Чтение 10–й страницы книги ~Медовый месяц с похитителем~

только маленький человечек ушел, она поняла, что лишь его дружеское
воркование удерживало ее ото сна.

Быстро приняв душ, она буквально свалилась в постель. Жужжание насекомых
за окном и отдаленные звуки музыки и людских голосов убаюкивали ее.

Несколько мгновений она впитывала в себя экзотику запахов и звуков,
проникавших сквозь сплетенные из пальмовых ветвей стеньг, а потом
погрузилась в желанный сон. Без сновидений.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующей неделе жизнь Эмбер подчинилась ритму островитян: солнце и
море управляли всем и вся. Ей не нужен был будильник, она сама просыпалась
рано утром, чтобы насладиться свежестью и прохладой до наступления жары.

В часы прилива она плавала вдоль белого песчаного пляжа или бродила по
мелководью, утоляя жажду соками, или прогуливалась по саду, срывая спелые
фрукты с деревьев по обе стороны аллеи.

По совету Кетута она израсходовала несколько рупий на маску для
подводного плавания. Цена была невысока - по сравнению с тем наслаждением,
какое она испытывала, погружаясь в чистую" голубую стихию подводного
царства. Затем, снова по совету Кетута, она развлекалась, катаясь на праху -
каноэ, с парусом, принадлежавшем одному из друзей Кетута.

- Какая прелесть! - Праху с треугольным парусом быстро скользило по
водной поверхности, подобно экзотическому дракону. От быстроты движения у
Эмбер перехватывало дыхание, словно сам ветер нес ее над водой.

Лодочник изменял положение паруса, и казалось, что каноэ несется над
волнами. Эмбер крепко держалась за деревянное сиденье. Ветер трепал ее
волосы и обжигал лицо. Она и не пыталась-привести в порядок свою прическу; в
первый раз за много лет Эмбер дала волю звонкому смеху, так и рвавшемуся из
груди.

Не вернулась ли она под сень самого рая? Когда море в час, отлива
отступало, обнажая коралловые рифы, она осматривала остров, разъезжая в
грузовичке Кетута. Несмотря на потрепанный виц, машина легко преодолевала
неровную поверхность острова, пробираясь между рисовыми полями и рощами
кокосовых пальм.

С помощью Кетута Эмбер пополнила свой гардероб местными туалетами. Саронг
здесь подходил больше, чем европейская одежда. Разрисованная
хлопчатобумажная ткань была красива, легка и соответствовала стилю жизни на
острове, предохраняя кожу от знойного солнца.

Когда же мягкое прикосновение ткани напоминало ей о других
прикосновениях, она ныряла в глубину моря, много плавала или путешествовала
по острову. Так воспоминания постепенно уходили от нее. И вот наконец
смуглое лицо Джейка и его жестокость по отношению к ней перестали волновать
и ранить Эмбер.

Новая одежда была не только более подходящей для жизни на этом острове -
она помогла Эмбер почувствовать себя причастной к этой жизни. Нередко во
время путешествий, заручившись ее согласием, Кетут останавливал грузовичок и
подбирал стайку женщин, изнуренно шагавших по пыльной дороге на базар или с
базара. Они устраивались на сиденье, тесно прижавшись друг к другу, болтая и
посмеиваясь, довольные тем, что могут бесплатно прокатиться. Эмбер же имела
возможность обменяться с ними несколькими словами на их родном языке.
Островитянкам это очень нравилось; она же завидовала своеобразной красоте и
изяществу этих женщин.

Многие из них, даже совсем юные, держали на руках младенцев, и Кетут
пояснил, что на Вали ребенок до шести месяцев считается святым - в силу
своей чистоты. Таким малюткам не разрешалось прикасаться к земле - их всегда
держали на руках матери, или же старшие сестры, или тети.

Малыши казались счастливыми и очень редко плакали. Эмбер выучила с
помощью Кетута слова "красивый малыш" - "анак кантик", - и этого было
достаточно, чтобы ей разрешили взять на руки толстенького крепыша,
пускавшего слюнки. Удовольствие от общения с этим ангельским существом имело
горький привкус. Если бы только... через год она могла бы держать на руках
своего ребенка. Но Джейк Фаррелл растоптал ее-мечты.

По вечерам, когда Кетут возвращался домой, Эмбер оставалась в гостинице.
Она ужинала у роскошного шведского стола и потом наблюдала за танцами,
слушала музыку или выходила, чтобы пройтись по главной улице городка я
заглянуть в магазияы и рестораны.

Часто Эмбер испытывала чувство одиночества, но она понимала, что сама
выбрала этот путь. В гостинице было много англоговорящих туристов, дружески
к ней расположенных.

От внимания Эмбер не ускользнули взгляды мужчин, обращенные на нее, и она
была рада, что в гостинице ее знают как миссис Фаррелл, хотя порой она
бывала смущена, когда к ней так обращались.

Персонал гостиницы почему-то решил, что она ожидает своего мужа, который
задерживается в связи с работой. Эмбер не пыталась развеять эту легенду. По
крайней мере было проще отклонить ненужные ухаживания со стороны ретивых
туристов.

В ресторане она сидела одна, наблюдая, как воркуют пары, приехавшие сюда
на медовый месяц. Если бы все было так, как и предполагалось, то они с
Саймоном, может, подружились бы с какой-нибудь из этих пар. Но теперь она
инстинктивно избегала контактов с кемлибо.

Ей следует наслаждаться тем призрачным счастьем, которое выпало на ее
долю, хотя она понимала, что ее жизнь отныне изменилась навсегда.

Удар нанес не кто иной, как Кетут: выбегая из гостиницы, куда он зашел за
ключом от ее бунгало после их возвращения из очередной поездки по острову,
он закричал:

- Есть хороший новость! - Кетут просто сиял. - Один человек говорить, ваш
муж туг. Теперь - настоящий медовый месяц, да?

- Этого не может быть! Произошла ошибка. Наверное, кто-то другой
приехал... с такой же фамилией...

Но Кетуп стоял на своем:

- Ваш муж, он! здесь! Ждать ваш номер, ключ - нет. - И балиец развел
руками, демонстрируя отсутствие ключа. - Он приехать полдень, - добавил
Кетут, сияя. - Вы очень счастливый. Завтра я нет приходить, правда? Вы и
муж, правда?

- Нет... то есть... да... О, я не знаю. Я оставлю записку у портье. -
Рассудок Эмбер отказывался служить ей, она ничего не понимала. Саймон здесь,
на Бали? Все это походило на сказку об Аладдине и его волшебной лампе: она
представила себе своего мужа - и вот он появился...

- Очень хороший. - И, вероятно принимая ее замешательство за смущение от
счастья, Кетут улыбнулся, молитвенно сложил маленькие ручки и поклонился: -
До свидания, привет супруг. Видеть вас скоро.

- Да, спасибо. До свидания, Кетут. - Эмбер мучительно вспоминала, как это
произнести на языке островитян. - Selatal ealan, - сказала наконец она, и
Кетут, довольный, отправился к своему грузовичку, оставив ее одну.

По пути к бунгало Эмбер напряженно думала, как ей теперь поступить,
оказавшись в таком неожиданном положении. Что сейчас скажет ей Саймон,
решивший приехать сюда? Неужели он ее простил? Но как можно простить ее
поступок? Гордость, унаследованная от матери, не позволит Саймону простить
предательство и позор. Безобразная сцена, разыгравшаяся у алтаря, вновь
предстала перед ее мысленным взором. После всего этого Саймон не мог желать
на ней жениться!

Разумеется, такое невозможно даже себе представить. Но зачем он приехал?
Не мог же он играть роль разгневанного ревнивца, как его двоюродный брат.
Если б на его месте оказался Джейк, то вполне можно было бы поверить, что он
отправится на край света, лишь бы отомстить. Однако Саймон...
неправдоподобно! Как бы там ни было, видимо, он решил простить свою
заблудшую овечку - невесту.

Она уже подошла к бунгало так близко, что различила опущенные плетеные
шторы, защищающие окна спальни от послеполуденного солнца. Утром шторы были
подняты... Значит, Саймон там. Ее супруг прибыл к ней.

Но она уже не хотела быть его женой.

Осознание этого поразило ее, хотя где-то в глубине души она понимала, что
нежелание быть его женой созрело внутри ее существа уже давно, но только
теперь, под воздействием тропического солнца, она нашла в себе мужество
признаться в этом...

Эмбер глядела на зашторенные окна, стараясь справиться с охватившей ее
паникой. Что же такое с ней случилось? Ей бы следовало радостно броситься к
нему навстречу и благодарить за то, что жестокая выходка Джейка не разрушила
их жизнь. Но вместо этого ей хотелось повернуться на сто восемьдесят
градусов и бежать куда глаза глядят.

Однако Саймон здесь, и бежать слишком поздно. Что бы ни случилось, он не
заслуживает неблагодарности. Они должны поговорить. Эмбер надеялась, что во
время разговора нужные слова сами придут к ней.

Глубоко вздохнув, она распахнула дверь... О, если бы дверь была заперта!
В комнате темно и прохладно, и в первое мгновение она ничего не увидела.
Потом до нее донесся вздох со стороны спальни. Дверь туда была открыта, и
она различила: на постели кто-то лежит.

Может, не трогать гостя, пусть поспит, подумала Эмбер, но затем все-таки
приподняла края шторы и, подойдя на цыпочках к кровати, осторожно
прикоснулась к спящему.

- Саймон? Саймон, это я, Эмбер. - Она легонько потрясла его за плечо. -
Проснись, дорогой. О!

- Заткнись, ты, дуреха! Ты хочешь, чтобы твоего "супруга" вышвырнули? - И
сильная рука зажала ей рот.

Ее "супруг"... Но это не была рука Саймона, да и голос совсем другой: он
резал слух, словно бритва.

Это был Джейк Фаррелл, и, стараясь вырваться из железных тисков его
объятий, она с ужасом обнаружила, что он совсем голый. Жар его тела обжигал
ее сквозь тонкую ткань саронга, повергал в непонятный трепет.