Чтение 10–й страницы книги ~Наше сердце~

дорожки, ведущей к этой чудесной террасе. Он узнает ее фигуру, ее
походку, потом лицо и улыбку и услышит ее голос. Какое счастье! Какое
счастье! Он ощущал ее где-то здесь, близко, неуловимую, еще невидимую,
но она думает о нем и знает, что сейчас увидит его.

Он чуть не вскрикнул. Синий зонтик, всего лишь купол зонтика,
мелькнул в отдалении над кустарником. Это несомненно она! Показался
мальчик, кативший перед собою обруч; затем две дамы - в одной из них он
узнал ее; потом - двое мужчин: ее отец и какой-то другой господин. Она
была вся в голубом, как весеннее небо. О да! Он узнал ее, еще не
различая лица; но он не осмелился пойти ей навстречу, чувствуя, что
станет бессвязно лепетать, будет краснеть, не сможет под подозрительным
взглядом де Прадона объяснить эту случайность.

Однако он шел им навстречу, поминутно смотря в бинокль, весь
поглощенный, казалось, созерцанием дали. Окликнула его она и даже не
потрудилась изобразить удивление.

- Здравствуйте, господин Мариоль! - сказала она. - Восхитительно, не
правда ли?

Ошеломленный такой встречей, он не знал, в каком тоне отвечать, и
пробормотал:

- Ах, вы здесь, сударыня? Какое счастье! Мне захотелось побывать в
этой чудесной местности. Она ответила улыбаясь:

- И вы выбрали время, когда я здесь? Как это мило с вашей стороны!

Потом она его представила:

- Это один из лучших моих друзей, господин Мариоль. Моя тетушка,
госпожа Вальсази. Мой дядя, который строит мосты.

После взаимных поклонов де Прадон и молодой человек холодно пожали
друг другу руку, и прогулка возобновилась.

Она предложила ему идти между нею и тетей, бросив на него
молниеносный взгляд, один из тех взглядов, которые свидетельствуют о
глубоком волнении.

- Как вам нравится здесь? - спросила она. - Мне кажется, я никогда не
видел ничего прекраснее.

- А если бы вы провели здесь, как я, несколько дней, вы почувствовали
бы, до чего захватывает эта красота. Этого не передать никакими словами.
Приливы и отливы моря на песчаной равнине, великое, непрерывное движение
воды, которая омывает все это два раза в день, и притом наступает так
быстро, что лошадь галопом не успела бы убежать от нее, необыкновенное
зрелище, которое щедрое небо устраивает для нас, - клянусь, все это
приводит меня в неистовство! Я сама не своя. Не правда ли, тетя?

Госпожа де Вальсази, пожилая, седая женщина, почтенная провинциалка,
уважаемая супруга главного инженера, высокомерного чиновника, спесивого,
как большинство воспитанников Политехнической школы, подтвердила, что
никогда еще не видела своей племянницы в таком восторженном состоянии.
Подумав немного, она добавила:

- Впрочем, это и не удивительно: ведь она ничего не видела и ничем не
восхищалась, кроме декораций в театре.

- Но я почти каждый год бываю в Дьеппе или Трувиле.

Почтенная дама засмеялась:

- В Дьепп или Трувиль ездят только ради встреч с поклонниками. Море
там лишь для того и существует, чтобы в нем купались влюбленные.

Это было сказано совсем просто, вероятно, без задней мысли.

Теперь они возвращались к террасе, которая непреодолимо влекла к себе
всех. К ней невольно устремлялись со всех концов сада, подобно тому, как
шары катятся по наклонной плоскости. Заходившее солнце расстилало тонкий
золотой полог за высоким силуэтом аббатства, которое все больше и больше
темнело, напоминая огромную раку на фоне ослепительного занавеса. Но
теперь Мариоль смотрел лишь на обожаемое белокурое создание, шедшее
рядом с ним и овеянное голубым облаком. Никогда еще не видел он ее такой
восхитительной. Она казалась ему в чем-то изменившейся; от нее веяло
свежестью, которая разлилась во всем ее теле, в глазах, в волосах и
проникла в ее душу, свежестью, присущей всей этой местности, небесам,
свету, зелени. Такою он ее еще никогда не видел и никогда не любил.

Он шел рядом с нею, не находя, что сказать; прикосновение ее платья,
касание локтя, а иногда и руки, встреча их взглядов, столь
красноречивых, окончательно превращали его в ничто, сводили на нет его
личность. Он чувствовал себя подавленным в присутствии этой женщины,
поглощенным ею до такой степени, что уже перестал быть самим собою, а
обратился в одно только желание, в один призыв, в одну любовь. Она
уничтожила всю его прежнюю сущность, как пламя сжигает письмо.

Она отлично заметила, она поняла свое полное торжество и, трепещущая,
растроганная, оживленная морским деревенским воздухом, полным солнечных
лучей и жизненных соков, сказала, не глядя на него:

- Как я рада видеть вас! И тотчас же спросила:

- Сколько времени вы пробудете здесь? Он ответил:

- Два дня, если сегодняшний день может идти и счет.

Потом он, обернувшись к тетке, спросил:

- Не согласится ли госпожа Вальсази с супругом оказать мне честь и
провести завтрашний день вместе на горе Сен-Мишель?

Госпожа де Бюрн ответила за родственницу:

- Я не позволю тете отказаться, раз уж нам посчастливилось встретить
вас здесь. Жена инженера добавила:

- Охотно соглашусь, но при условии, что сегодня вечером вы у меня
отобедаете.

Он поклонился, принимая приглашение.

В нем вспыхнула бурная радость, радость, которая охватывает нас при
получении самой желанной вести. Чего он добился? Что нового случилось в
его жизни? Ничего. И все же его окрылял упоительный восторг, вызванный
каким-то смутным предчувствием.

Они долго гуляли по террасе, дожидаясь, пока зайдет солнце, чтобы как
можно дольше любоваться черною узорчатою тенью горы, выступавшей на
огненном горизонте.

Теперь они вели разговор об обыденных вещах, ограничиваясь тем, что
можно сказать в присутствии посторонних, и изредка взглядывали друг на
друга Они вернулись на виллу, которая была расположена на окраине
Авранша, среди прекрасного сада, возвышавшегося над бухтой.

Из скромности, к тому же слегка смущенный холодным, почти враждебным
отношением Прадона, Мариоль ушел рано. Когда он подносил к губам руку
г-жи де Бюрн, она сказала ему два раза подряд, с каким-то особенным
выражением "До завтра, до завтра".

Как только он удалился, супруги Вальсази, давно уже усвоившие
провинциальные привычки, предложили ложиться спать.

- Ложитесь, - сказала г-жа де Бюрн, - а я пройдусь по саду.

Отец ее добавил:

-Я тоже.

Она вышла, накинув шаль, и они пошли рядом по белым песчаным аллеям,
освещенным полной луной и похожим на извилистые речки, бегущие среди
клумб и деревьев.

После довольно долгого молчания де Прадон сказал тихо, почти шепотом:

- Дитя мое! Будь справедлива и согласись, что я никогда не докучал
тебе советами.

Она поняла, куда он клонит, и, готовая к этому нападению, ответила:

- Простите, папа, по крайней мере один совет вы мне дали.

- Я?

- Да, вы.

- Совет относительно твоего., образа жизни?

- Да, и даже очень дурной. Поэтому я твердо решила: если вы мне еще
будете давать советы, им не следовать - Что я тебе посоветовал?

- Выйти замуж за де Бюрна. Это доказывает, что вы лишены
рассудительности, проницательности, не знаете людей вообще и вашей
дочери в частности Он примолк от удивления и замешательства, потом
медленно заговорил:

- Да, тогда я ошибся Но я уверен, что не ошибусь, высказав тебе
сегодня свое мнение, - мнение отца.

- Что ж, говорите! Я воспользуюсь им, если пригодится.

- Еще немного, и ты себя скомпрометируешь. Она рассмеялась,
рассмеялась вызывающим смехом, и досказала за него:

- Разумеется, с Мариолем?

- С Мариолем.

- Вы забываете, что я уже скомпрометировала себя с Жоржем де Мальтри,
с Масивалем, с Гастоном де Ламартом, с десятком других, к которым вы
меня ревновали; стоит мне назвать человека милым и преданным, как весь
мой кружок приходит в ярость, и вы первый, вы, которого небо даровало
мне в качестве благородного отца и главного руководителя Он горячо
возразил:

- Нет, нет, до сих пор ты ни с кем себя не компрометировала!
Наоборот, ты проявляешь в отношениях со своими друзьями много такта.

Она ответила заносчиво:

- Дорогой папа! Я уже не девочка и обещаю вам, что скомпрометирую
себя с господином Мариолем не больше, чем с кем-либо другим, не
беспокойтесь. Однако признаюсь вам, что это я просила его приехать сюда.
Я нахожу, что он очарователен, так же умен, как все те, но в меньшей
степени эгоист. Таково было и ваше мнение до того, как вы обнаружили,
что я предпочитаю его остальным. Ох, не так-то уж вы хитры! Я тоже вас
хорошо знаю и многое могла бы вам сказать, если бы захотела. Итак,
Мариоль мне нравится, и поэтому я решила, что было бы очень приятно
совершить с ним невзначай небольшую прогулку, что глупо лишать себя
удовольствия, если это не грозит никакой опасностью. А мне не грозит
опасность скомпрометировать себя, раз вы здесь.

Теперь она смеялась от души, зная, что каждое ее слово попадает в
цель, что она держит его в руках благодаря этому намеку на его