что он был лишен способностей, что, конечно же, забавно. В советские годы
басня цитировалась в контексте борьбы с безродными космополитами. Однако
последние строчки смягчают угрюмую запретительную идею, что пчелы должны
трудиться только на родине. Баснописец вроде бы намекает на бТ¦льшую свободу
за границей. Важно тут, что стремление российского правительства
контролировать выезд за границу находило живой отклик и одобрение (правда,
тогда еще не единодушное) у сочинителей-соотечественников.
можно апеллировать в случае конфликта (а иначе к чему законы?), этого права
в России первой половины XIX века не существовало. Сделав Пушкина служащим,
государство сразу же продемонстрировало ему свои когти. Отказав поэту в
поездке за границу, сам царь с огромной свитой вскоре отправился в очередной
раз в Европу. В рукописи под стихотворением, которое написано 27 ноября 1817
года и называется "Уныние" (позже оно было опубликовано под названием "К
..." -- "Не спрашивай, зачем унылой думой..."), есть приписка: "Я человек
несвободный".
оживит мою душу.
нам видится, еще и в каком-то смысле реакцией восемнадцатилетнего
честолюбивого и сознающего свой талант человека на запрет отправиться
путешествовать. Пушкин числится в присутствии, но не служит, время, стало
быть, есть, и он его прожигает со всей беспечностью, на которую способен. На
одном из кутежей (а большая часть приятелей его подбирается для этого
занятия) Пушкин спорит, что он выпьет бутылку рома и не потеряет рассудка.
Он выигрывает, так как, напившись, ничего не сознает, но свидетели
утверждают, что он сгибает и разгибает палец.
воспитанницами театрального училища. Он ссорится из-за денег с отцом и, как
после вспомнит, бранит Россию. Он "плюет эпиграммами", по словам Александра
Тургенева. Он матерщинник почище Баркова -- смотрите, например, его
стихотворения с многочисленными отточиями, сделанными цензурой. Повисшие
рифмы не оставляют сомнений у читателя в сути выражений поэта.
жалованье и при этом ругает того, кто его дает. Николай Иванович усовещивает
его: следует быть посдержаннее в эпиграммах против правительства. Пушкин
вызывает Николая Тургенева на дуэль, и, лишь одумавшись, извиняется. Недруги
и друзья говорят о поэте одно и то же. Александр Тургенев: "...теперь его
знают только по мелких стихам и крупным шалостям". Он отмечает у Пушкина
леность и нерадение о собственном образовании, вкус к площадному волокитству
и вольнодумство, также площадное, восемнадцатого столетья. Директор лицея
Егор Энгельгардт: "Ах, если бы этот бездельник захотел заниматься, он был бы
выдающимся человеком в нашей литературе".
творчески разрушал то, что было ему дано природой. Неудовлетворенность
действительностью -- его болезнь, как и многих других. Батюшков писал
Вяземскому: "...в нашей благословенной России можно только упиваться вином и
воображением". Батюшков, правда, тут почему-то забыл про женщин.
Петербурга. Это Евдокия Голицына, она же "принцесса Ноктюрн", "небесная
княгиня", которую подруги считают чудачкой. Впрочем, она предпочитает дружбу
с мужчинами, благо с мужем находится, как тогда говорили, в разъезде. Она не
просто великосветская дама, она западница, философ, занимается науками и
черной магией, у нее в доме бывают такие же чудаки со всего света, которых
она принимает по ночам, так как ночью не спит: гадалки предсказали ей смерть
во сне. На деле легенду эту сочинила она сама. "Принцесса Ноктюрн" Евдокия
Голицына принимала по ночам потому, что постарела, а французские светские
львицы никогда не показывались днем. Дневной свет при не столь изощренной
косметике, как сегодня, выявлял у немолодой женщины все ее недостатки.
она вдвое старше. Позже поэт включит ее в свой Донжуанский список, куда
попали только наиболее значительные его возлюбленные. Он уезжает от нее
поздно утром, чтобы выспаться дома и затем сочинять, лежа в постели. Обедать
он едет в ресторан, вечер проводит в притонах или театре, а ночью снова мчит
в будуар к Голицыной, если она согласна его принять. Он почти идеальный
эгоцентрик: вся Вселенная вокруг него и только для него, причем данная
минута важнее всей жизни.
"пламенный", нет времени, он спешит:
державинообразная причастная рифма, висит в изящном стихотворении, как
незакрепленный кирпич, над головой читателя, которого, однако, под конец
ждет блистательный пассаж:
было мерзко это государство, власть, люди,-- все, что происходит вокруг,
превращает поэта в равнодушного, такого же, как остальные, но если есть, в
кого влюбиться, от кого потерять голову, значит, еще не все потеряно,
значит, можно быть счастливым даже тогда и там, где и когда это невозможно.
Вот, если хотите, одна из опорных точек (их много) пушкинской философии,
роковое триединство: я, данная женщина и все остальное на свете. Это
перпетуум-мобиле, но это же и его тормоз, который вдруг, непредсказуемо,
останавливает жизнь поэта, переворачивая ее вверх дном.
ветреных Лаис, которых он любит за "открытые желания", младых монашек
Цитеры, включая сюда известную парижскую проститутку, находящуюся в
творческой командировке в Петербурге, Олю Массон, Дориду, в объятьях которой
он "негу пил душой", Фанни, ласки которой он обещает вспомнить "у двери
гроба", Наташу, с которой он проводил время на травке, проститутку Наденьку,
польку Анжелику, которая, как вспоминал лицейский друг Иван Пущин, родила от
Пушкина сына, продавщицу билетов в бродячем зоосаду... Перечисляем только
тех, о ком сохранились сведения в его собственных заметках. В научных
комментариях к сочинениям Пушкина проститутки именуются "представительницами
петербургского полусвета". Смысл эвфемизма, видимо, в том, что эти
представительницы работают в полутьме.
"Беззаботная растрата ума, времени и жизни на знакомства, похождения и связи
всех родов,-- вот что составляло основной характер жизни Пушкина, как и
многих его современников".
новые знакомства, отчего ценность подлинной дружбы несколько смазывается, но
в суете он этого не замечает. Происходит разрыв с Карамзиным, которому
бранная риторика насчет рабства представляется недостойной. Но при этом -- и
становление личности, лепка самого себя как поэта, разумеется, с помощью
более зрелых, более терпимых, более образованных друзей, европейцев по духу.
пределах возможностей того литературного круга, в котором он находится. Его
субъективное ощущение, что ему тесно в России вообще. Его не выпускают в
Европу. Но так уж устроен человек: отказ все же оставляет живую надежду:
вот-вот прорвется, выпустят и тогда... А пока --
Но стоит ли к этим словам относиться столь же серьезно, как это сделали в
правительстве Александра I? "Самовластительный злодей" в оде "Вольность"
относится вовсе не к русскому императору, а к французскому. Слово "свобода"
в компаниях, где бывал Пушкин, произносилось тогда так же часто, как "вино"