, шлем, бармы... Оказывается он сидел
на полу, положив голову на колени баронессы, а ее нежные пальцы перебирали
ему волосы, гладили по голове. Огонь из камина вырывался в зал, воздух был
горячий, сухой, как во время страшного самума -- урагана сарацинских
пустынь. В окна доносился звон оружия, яростные крики.
великого презрения:
этого замка... Тебя ждет скорая смерть!
раскинув все четыре когтистые лапы в огромной луже крови:
-- здесь! Он страшен и беспощаден...
будто водили ножом по сковороде, на одной петле:
чувствовал сильные пальцы за ушами, на затылке, в переносице кольнуло.
Внезапно словно гора свалилась с плеч, а изнутри ушла теплая сырость.
Зрение очистилось, он ясно видел тревогу в глазах калики, плотно сжатые
губы.
отвел ее прекрасные белоснежные руки, за одно прикосновение которых рыцари
отдавали жизни, поднялся, пошатнулся. Калика с хмурым одобрением смотрел,
как рыцарь влезал, словно старая больная черепаха, в помятый панцирь.
наполнились слезами.-- Ты измучен, ты сразил чудовище...
плечи, застегнул на спине пряжки, что-то дернул, толкнул, стукнул, и Томас
оказался в панцире, чувствуя себя сразу одетым, надежно защищенным, а два
пуда железа приятной тяжестью давили на плечи.
который держал калика, он выглядел как кинжал. Калика махнул рукой от
окна:
взгляд на златовласую баронессу.-- Мы не можем допустить... Изнасилуют...
появятся с дюжину мордоворотов, а я так не люблю когда люди бьются как
звери!
дворе горели постройки, слышались ликующие вопли, предсмертные крики.
Томас повернулся к баронессе:
высоко-высоко.-- Их у меня много, барон привозил отовсюду. И прежний
привозил... И тот, что был еще раньше...
Рыцаря, хотя он и носит ошейник моего раба?
Хочешь выбраться целым, пойдем. Нет -- я поеду один.
поверхом ниже дрались, орали, звенело оружие, видно было мелькающие головы
и блестящие полосы железа, колья, топоры. Отчаянно кричали тяжелораненые.
Калика почти тащил рыцаря. Внезапно Томас остановился, поднял забрало.
Лицо было бледным, глаза блестели как звезды.
Даже любовь. Беги, сэр калика! Ты потряс меня, я никогда бы не подумал...
Я тебе второй раз обязан жизнью. Жалею, что не могу отплатить... Но я
останусь, даже пусть гибель...
пошел обратно в спальню. Блестящая металлическая фигура скрылась в дверном
проеме, за ним протянулась цепочка капель крови, что стекали с кончика
меча. С лестницы донесся могучий нарастающий рев, торжествующий. Вскрикнул
жалобно последний из защитников, и невольники, блестя голыми спинами,
кинулись по ступенькам наверх. Немногие сверкали мечами, кинжалами, но
большинство дико размахивали кирками, ломами, кольями, молотами -- даже
рукояти были забрызганы кровью.
боевую стойку, он взял меч в обе руки и стал ожидать.
обнаженный меч. Забрало было опущено, Олег не видел лица рыцаря. По железу
доспехов стекала кровь. Он перепрыгнул через убитых, споткнулся о
раненого, что пытался ползти, сказал тяжело:
изнасиловать баронессу.
Где кони?
арбалетчики, отстреливаются. Если через двор, то истыкают стрелами так,
будто мы родились ежами. Сумеешь спуститься со стены в этом железе?
лестницам, проскакивал залы, словно давно знал замок. Невольники рвали
дорогие портьеры, крушили топорами мебель, в одном месте калика пронесся
через горящий пол, на миг исчез в дыму, Томас ускорил шаг, боясь
потеряться. Когда выбежали на стену, небо уже блестело синевой, одинокое
Буджолд Лоис
Самойлова Елена
Жюль Верн
Андреев Николай
Плотников Александр
Посняков Андрей