Чтение 10–й страницы книги ~Человек, изменивший мир~

-- Я -- капитан,-- представился человек с суровым лицом.-- Макивчук. Это вот -- Чонов, а вот наша Элина. Как это вам посчастливилось уберечься от этих тварей?

-- Ну зачем же "твари"?,-- сказал Натальин с удивлением.-- Очень милые... э-э... занимательные!

Все трое как по команде повернулись к единственному выходу, где несли вахту три сильных крупножвалых стража из породы солдат. У Макивчука рука непроизвольно дернулась к пустому поясу, Чонов инстинктивно прикрыл собой девушку.

-- Да что вы? -- сказал Натальин.-- Они теперь вовсе вас не тронут!

-- Это вас почему-то не трогают,-- возразил Макивчук.

-- Мы вас видели в щелку,-- объяснила девушка. Голос у нее был низкий и волнующий.-- Кричали даже, но вы не слышали. Потом вы остановили одно страшилище и принялись выбирать яйца. Как на баразе, право слово! Затем вы доили еще что-то страшное. Неужели и в самом деле пробовали ту жидкость?

-- Пробовал,-- сказал Натальин.-- Да вы тоже... пробовали. Напиток богов!

Все трое мгновение смотрели на него, лица их покрылись бледностью. Макивчук скривился. Чонов согнулся и ухватился обеими руками за живот, словно ощутил резь. Элина вскрикнула.

Натальин смотрел, ничего не понимая. Сердце мирмеколога наполнилось безграничным презрением. Вот она, вековая косность, дремучее невежество, реликтовые предрассудки!

И он ощутил, что уже никогда не почувствует себя крошечным человечком, убогим узким специалистом, кабинетным червячком, который боится солнечного света и горячего ветра жизни.

-- Собирайтесь,-- сказал он сухо.-- Я проведу вас в Купол. Смажьте свои бронированные доспехи вот этим. Вас не тронут.

Космонавты стояли неподвижно. Натальин проследил за их взглядами. Ну да, стража. Как же иначе? Не слабаки, а крепкие солдаты. Так и должно быть. Если даже помяли немного, когда тащили в муравейник, то и это нормально. Других тянут вообще по частям. Благодарите сверхпрочные скафандры...

-- Не хочется мне что-то выходить,-- сказал Макивчук с тоской.

-- Я вас понимаю,-- сказал Натальин,-- снаружи такая жара!

...Через несколько часов двое забарикадировавшихся в Куполе увидели на обзорном экране довольно необычную картину. На пыльном горизонте появились три фигурки. Приближались они медленно, едва передвигая ноги. Повсюду шныряли шестиногие твари, но их почему-то не трогали... Был и четвертый. Этот странный человек, если только он был человеком, ехал верхом на ночном кошмаре. Его босые пятки, покачиваясь, беспечно ударялись о зазубренные челюсти огромного муравья.

Дозорные муравьи возле Купола не обратили внимания на процессию, только один из них, старый солдат с обгрызанными усиками и негнущейся лапой, подошел почти вплотную, чтобы обнюхать и пощекотать новоприбывших усиками.

-- Хи-хи! -- не выдержал Натальин.-- Щекотно! Кыш отсюда, старый конкистадор!

Элину в Купол внесли на руках. Макивчук и Чонов шли почти вслепую, страшась открыть глаза.

-- Теперь я не дрогну и перед вурдалаками космоса,-- прохрипел Чонов, когда Марусин и радист укладывали его на койку.

А Элина сидела на полу и плакала. В обыкновенном платьице она стала еще более неземной и красивой, вот только плакала совсем по-детски... И некому было ее утешить.

-- Ну, ладно,-- сказал Натальин.-- Пора. У меня утром лекция. Нажмите кто-нибудь нужную кнопку.

В комнате повисла мертвая тишина. Все переглянулись, отвели глаза, потом разом посмотрели на капитана. И Макивчук, который лежал в изнеможении с закрытыми глазами, почувствовал невысказанное требование экипажа.

-- Послушайте, необыкновенный человек,-- сказал он медленно,-- а почему бы вам не поработать в нашем ведомстве? Например, с нами или еще где-нибудь?

У Натальина на миг захватило дыхание. С ними? Стать в тот же ряд? Но вдруг в памяти выплыли знакомая аудитория, лица студентов... Нет, он не создан для подвигов, он всего лишь кабинетный червь.

Макивчук, видя, что он упорно молчит, сказал устало:

-- Элина, отправьте Натальина на Землю.

Радист поднялся.

-- Разрешите мне? Элина еле на ногах держится.

Макивчук открыл глаза, поморщился то ли от боли в руке, то ли еще от чего.

-- Это был приказ,-- сказал он негромко.

Элина с трудом поднялась с пола, кулачком вытерла слезы.

-- Пошли!

Они вошли в знакомый уже зал с черной металлической плитой. Через несколько мгновений проследует чудовищный всплеск энергии.

Он встал обеими ногами на плиту. Элина почему-то медлила, сердито смотрела на него исподлобья.

-- Вы знаете, почему Макивчук послал меня? -- спросила она вдруг. В ее огромных глазах зажглись искры.

Натальин пожал плечами.

-- Я не знааю ваших тайн.

-- Он надеется, что я уговорю вас!

-- Но я...-- сказал Натальин растерянно.

-- Знаю. Вы не из тех, кого могут уговорить женщины. Вы сами рождены покорять и вести. Но это только мы, женщины, понимаем... Да-да, не притворяйтесь, что не поняли. Это великодушно, но излишне. У вас властное суровое лицо. И не какого-нибудь прилизанного красавчика, а настоящего мужчины.

Натальин почувствовал, что глупо улыбается.

-- Вот-вот,-- сказала девушка увереннее,-- улыбаетесь иронически... Но я уже знаю, на что вы способны! Какой вы сильный!

-- Я? -- переспросил он глупо.-- Вы что, не видите какие у меня дряблые мышцы? Какие кривые ноги?

-- У мужчины и должны быть кривые,-- ответила она убежденно.-- А мышцы у вас не дряблые!

-- Я урод,-- сказал он,-- у меня кривые зубы...

-- Не кривые, а хищные,-- поправила она.-- Это так здорово..

Она вздохнула, повернулась к пульту, начала набирать код. Натальин тупо смотрел, как ее тонкие изящные пальцы порхают по клавишам, перебрасывают рукоятки тумблеров, трогают реверсионные рычаги.

Да, это именно та принцесса Фомальгаута, для которой он завоевывал Средне-Галактическую Систему. Но ведь в этих мечтах он был звездным рыцарем, не знающим страха!

Властно, движением, которое отныне станет привычным для него, он протянул к ней руку.

* И ЖИТЬ С ЛЮДЬМИ *

БРЕК РОТ

В двадцать лет он с отрядом десантников прошел Огненный Пояс, в двадцать три нес вахту на Черных Болотах, а еще через год уже сражался с упырями в зоне экватора. Когда пришло время возвратиться в Город, он уже находился на самой передовой базе Расширения, куда попадали только те, кто прошел все испытание безупречно.

Команда провожала его... бурно. Закатили пирушку, обнимали, били по спине. Пора! За тридцать лет жизни накопил достаточно ценную генетическую информацию, теперь передай ее дальше в будущее. Это долг каждого полноценного члена общества.

Командир выстроил отряд, сказал громовым голосом:

-- Ты здоров, Брек Рот. Потомки не будут стыдиться такого пращура. Вместе с нами прошел огонь и воду, медные трубы и чертовы зубы, горел в пустынях, тонул в болотах, замерзал в ледяных провалах!

-- Ура! -- заорал кто-то.

-- Ура! -- подхватили дюжие глотки.

-- Ура!

-- Ура!!!

Брек Рот слушал внимательно, сердце его билось ровно.

-- Ты познал цену дружбе,-- продолжал командир,-- мужеству, благородству, знаком с требованиями Чести и Долга. Пора, дружище, передать накопленные качества организма дальше. Да-да, в будущее! Пора продлить себя в детях. Увы, пока что это единственный способ достичь бессмертия...

По возвращении в Город Брек Рот сразу же отправился в Клуб Ветеранов. Странно и непривычно идти по тихим улицам, любоваться деревьями и закатами трех солнц! На плече нет тяжелого автомата, нет за спиной огнемета, да и не нужно каждое мгновение опасаться прыгающего растения, или стреляющей ядом змеи.

Здесь навсегда отвоевано место у хищного мира, здесь Город -- в самом центре расширяющегося мира!

Секретарь Клуба Ветеранов, сам в свое время побывавший с лучеметом в руках в зонах Огненного Пояса и Черных Болот, встретил его уважительно, ибо Брек Рот сумел пройти больше ступеней Освоения. Он тут же выделил новоприбывшему хорошую квартиру, велел обращаться при малейшей надобности.

Через пару дней Брек Рот, выбрал подходящую юную особь противоположного пола, оглядел бегло и привел в свой дом. Неважно, что она оказалась худой, бледной и боязливой. Не пещерный век -- сила и крепость мускулов решающего значения не имеют, а так юная женщина вполне подходит ему в жены.

Эли, так звали его женщину, целыми днями просиживала у окна, глядя в сторону родительского дома. Грустная, с большими печальными глазами, она и на Брека Рота смотрела только исподлобья. В первые дни она вовсе забивалась в уголок, не сразу освоилась, не сразу научилась управлять кухонным автоматом. Впрочем, Брек Рот, привыкший за время освоения новых земель к концентратам, к еде оставался равнодушным, по-прежнему признавал белки, жиры и углеводы, а в каком виде они приходили -- особо не привередничал.

Однажды по возвращении из Клуба Ветеранов он обратил внимание, что Эли еще больше похудела, ее носик заострился, на щеках выступили красные пятна, белокурые волосы виться перестали, безжизненно распрямились, даже ее небесно-голубые глаза потускнели...

Он удовлетворенно хмыкнул. Семя брошено в благоприятную почву, уже начинает прорастать. Новая особь, то есть, его ребенок, принялась строить собственный организм. Естественно, из подручного материала, которым является материнское тело.

Эли ходила с трудом, ей было плохо. Начиналась Метаморфоза. Организм перестраивается, заработали новые железы, в кровь поступают новые гормоны... Скоро изменится внешность, характер, привычки... Вместо этой самочки, как ее... Эли, будет совсем другая женщина.

Он взглянул внимательнее. Эта худенькая малышка исчезнет... Когда ее отвезут в Дом Окончательной Метаморфозы, он ее больше не увидит. Собственно, никто оттуда еще не возвращался прежним.

И вдруг странное, доселе никогда не испытываемое чувство начало заползать в сердце. Пораженный, он немного ослабил волевой контроль, и ощущение потери разрослось, охватило всего. Чувства боли были настолько непривычными, сложными, что он даже не пытался унять, ибо первая заповедь Освоителя Новых Земель -- понять, разобраться, а как в этой сумятице чувств разобраться? Что подавить, а что оставить?

-- Эли...-- позвал он.-- Иди сюда.

Она поднялась, послушно приблизилась и встала перед ним. На него дохнуло детством, незащищенностью. Она стояла перед ним, опустив руки, ее живот уже немного увеличился.

Он неожиданно для себя привлек ее, прижал к груди. Странное, никогда ранее не испытанное чувство нахлынуло с такой взрывной, ударной силой, что он услышал звон в ушах, в глазах на миг потемнело, а когда сознание прояснилось, он уже был в кресле, а она сидела у него на коленях, тонкие бледные руки обхватывали его загорелую шею, и теплое дыхание щекотало ему ухо:

-- Я давно люблю тебя, Брек Рот. Только ты ничего не замечал.

-- Что же делать? -- спросил он и сам удивился своему жалкому писку, так непохожему на прежний звучный и сильный голос.-- Я не хочу тебя потерять.

-- Брек Рот...-- сказала она тихо и замолчала.

-- Что? -- сказал он потерянно.

Сильный и всегда уверенный, ни разу не дрогнувший даже перед чудовищными квазирастениями Темного Мира, он впервые не знал, что делать.

-- Брек Рот,-- повторила она,-- нам остается только ждать.

-- Ждать?

-- Да. Я понимаю тебя... Я счастлива. Я люблю тебя, но люблю и будущего ребенка. Прости, мой повелитель, но я и сейчас не знаю, кого люблю больше.

Он вздохнул, судорожно прижал ее голову к своей груди. Эли закрыла глаза и затихла.

С каждым днем он находил в ней что-то новое. Он выполнял все ее желания, старался предугадать возможный каприз, а их было много. Будущий ребенок с каждым днем становился требовательнее. Эли вдруг принималась грызть молодые веточки, глотала известняк, однажды пила кислоту в немыслимых для организма концентрациях...

И вот его весна кончилась.

Эли увезли в Дом Окончательной Метаморфозы.

Он два дня метался затравленным зверем по комнате, потом выскочил на улицу. Вдоль проезжей части неслись колеблющиеся воронки перегретого воздуха, на площади вздымалось сухое марево горячей пыли. От металлических деревьев падали призрачные тени: летом по небу метались три-четыре солнца. На улицах пусто, редко кто выйдет в такую жару на открытое место.

Брек Рот шел посреди дороги. В зоне Огненного Пояса было жарче, к тому же здесь нет прыгающих ядовитых растений... но есть страшное многоэтажное здание, к которому он приближался с каждым шагом, -- Дом Окончательной Метаморфозы!

Он, замедляя шаг, прошел вымощенную камнем площадь. Сердце стучало часто. Дом вырос, занял половину неба, заслонил собой весь мир.

Ворота распахнулись только к концу дня. Брек Рот ринулся вперед. Навстречу. двигалось около сорока женщин с детьми на руках. Странно, только у двух-трех лица казались опечаленными, а ведь им всем придется вживаться в мир заново. Правда, Город взял на себя заботу о матерях, отныне каждая имеет свой дом и средства к существованию...

В переднем ряду матерей шла приземистая тяжелая женщина с орущим младенцем, далее -- жгучая брюнетка с подчеркнуто прямой спиной и горделивой походкой, рядом держалась бледная белокурая девушка, смутно напоминающая Эли, а крайней шла миниатюрная рыжеволосая женщина с не по росту огромным свертком в руках...

Брек Рот всмотрелся в них, впился взглядом в следующий ряд, в следующий... Женщины, много женщин, все чужие женщины! Он чувствовал к ним непривычное сострадание, словно все они были его младшими сестрами, которых надо защищать, но глаза все отыскивали и отыскивали ее, единственную...

Кто-то взглянул сочувствующе, и тут Брек Рот снова посмотрел на брюнетку: Та двигалась уверенно, стройные ноги легко несли гибкое плотное тело. На прямую спину ниспадает роскошная черная грива великолепных волос, черные миндалевидные глаза выглядят глубокими и загадочными, губы -- вызывающе яркими и припухшими...

И вдруг черты незнакомого лица словно растопились. Брек Рот в немыслимом озарении увидел другим зрением, внутренним, о каком никогда и не подозревал, да и от других не слышал -- увидел Эли...

Он облизал пересохшие губы, негромко позвал:

-- Эли!

Брюнетка чуть повела глазами, но продолжала идти вместе со всеми. Брек Рот догнал ее, пошел рядом.

-- Эли, -- повторил он, -- я узнал тебя.

Брюнетка молча двигалась вместе с остальными матерями. Ее тело было как жидкий огонь, смуглая кожа резко контрастировала с бледностью женщины, что шла рядом.

-- Эли, -- сказал он настойчиво. -- Я узнал тебя!.. Я узнал тебя, понимаешь?

Она повернула к нему лицо, и он увидел, что румянец сменился бледностью. Вдруг из ее изумительных глаз брызнули слезы, она свободной рукой обхватила его за шею.

-- Брек Рот, -- сказала она со вздохом, -- ты все-таки узнал меня... Ты узнал!

-- Узнал, -- повторил он. -- Пойдем домой. И больше сюда -- ни ногой!

Она остановилась, пораженная:

-- Ты... ты берешь меня с собой?

Матери молча обтекали их с обеих сторон, вскоре они остались одни.

-- Конечно, -- выдохнул он.

-- Но я... другая.

-- Нет.

-- Другая, Брет Рот.

-- Нет!

-- Я думаю иначе, чувствую иначе...

-- Я знаю, что ты моя прежняя Эли.:

Ее слезы мгновенно высохли. Брек Рот взял завернутого младенца, другой рукой подхватил ее под руку. Он все еще не решался как следует взглянуть ей в лицо.

В первый же день Эли перестроила квартиру, полностью заменила мебель, перекрасила стены и потолок в яркие цвета. Свои любимые сентиментальные романы с недоверием повертела перед глазами, затем с отвращением швырнула в утилизатор.

Быстрая в движениях, веселая, она невзлюбила торчать дома, и Брек Рот вынужденно таскался с нею по Городу, посещал выставки, аттракционы, спектакли, соревнования, увеселительные заведения, бывал в гостях -- Эли заводила знакомства мгновенно, -- узнал жизнь Города доскональнее, чем когда-либо.

Странное дело, ему с Эли было уютно и весело в ресторанчиках, куда брезговал заходить раньше, на выставках узнал немало интересного, вплоть до бескровных способов сдерживания квазирастений на Рубеже -- Эли таскала его и в технические салоны, -- а новые знакомства вовсе не оказались обременительными: Эли чутьем находила веселых и вместе с тем достойных людей, среди которых оказалось несколько высокопоставленных ученых, деятелей Расширения.

Даже любовь для него открылась с неожиданной стороны...

И жил он в новом мире, жил в незнакомом знойном лете, но однажды острое чувство утраты заставило сказать:

-- Один ребенок... А если с ним что-либо случится? Я потеряю шанс на бессмертие. На это не имею права... За мной -- тысячи поколений! Каждый из предков оттачивал мысль и тренировал тело, чтобы послать в будущее достойного представителя вида. Я не имею права ставить под удар эстафету поколений...

В ее глазах блеснула искорка. Через месяц он увидел красные и желтые пятна на ее чистом лице. Он закусил губу, побледнел. Она со вздохом сжала ему пальцы:

-- Ты не ошибся...

Спазмы сжали ему горло. Он передохнул с трудом, сказал тяжело:

-- Но ведь так... я тебя потеряю.

Она мотнула головой. В широко расставленных и темных, как лесные озера, глазах сверкнул огонек не то отчаяния, не то вызова.

-- Мы и так перехитрили судьбу! Мы ведь были вместе снова... Не отчаивайся. Я люблю тебя, но это... жизнь, Брек Рот. Не всегда такая, какой нам бы хотелось.

Он потрогал ее пышные волосы, склонился поспешно над ее лицом, чтобы она не увидела его покрасневшие глаза. Сердце сжало болью, и он знал, что отпустит не скоро. Если отпустит вообще.

Когда он вез ее в Дом Окончательной Метаморфозы, холодный ветер гнал по дороге желтые листья.

Пришла осень.

Он ухитрился взобраться по вертикальной стене, заглянул в зал. Ни одна из женщин не смотрела в его сторону: все стояли лицом к руководству Города, тот в этот момент напыщенно говорил о великом вкладе в дело Расширения... Брек Рот висел на кончиках пальцев, чувствуя, как немеют фаланги, с отчаянием шарил взглядом по женским лицам. Ни одна не походила на Эли. Ни на хрупкую и робкую, ни на страстную и жаркую. Даже отдаленно не походит!

Он спрыгнул, больно ушиб колено и, прихрамывая, заспешил к воротам. Вскоре массивные засовы загремели, тяжелые створки медленно пошли в стороны, донеслись приглушенные расстоянием звуки старинного гимна.

Через ворота выходили женщины. У каждой на руках покоился аккуратно спеленатый ребенок. Все безучастно обходили Брека Рота, который метался, хромая, с надеждой заглядывал в спокойные лица.

И вдруг словно кто-то толкнул его в спину. В сторонке к стоянке экипажей шла русоволосая женщина с крупными ясными глазами. Движения ее казались слегка замедленными, вся фигура излучала покой, тепло и ласку.

-- Эли!

Он сглотнул и снова крикнул:

-- Эли!!!

Женщина спокойно протянула ему руку и сказала просто:

-- Ты снова нашел меня, Брек Рот...

-- Я нашел тебя, Эли!.. И, клянусь, никогда не отдам.

Ее большие ясные, как день, глаза спокойно встретили его полубезумный взгляд, прошлись по бледному измученному лицу.

-- Брек Рот, -- сказала она и повела ладонью по его небритой щеке, -- я совсем другая.

Он задохнулся от неожиданной ласки. Знал, что женские руки могут быть нежными и трепетными, узнал и то, что могут быть горячими и страстными, но что могут бить такими ласковыми и успокаивающими...

-- Ты моя Эли!

-- Нет, Брек Рот. Ничего общего. Я не понимаю, как можно было целыми днями носиться по выставкам, смотрам, соревнованиям, презираю ее взбалмошность, осуждаю визгливое веселье... Извини, но я совсем другая. Ну а девичество вообще помню как смутный сон.

-- Ты любишь меня? -- спросил он с надеждой.

-- Да, -- ответила она так же просто, -- я люблю тебя.

Он взял у нее из рук ребенка и подозвал экипаж.

Брек рос и воспитывался без матери, как и положено будущему Покорителю Диких Земель, потому не знал материнской заботы, но сейчас в свои тридцать три года впервые ощутил уют, ласку... Эли прекрасно готовила, и он впервые обнаружил с изумлением в ежедневном поглощении пищи иные достоинства, кроме зарядки калориями.

В костюмах, которые связала Эли, он готов был и спать, настолько нравились, но для сна она приготовила другие, восхитительно мягкие и неправдоподобно удобные одежды. По комнате ползали два маленьких веселых человечка, приставали, требовали внимания, но -- странное дело! -- возле них отдыхал еще больше.

Даже мебель она заменила полностью, стены выкрасила в мягкие спокойные тона. Он чувствовал, что в этой его квартире он впервые по-настоящему отдыхает, с души спадает корка усталости, раздражения, приходит блаженный покой.