нину. Ивана Ивановича в это время не было; он зачем-то вышел. Очнувшись
от изумления, вся публика приняла участие в здоровье Ивана Никифоровича
и изъявила удовольствие, что он раздался в толщину. Иван Никифорович це-
ловался со всяким и говорил: "Очень одолжен".
проголодавшимся гостям. Все повалили в столовую. Вереница дам, говорли-
вых и молчаливых, тощих и толстых, потянулась вперед, и длинный стол за-
рябел всеми цветами. Не стану описывать кушаньев, какие были за столом!
Ничего не упомяну ни о мнишках в сметане, ни об утрибке, которую подава-
ли к борщу, ни об индейке с сливами и изюмом, ни о том кушанье, которое
очень походило видом на сапоги, намоченные в квасе, ни о том соусе, ко-
торый есть лебединая песнь старинного повара, - о том соусе, который по-
давался обхваченный весь винным пламенем, что очень забавляло и вместе
пугало дам. Не стану говорить об этих кушаньях потому, что мне гораздо
более нравится есть их, нежели распространяться об них в разговорах.
особенно занялся этим полезным и питательным упражнением. Выбирая самые
тонкие рыбьи косточки, он клал их на тарелку и как-то нечаянно взглянул
насупротив: творец небесный, как это было странно! Против него сидел
Иван Никифорович!
могу!.. Дайте мне другое перо! Перо мое вяло, мертво, с тонким расщепом
для этой картины! Лица их с отразившимся изумлением сделались как бы
окаменелыми. Каждый из них увидел лицо давно знакомое, к которому, каза-
лось бы, невольно готов подойти, как к приятелю неожиданному, и поднесть
рожок с словом: "одолжайтесь", или: "смею ли просить об одолжении"; но
вместе с этим то же самое лицо было страшно, как нехорошее предзнамено-
вание! Пот катился градом у Ивана Ивановича и у Ивана Никифоровича.
ния и не отрывали глаз от некогда бывших друзей. Дамы, которые до того
времени были заняты довольно интересным разговором, о том, каким о разом
делаются каплуны, вдруг прервали разговор. Все стихло! Это была картина,
достойная кисти великого художника!
Никифорович осмотрелся вокруг и остановил глаза на растворенной двери.
Городничий тотчас заметил это движение и велел затворить дверь покрепче.
Тогда каждый из друзей начал кушать и уже ни разу не взглянули друг на
друга.
начали искать шапок, чтобы улизнуть. Тогда городничий мигнул, и Иван
Иванович, - не тот Иван Иванович, а другой, что с кривым глазом, - стал
за спиною Ивана Никифоровича, а городничий зашел за спину Ивана Иванови-
ча, и оба начали подталкивать их сзади, чтобы спихнуть их вместе и не
выпускать до тех пор, пока не подадут рук. Иван Иванович, что с кривым
глазом, натолкнул Ивана Никифоровича, хотя и несколько косо, однако ж
довольно еще удачно и в то место, где стоял Иван Иванович; но городничий
сделал дирекцию слишком в сторону, потому что он никак не мог управиться
с своевольною пехотою, не слушавшею на тот раз никакой команды и, как
назло, закидывавшею чрезвычайно далеко и совершенно в противную сторону
(что, может, происходило оттого, что за столом было чрезвычайно много
разных наливок), так что Иван Иванович упал на даму в красном платье,
которая из любопытства просунулась в самую средину. Такое предзнаменова-
ние не предвещало ничего доброго. Однако ж судья, чтоб поправить это де-
ло, занял место городничего и, потянувши носом с верхней губы весь та-
бак, отпихнул Ивана Ивановича в другую сторону. В Миргороде это обыкно-
венный способ примирения. Он несколько похож на игру в мячик. Как только
судья пихнул Ивана Ивановича, Иван Иванович с кривым глазом уперся всею
силою и пихнул Ивана Никифоровича, с которого пот валился, как дождевая
вода с крыши. Несмотря на то что оба приятеля весьма упирались, однако ж
таки были столкнуты, потому что обе действовавшие стороны получили зна-
чительное подкрепление со стороны других гостей.
пока они не решились подать друг другу руки.
за что вы поссорились? не по пустякам ли? Не совестно ли вам перед
людьми и перед богом!
было, что он был весьма не прочь от примирения), - я не знаю, что я та-
кое сделал Ивану Ивановичу; за что же он порубил мой хлев и замышлял по-
губить меня?
ращая глаз на Ивана Никифоровича. - Клянусь и пред богом и пред вами,
почтенное дворянство, я ничего не сделал моему врагу. За что же он меня
поносит и наносит вред моему чину и званию?
вич.
нуть. Уже Иван Никифорович полез в карман, чтобы достать рожок и ска-
зать: "Одолжайтесь".
да вы, милостивый государь, оскорбили мой чин и фамилию таким словом,
которое неприлично здесь сказать?
Никифорович дотронулся пальцем до пуговицы Ивана Ивановича, что означало
совершенное его расположение), - вы обиделись за черт знает что такое:
за то, что я вас назвал гусаком...
это слово; но уже было поздно: слово было произнесено.
из себя и пришел в такой гнев, в каком не дай бог видывать человека, -
что ж теперь, посудите, любезные читатели, что теперь, когда это
убийственное слово произнесено было в собрании, в котором находилось
множество дам, перед которыми Иван Иванович любил быть особенно прилич-
ным? Поступи Иван Никифорович не таким образом, скажи он птица, а не гу-
сак, еще бы можно было поправить.
му взгляду придана была власть исполнительная, то он обратил бы в прах
Ивана Никиноровича. Гости поняли этот взгляд и поспешили сами разлучить
их. И этот человек, образец кротости, который ни одну нищую не пропус-
кал, чтоб не расспросить ее, выбежал в ужасном бешенстве. Такие сильные
бури производят страсти!
вынуты - что же? карбованцы! старые, дедовские карбованцы! И эти карбо-
ванцы перешли в запачканные руки чернильных дельцов. Дело было перенесе-
но в палату. И когда получил Иван Иванович радостное известие, что завт-
ра решится оно, тогда только выглянул на свет и решился выйти из дому.
Увы! с того времени палата извещала ежедневно, что дело кончится завтра,
в продолжение десяти лет!
дою, грязью и туманом. Какая-то ненатуральная зелень - творение скучных,
беспрерывных дождей - покрывала жидкою сетью поля и нивы, к которым она
так пристала, как шалости старику, розы - старухе. На меня тогда сильное
влияние производила погода: я скучал, когда она была скучна. Но, несмот-
ря на то, когда я стал подъезжать к Миргороду, то почувствовал, что у
меня сердце бьется сильно. Боже, сколько воспоминаний! Я двенадцать лет
не видал Миргорода. Здесь жили тогда в трогательной дружбе два
единственные человека, два единственные друга. А сколько вымерло знаме-
нитых людей! Судья Демьян Демьянович уже тогда был покойником; Иван Ива-
нович, что с кривым глазом, тоже приказал долго жить. Я въехал в главную
улицу; везде стояли шесты с привязанным вверху пуком соломы: производи-
лась какая-то новая планировка! Несколько изб было снесено. Остатки за-
боров и плетней торчали уныло.
новить перед церковью и вошел так тихо, что никто не обратился. Правда,
и некому было. Церковь была пуста. Народу почти никого. Видно было, что
и самые богомольные побоялись грязи. Свечи при пасмурном, лучше сказать
- больном дне, как-то были странно неприятны; темные притворы были пе-
чальны; продолговатые окна с круглыми стеклами обливались дождливыми
слезами. Я отошел в притвор и оборотился к одному почтенному старику с
поседевшими волосами:
ся в лицо моего соседа. Как же я удивился, когда, рассматривая, увидел
черты знакомые! Это был сам Иван Никифорович! Но как изменился!
сказал:
ющей неделе, и в мою пользу.
Флинт Эрик
Мережковский Дмитрий
Ларссон Стиг
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Трубников Александр