было восемнадцать человек, когда все началось. Девять человек драпанули на
глайдерах. Пятеро бежали через кабину. А трое без памяти кинулись в лес,
заблудились там, и мы их еле нашли. Так что не сомневайтесь, была паника,
была... Паника была, чудовища какие-то были, и следы остались. А вот
почему старушка не напугалась, этого мы не знаем. Она вообще, какая-то
странная, эта старушка. Я своими ушами слышал, как она объявила командиру:
"Слишком поздно вы сюда прибыли, голубчики. Ничем вы им теперь не
поможете. Все они уже погибли..."
старушка.
старушку. Садик у этого коттеджа выглядел заметно более ухоженным. Рядом с
коттеджем стоял глайдер.
проснется, и уж тогда...
повернулся. Из дверей клуба выглядывало бледное лицо с широко раскрытыми
испуганными глазами. Несколько секунд незнакомец молчал, затем бескровные
губы его шевельнулись, и он проговорил сипловатым голосом:
выставленными вперед ладонями. - Прошу прощения, но сюда нельзя. Аварийная
служба.
остановился.
обстоятельства... скажите, Григорий с Элей уже вернулись?
которой виднелись богато расшитые меховые сапоги. Доха была расстегнута на
груди и открывала пеструю летнюю рубашку из микросетки, какие тогда
предпочитали жители степной полосы. На вид ему было лет сорок - сорок
пять, лицо простоватое и славное, только слишком уж бледное - то ли от
испуга, то ли от смущения.
сюда не возвращался, здесь идет расследование, и мы никого сюда не
пускаем...
спросил он у незнакомца.
даже отчаянием и оглянулся через плечо, где в глубине павильона
отсвечивала полированными поверхностями кабина нуль-Т. - Простите, это...
м-м-м... ах ты, Господи, я опять забыл... Малая Пеша? Или нет?
я понял, он живет здесь каждое лето... - Он вдруг обрадованно закричал,
тыча рукой: - Вон же, вон тот коттедж! Вон на веранде мой плащ висит!..
Анатолий Сергеевич Крыленко, и он был зоотехником, и работал он
действительно в степной полосе - в Азгирском агрокомплексе. Вчера на
ежегодной выставке новинок в Архангельске он совершенно случайно носом к
носу столкнулся со своим школьным другом Григорием Ярыгиным, с которым не
виделся вот уже лет десять. Естественно, Ярыгин потащил его к себе, сюда,
в эту... эх, опять вылетело... ну да, в Малую Пешу. Они провели прекрасный
вечер втроем - он, Ярыгин и жена Ярыгина Эля, катались на лодке, гуляли по
лесу, часам к десяти вернулись домой, вон в тот коттедж, поужинали и
расположились пить чай на веранде. Было совсем светло, с речки доносились
детские голоса, и тепло было, и удивительно пахла заполярная клубника. А
потом Анатолий Сергеевич Крыленко вдруг увидел глаза...
стал, мягко выражаясь, невнятен. Он словно бы тщился пересказать некий
жуткий, запутанный сон.
саду... Два огромных, тошнотворных на вид глаза... По ним все время что-то
текло... А слева, сбоку, был еще третий... или три?.. И что-то валилось,
валилось, валилось через перила веранды и уже подтекало к ступеням...
Причем двинуться было совершенно невозможно... Григорий пропал куда-то,
Григория не видно. Эля где-то здесь, но ее тоже не видно, только слышно,
как она истерически визжит... или хохочет... Тут дверь в комнату
распахнулась. Комната по пояс примерно была заполнена шевелящимися
студенистыми тушами, а глаза этих туш были там, снаружи, за кустами...
Нуль-транспортер выбросил Анатолия Сергеевича в поселок Рузвельт на
острове Петра Первого. Это в море Беллинсгаузена, на градуснике минус
сорок девять, скорость ветра восемнадцать метров с секунду, поселок по
тамошнему зимнему времени пуст.
Анатолий Сергеевич в своей пестренькой рубашечке и шортах, еще мокрый
после чая и пережитого ужаса, приходит в себя. И когда он приходит в себя,
его прежде всего, как и следовало ожидать, охватывает непереносимый стыд.
Он понимает, что бежал в панике, как последний трус - о таких трусах ему
приходилось разве что читать в исторических романах. Он вспоминает, что
бросил Элю и по крайней мере еще одну женщину, которую заметил мельком в
соседнем коттедже. Он вспоминает детские голоса на реке и понимает, что
детей этих он тоже бросил. Отчаянный позыв к действию овладевает им, но
вот что замечательно: позыв этот возникает далеко не сразу, а во-вторых,
возникнув уже, он довольно долго сосуществует с непереносимым ужасом при
мысли о том, что надо вернуться туда, на веранду, в поле зрения кошмарных
текучих глаз, к отвратительным студенистым тушам...
Анатолия Сергеевича тоскливо ломающим руки: он все еще не мог ни на что
решиться. Гляциологи выслушали его рассказ вполне сочувственно и с
энтузиазмом приняли решение вернуться на страшную веранду вместе с ним.
Однако тут же выяснилось, что Анатолий Сергеевич не знает не только
нуль-индекса поселка, но и само название его. Он мог сказать только, что
это недалеко от Баренцева моря, на берегу небольшой реки, в полосе
заполярных сосняков. Тогда гляциологи спешно обрядили Анатолия Сергеевича
в соответствии с местным климатом и сквозь свистящую пургу поволокли в
штаб поселка напролом через чудовищные сугробы в компании звероподобных
псов... И вот в штабе, перед терминалов БВИ, кому-то из полярников пришла
в голову весьма здравая мысль о том, что дело-то не шуточное. Чудовища
эти, безусловно, либо вырвались из какого-нибудь зверинца, либо - страшно
подумать! - из какой-нибудь лаборатории, конструирующей биомеханизмы. В
любом случае самодеятельность, ребята, тут просто неуместна, надо сообщить
в аварийную службу.
поблагодарили и сказали, что принимают сообщение к сведению. Через полчаса
дежурный Аварийной сам позвонил в штаб, сказал, что сообщение
подтверждается, и попросил на связь Анатолия Сергеевича. Анатолий
Сергеевич в самых общих чертах описал, что с ним произошло и как он
оказался у берегов Антарктиды. Дежурный успокоил его в том смысле, что
пострадавших нет, супруги Ярыгины живы и здоровы и что утром, вероятно, в
Малую Пешу можно будет вернуться, а сейчас ему, Анатолию Сергеевичу, лучше
всего принять что-нибудь успокоительное и лечь отдохнуть.
на диване, но не проспал и часу, как снова увидел текучие глаза над
перилами веранды, услышал истерический хохот Эли, и проснулся от
невыносимого стыда.
поняли мое состояние... Никогда не думал, что со мной может такое
случиться. Я, конечно, не Следопыт и не Прогрессор... но и у меня в жизни
были острые ситуации, и я всегда вел себя вполне прилично... Я не понимаю,
что со мной произошло. Пытаюсь объяснить это самому себе, и у меня ничего
не получается... Словно наваждение какое-то... - Он вдруг заметался
глазами. - Вот сейчас говорю с вами, а внутри все ледяное... Может, мы все
здесь чем-нибудь отравились?
Ярыгинского коттеджа.
туда-сюда. А вы держите крепость.
что-нибудь видел своими глазами.
Сергеевич вид имел решительный и деловой, но чем ближе он подходил к дому,
тем напряженнее становилось его лицо, явственнее выступали желваки на
скулах, а нижнюю губу он закусил, словно бы преодолевал сильную боль. И
Тойво счел за благо дать ему передышку. Шагах в пятидесяти от живой
изгороди он остановился - будто бы для того, чтобы осмотреть окрестности,
и принялся задавать вопросы. А был ли кто-нибудь вон в том коттедже,
справа? Ах, там было темно? А слева? Женщина... Да-да, помню, вы
говорили... Одна только женщина и больше никого? А глайдера тут поблизости
не было?
важным видом и всячески показывал, как существенно для расследования все
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Орловский Гай Юлий