гражданам в достопамятный день, 23 октября 1812 года". В
одержании победы участвовали: известный генерал граф Остерман;
князь Сергей Николаевич Долгорукий, который, отличаясь прежде на
дипломатическом поприще, горел желанием служить в Отечественной
войне и променял перо на шпагу. Но, служа в поле, он не перестает
украшать бесед своих той же неподражаемой остротой ума, которой
блистал некогда при дворах государей. Русские ко всему
способны!.. Генералы: Ермолов, Паскевич, Олсуфьев и Чоглоков
храбростью и благоразумием своим содействовали к совершенному
поражению врага. Полковник Потемкин, со свойственным ему
мужеством, как начальник штаба по авангарду, наблюдал за
движениями наших войск в опаснейших местах. Перновский и
Белозерский полки и батарейная рота Гулевича отличились.
Р.S. В это самое время, как я пишу к тебе, генерал Вильсон,
бывший личным свидетелем вчерашнего сражения, описывает также это
своим соотечественникам. Из Петербурга нарочный отправится с
известием об этой победе в Лондон.
Вот сейчас только кончился штурм крепостного замка в Дорогобуже.
Мы вырвали его из рук французов, захватили город, который они уже
начали жечь, и провожали их ядрами, покуда не скрылись из наших
глаз; а теперь сильная буря, веющая к западу, и генерал Юрковский
с легкой конницей гонят их далее. Стужа увеличилась, метель
потемнила воздух. Мы забрались в дом к протопопу, в котором
уцелели окна и немного тепло. Я нашел старую чернильницу, отмочил
засохшие чернила и пишу к тебе как могу. Позамедлив несколько в
Вязьме, я должен был скакать 30 верст, чтоб догнать наши войска,
неослабно преследовавшие неприятеля. Я ехал вместе с генералом
Вильсоном, который не отстает от авангарда и по доброй воле
бывает в огнях. В каком печальном виде представлялись нам
завоеватели России!.. На той дороге, по которой шли они так гордо
в Москву и которую сами потом опустошили, они валялись в великом
множестве мертвыми, умирающими или в беднейших рубищах,
окровавленные и запачканные в саже и грязи, ползали, как
ничтожные насекомые, по грудам конских и человеческих трупов.
Голод, стужа и страх помрачили их рассудок и наложили немоту на
уста: они ни на что не отвечают; смотрят мутными глазами на того,
кто их спрашивает, и продолжают глодать конские кости. - Так
караются враги, дерзающие наступать на святую Русь! Подобная
казнь постигла татар, дерзко набежавших на Россию в дни
малолетства паря Ивана Васильевича. "Великие снега и морозы
познобили татар; а остальных "казаки добивали", - так говорит
Царственная книга. Во все эти дни неприятель беспрестанно
забавлял нас потешными огнями: он подрывал много своих пороховых
ящиков. Бог знает каких только неистовств не делает этот
неприятель! Он отряжает нарочные толпы для сжигания деревень,
прикалывает наших пленных и расстреливает крестьян. Зато и
крестьяне не спускают им! Большими ватагами разъезжают они с
оружием по лесам и дорогам, нападают на обозы и сражаются с
толпами мародеров, которых они по-своему называют миродерами. По
их толкам, это люди, обдирающие мир!
Генерал Вильсон говорит, что война эта подвинула Россию на целое
столетие вперед на пути опытов и славы народной. Мой друг! Молнии
и зарницы электрической своей силой способствуют зрелости жатв;
молнии войны пробуждают дух народов и также ускоряют зрелость их.
Таков порядок вещей под солнцем!..
Я не сказал тебе еще о сегодняшних трофеях наших. Они состоят в
600 пленных и двух пушках. Все это досталось нам после довольно
жаркого боя. Укрепленные высоты Дорогобужа должны мы были взять
открытым штурмом, а из города выйти неприятеля заставил генерал
Милорадович искусным направлением дивизии принца Виртембергского
в обход слева. Пожар начал было распространяться и здесь, но
густым снегом и усердием наших солдат был потушен. Тут также
оставляется комендант, которому поручено сзывать жителей на
прежние их жилища. Надо видеть наших солдат, без ропота сносящих
голод и стужу, с пылким рвением идущих на бой и мгновенно
взлетающих на высоты окопов, чтоб иметь понятие о том, как
принято освобождать города своего Отечества! 4-го Егерьского
полка майор Русинов, получа рану в руку при начале штурма, велел
поддерживать себя солдатам и продолжал лезть навал; через
несколько минут ему прострелили ногу, и солдаты вынуждены были
снести его в ров. Но этот храбрый офицер до тех пор не приказывал
уносить себя далее и не переставал ободрять солдат, пока не
увидел их уже на высоте победителями. Это тот самый, который
вышел одним выпуском прежде нас из корпуса.
Представь себе, друг мой, что я теперь только в 60 верстах от
моей родины и не могу заглянуть в нее!.. Правда, там нечего и
смотреть: все разорено и опустело! Я нашел бы только пепел и
развалины; но как сладко еще раз в жизни помолиться на гробах
отцов своих! Теперь сходен я с кометой, которая не успеет
приблизиться к солнцу, как вдруг косвенным путем удаляется опять
от него на неизмеримые пространства. Завтра мы едем отсюда, но не
в Смоленск, а боковыми, неизвестными путями и дорогами, через
леса и болота... После узнаешь ты об этом искусном и, конечно,
гибельном для французов движении наших войск.
Видишь ли, какой мы сделали шаг! От Дорогобужа прямо к Красному.
Смоленск и Днепр остались у нас справа. Тихо подкрались мы к
большой дороге, из Смоленска в Красное. Неприятель полагал нас за
тридевять земель; а мы, как будто из-под земли, очутились вдруг
перед ним! Это впрямь по-суворовски! Теперь называют это
фланговым, или боковым, маршем, 3-го числа ноября показались мы
из лесов против деревни Ржавки. Неприятель шел по большой дороге
спокойно и весело: наступившая оттепель отогрела жизненные силы
этих питомцев благодетельного климата их отечества. Великие обозы
с северными гостинцами тянулись между колонн. Генерал Милорадович
приказал тотчас нападать. Неприятель остановился, сыпнул в овраги
и паростники множество стрелков, выставил, между берез, по
высотам дороги, легкие орудия; а тяжелой артиллерии и обозам, в
сопровождении своей конницы, велел спасаться вперед. Наши
наступили с обыкновенным мужеством - и дело загорелось! Но,
несмотря на великое превосходство в силах неприятеля перед нами,
он был мгновенно сбит с большой дороги, поражаем в полях и
одолжен спасением одной только темноте ночной и ближним лесам, в
которых скрылся. Знамена, пушки, пленные и множество обоза
наградили победителей, на первый раз, за трудный фланговый марш.
Впереди нас видна была деревня; генерал Милорадович хотел в ней
провести ночь, ему говорят, что там еще французы. Он посылает
казаков истребить их - и мы там ночевали. После этого 4, 5 и 6-го
числа, три дня сряду, проводили в беспрерывных сражениях. Всякий
вечер отбивали у французов ночлег в нескольких верстах от большой
дороги. С каждой утренней зарей, коль скоро с передовых постов
приходило известие, что колонны показались па большой дороге, мы
садились на лошадей и выезжали на бой. Наполеону очень не
нравилось, что генерал Милорадович стоит под дорогой и разбивает
в пух корпуса его; но делать нечего!.. Последняя рана, нанесенная
ему вчера, чувствительнее всех прочих. Вчера. - О! Восхищайся,
друг мой, столь знаменитой победой: вчера генерал Милорадович
разбил совершенно тридцатитысячный корпус под предводительством
искуснейшего из маршалов Наполеона - Нея, недавно прозванного им
князем Москворецким. Неприятельский урон черезвычайно велик. Все
четыре начальствовавших генерала убиты. Места сражений покрыты
грудами неприятельских тел. В эти четыре для нас победоносные дня
потеря неприятеля, наверно, полагается убитыми до 20000, в плен
взято войсками генерала Милорадовича: генералов 2, штаб- и
обер-офицеров 285, рядовых, сколько ты думаешь? - 22000; пушек -
60!.. Поля города Красного в самом деле покраснели от крови. В
одержании этих четверодневных побед много участвовали генералы
Раевский и Паскевич. Храбрые их войска многие неприятельские
толпы подняли на штыки. Отважными нападениями конницы
предводительствовал генерал Уваров. Артиллерия оказала громадные
услуги. Полковник Мерлин командовал ею в авангарде. Его рота и
рота отважного капитана Башмакова покрыли себя славой. Действия
пушек искусного и храброго Нилуса под Смоленском и Гулевича под
Вязьмой останутся навсегда памятны французам. Остальные 600 из
разбитого Неева корпуса, укрепившиеся с пушками в лесах, прислали
уже поздно к вечеру переговорщика сказать, что они сдадутся
одному, только генералу Милорадовичу, а иначе готовы биться до
последнего. Французы называют Милорадовича русским Баярдом;
пленные везде кричат ему: "Да здравствует храбрый генерал
Милорадович!" Его и самые неприятели любят, вероятно, за то, что
он, сострадая об них по человечеству, дает последний свой запас и
Лукьяненко Сергей
Куликов Роман
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Смит Кордвейнер
Перумов Ник