кувшин с восстанавливающим жизненную силу напитком. Кувшина не было, зато
стояли сразу три бутылки семьдесят второго портвейна. Саша пошел дальше,
прислушиваясь к ухающему скрипу за спиной и угадывая в нем несколько
повторяющихся нот из "подмосковных вечеров" - словно пластинку, стоящую на
проигрывателе, заело, и ржавый голос безнадежно задавал тусклому
московскому небу вечный русский вопрос: "есть ли бзна?.. есть ли бзна?..
есть ли бзна?"
кончался, и высокая ассирийская дверь выбрасывала на улицу одну волну
народа за другой. Он все-таки попытался войти, преодолел несколько метров
против течения и уже уцепился было за холодное ограждение турникета, но
сразу же был смыт и вынесен обратно на улицу группой жизнерадостных
женщин. Мимо прочапал Кузьма Ульянович Старопопиков с портфелем в руке, и
Саша совершенно машинально пошел за ним. Кузьма Ульянович сразу углубился
в какие-то темные переулки - видно, жил где-то неподалеку. Саша сам не
знал, зачем он идет за Старопопиковым - ему просто нужно было какое-нибудь
дело, к которому можно на время пристроиться, чтобы спокойно подумать.
счет времени - Кузьма Ульянович, дойдя до большого и совершенно безлюдного
двора, направился к угловому подъезду. Саша решил, что дальше идти за ним
будет даже еще глупее, чем до сих пор, и совсем уже собирался
развернуться, когда вдруг к Кузьме Ульяновичу подошли двое долговязых
парней в модных натовских куртках. Саша мог дать что угодно на отсечение,
что только что их не было во дворе. Он почуял неладное и быстро нырнул за
пожарную лестницу, до самого низа забитую досками - здесь его никто не мог
увидеть, хоть он был недалеко от подъезда.
подошедших - по русски он говорил с сильным акцентом и, как и второй, был
курчав, черен и небрит.
договорить.
сказал он, доставая из кармана длинный пистолет. То же сделал и второй.
миг оглушительно загремели выстрелы и полетели на асфальт стреляные
гильзы. Первая же пуля отбросила Кузьму Ульяновича на дверь, но до того,
как он успел упасть, оба палестинца уже разрядили в него обоймы своих
пистолетов, повернулись и пошли прочь; Саша с удивлением заметил, что
сквозь них видны деревья и скамейки, а когда они дошли до угла, то были
уже почти невидимы и даже, кажется, не стали делать вид, что поворачивают
за него. Вдруг наступила странная тишина. Саша вышел из-за пожарной
лестницы, посмотрел на Кузьму Ульяновича, который тихо ворочался у двери,
и растерянно огляделся по сторонам. Из соседнего подъезда вышел какой-то
мужик в спортивном костюме, и Саша со всех ног кинулся к нему. Мужик
удивленно остановился, и Саша вдруг почувствовал себя глупо.
вроде нет. Эй, что с вами?
большие паузы. - Вызывайте скорую, мне двигаться нельзя. Или лучше жену
позовите. Второй этаж, сорок вторая квартира.
знаю, что лучше и что хуже.
повернулся и быстро пошел прочь.
пришел в себя на набережной, возле родной пятиэтажки с колоннами у фасада,
он был уже окончательно трезв. Два окна на третьем этаже еще горели, и он
решил подняться.
подотделе малой древесины кто-то еще работал. Саша подошел к приоткрытой
двери и заглянул в щель.
шапкой чиновника пятого ранга на голове и веером в руке, стоял Борис
Григорьевич. Он не мог видеть Сашу, потому что тот был в темном коридоре,
но в момент, когда Саша заглянул в щель, Борис Григорьевич поднял веер над
головой, сложил и опять раскрыл его, прижал на секунду к груди и резким
движением протянул к Саше; затем медленно, перед каждым шажком подтягивая
одну полусогнутую ногу к другой, поплыл к двери, не опуская оттянутого на
себя красным шелковым разворотом веера. Саше показалось, что его начальник
плачет, или тихо воет - но через секунду он разобрал нараспев читаемое
стихотворение:
над головой подняв веер. Так он стоял несколько минут, а затем словно
пришел в себя - поправил пиджак, пригладил руками волосы и исчез в узком
проходе между шкафами. Вскоре оттуда донесся свист меча, и Саша понял, что
Борис Григорьевич принялся за свои обычные вечерние упражнения в
"Будокане", во втором слева от ворот зале. Тогда он вошел, прокашлялся и
крикнул:
кнопкой, включающей компьютер. Потом вдруг ухмыльнулся, встал, нашел на
полке над столом телефонный справочник, полистал его и притянул к себе
телефон.
Чуканов Семен Прокофьевич еще на месте? Какой?
по поручению товарища Старопопикова... Главное, что он вас помнит... Ну
как хотите. Ваше... Нет, насчет "Принца". Он просил вам передать, как на
седьмой уровень сразу выйти... Не знаю, может быть, в министерстве на
совещании. Ну вы сами там вспомните, где кто кого видел, а сейчас
запишите... Жду... Значит, так...
"эн"... Нет, цифра. Ну что вы, не за что. Всего наилучшего. До свидания.
тот же номер.
ужас... Какой ужас... Извините...
раньше стаскивал всякие найденные им вещи. Он уже давно туда не заходил,
но все осталось таким же - сложенная из обломков каменных плит лежанка,
накрытая для мягкости ворохом истлевшего тряпья, чья-то берцовая кость, из
которой он начинал было долбить мундштук, да забросил, пара узких медных
кувшинов, в одном из которых что-то еще оставалось, и лежащий на полу
госснабовский бланк с планом первого уровня, успевший покрыться густым
слоем пыли. Саша лег на лежанку и закрыл глаза, и почти сразу же
далеко-далеко наверху, за множеством каменных потолков, еле различимо
запела флейта. Он стал вспоминать сегодняшний день - но слишком хотелось
спать, и, натянув на себя часть тряпья и устроившись так, чтоб ниоткуда не
дуло, он уснул.
играющий на длинной камышовой флейте, а потом приснился Аббас в
переливающемся зеленом халате, который долго объяснял ему, что если нажать
одновременно клавиши "Shift", "Control" и "Return", а потом еще дотянуться
до клавиши, на которой нарисована указывающая вверх стрелка, и нажать ее
тоже, то фигурка, где бы она ни находилась и сколько бы врагов перед ней
не стояло, сделает очень необычную вещь - подпрыгнет вверх, прогнется и в
следующий момент растворится в небе.