прислали от генерала.
большая, - салон, с роялем. Рядом с нею тоже большая комната - кабинет
генерала. Здесь ждал он меня, стоя среди кабинета в чрезвычайно
величественном положении. Де-Грие сидел, развалясь на диване.
генерал, обращаясь ко мне.
- Вы, вероятно, хотите говорить о моей встрече сегодня с одним немцем?
наделали ему и баронессе грубостей.
повторяемое ко всякому слову "ja wohl", которое они так отвратительно
протягивают. Когда я встретился с ним в аллее, мне вдруг это "ja wohl", не
знаю почему, вскочило на память, ну и подействовало на меня
раздражительно... Да к тому же баронесса вот уж три раза, встречаясь со
мною, имеет обыкновение идти прямо на меня, как будто бы я был червяк,
которого можно ногою давить. Согласитесь, я тоже могу иметь свое самолюбие.
Я снял шляпу и вежливо (уверяю вас, что вежливо) сказал: " Madame, j'ai
l'honneur d'etre votre esclave". Когда барон обернулся и закричал "гейн!" -
меня вдруг так и подтолкнуло тоже закричать: "Ja wohl!" Я и крикнул два
раза: первый раз обыкновенно, а второй - протянув изо всей силы. Вот и все.
объяснению. Мне удивительно хотелось размазывать всю эту историю как можно
нелепее.
французу и по-французски изложил ему, что я решительно напрашиваюсь на
историю. Де-Грие презрительно усмехнулся и пожал плечами.
мой поступок, конечно, нехорош, я в высшей степени откровенно вам сознаюсь
в этом. Мой поступок можно назвать даже глупым и неприличным
школьничеством, но - не более. И знаете, генерал, я в высшей степени
раскаиваюсь. Но тут есть одно обстоятельство, которое в моих глазах почти
избавляет меня даже и от раскаяния. В последнее время, эдак недели две,
даже три, я чувствую себя нехорошо: больным, нервным, раздражительным,
фантастическим и, в иных случаях, теряю совсем над собою волю. Право, мне
иногда ужасно хотелось несколько раз вдруг обратиться к маркизу Де-Грие
и... А впрочем, нечего договаривать; может, ему будет обидно. Одним словом,
это признаки болезни. Не знаю, примет ли баронесса Вурмергельм во внимания
это обстоятельство, когда я буду просить у нее извинения (потому что я
намерен просить у нее извинения)? Я полагаю, не примет, тем более что,
сколько известно мне, этим обстоятельством начали в последнее время
злоупотреблять в юридическом мире: адвокаты при уголовных процессах стали
весьма часто оправдывать своих клиентов, преступников, тем, что они в
момент преступления ничего не помнили и что это будто бы такая болезнь.
"Прибил, дескать, и ничего не помнит". И представьте себе, генерал,
медицина им поддакивает - действительно подтверждает, что бывает такая
болезнь, такое временное помешательство, когда человек почти ничего не
помнит, или полупомнит, или четверть помнит. Но барон и баронесса - люди
поколения старого, притом прусские юнкеры и помещики. Им, должно быть, этот
прогресс в юридически-медицинском мире еще неизвестен, а потому они и не
примут моих объяснений. Как вы думаете, генерал?
генерал, - довольно! Я постараюсь раз навсегда избавить себя от вашего
школьничества. Извиняться перед баронессою и бароном вы не будете. Всякие
сношения с вами, даже хотя бы они состояли единственно в вашей просьбе о
прощении, будут для них слишком унизительны. Барон, узнав, что вы
принадлежите к моему дому, объяснялся уж со мною в воксале и, признаюсь
вам, еще немного, и он потребовал бы у меня удовлетворения. Понимаете ли
вы, чему подвергали вы меня, - меня, милостивый государь? Я, я принужден
был просить у барона извинения и дал ему слово, что немедленно, сегодня же,
вы не будете принадлежать к моему дому...
чтоб я не принадлежал к вашему дому, как вы изволите выражаться?
разумеется, барон остался доволен. Мы расстаемся, милостивый государь. Вам
следует дополучить с меня эти четыре фридрихсдора и три флорина на здешний
расчет. Вот деньги, а вот и бумажка с расчетом; можете это проверить.
Прощайте. С этих пор мы чужие. Кроме хлопот и неприятностей, я не видал от
вас ничего. Я позову сейчас кельнера и объявлю ему, что с завтрашнего дня
не отвечаю за ваши расходы в отеле. Честь имею пребыть вашим слугою.
поклонился генералу и весьма серьезно сказал ему:
подвергались неприятностям от барона, но - извините меня - виною этому вы
сами. Каким образом взяли вы на себя отвечать за меня барону? Что значит
выражение, что я принадлежу к вашему дому? Я просто учитель в вашем доме, и
только. Я не сын родной, не под опекой у вас, и за поступки мои вы не
можете отвечать. Я сам - лицо юридически компетентное. Мне двадцать пять
лет, я кандидат университета, я дворянин, я вам совершенно чужой. Только
одно мое безграничное уважение к вашим достоинствам останавливает меня
потребовать от вас теперь же удовлетворения и дальнейшего отчета в том, что
вы взяли на себя право за меня отвечать.
оборотился к французу и торопливо передал ему, что я чуть не вызвал его
сейчас на дуэль. Француз громко захохотал.
хладнокровием, нимало не смущаясь смехом мсье Де-Грие, - и так как вы,
генерал, согласившись сегодня выслушать жалобы барона и войдя в его
интерес, поставили сами себя как бы участником во всем этом деле, то я
честь имею вам доложить, что не позже как завтра поутру потребую у барона,
от своего имени, формального объяснения причин, по которым он, имея дело со
мною, обратился мимо меня к другому лицу, точно я не мог или был недостоин
отвечать ему сам за себя.
глупость, струсил ужасно.
вскричал он, - но что ж со мной-то вы делаете, о господи! Не смейте, не
смейте, милостивый государь, или, клянусь вам!.. здесь есть тоже
начальство, и я... я... одним словом, по моему чину... и барон тоже...
одним словом, вас заарестуют и вышлют отсюда с полицией, чтоб вы не
буянили! Понимаете это-с! - И хоть ему захватило дух от гнева, но все-таки
он трусил ужасно.
заарестовать нельзя за буйство прежде совершения буйства. Я еще не начинал
моих объяснений с бароном, а вам еще совершенно неизвестно, в каком виде и
на каких основаниях я намерен приступить к этому делу. Я желаю только
разъяснить обидное для меня предположение, что я нахожусь под опекой у
лица, будто бы имеющего власть над моей свободной волею. Напрасно вы так
себя тревожите и беспокоите.
намерение! - бормотал генерал, вдруг изменяя свой разгневанный тон на
умоляющий и даже схватив меня за руки. - Ну, представьте, что из этого
выйдет? опять неприятность! Согласитесь сами, я должен здесь держать себя
особенным образом, особенно теперь!.. особенно теперь!.. О, вы не знаете,
не знаете всех моих обстоятельств!.. Когда мы отсюда поедем, я готов опять
принять вас к себе. Я теперь только так, ну, одним словом, - ведь вы
понимаете же причины! - вскричал он отчаянно, - Алексей Иванович, Алексей
Иванович!..
обещал, что все обойдется хорошо и прилично, и поспешил выйти.