Чтение 10–й страницы книги ~Путь на Грумант~

- Прежде всего, Ваня, мы стороны земные узнаем. Тогда и ветры
сподручнее будет примечать. Вот солнышко к полдню движется - тень от
жерди все короче будет. - С этими словами Химков снял поясной ремень и
привязал его к нижней части шеста. К другому концу ремня, на расстоянии,
как раз равном длине тени, он прикрепил небольшую палочку и, как
циркулем, вычертил на земле небольшую дугу. На конце тени он вбил острый
колышек. - Теперь, Ванюха, смотри не зевай. Тень сначала совсем
окоротеет, а потом, как солнышко за полдень пойдет, снова вытягиваться
станет. Только она до моей черты доберется, ты в то место другой колышек
вбей. Тогда и мне скажешь.

Кое-что о солнце мальчик уже знал: знал он, что в полдень оно бывает
как раз на юге. Если в полдень встать к солнышку лицом, то на правой
руке будет запад, на левой - восток, а позади - север. Все это было ему
знакомо; теперь его разбирало любопытство узнать, как отец будет делать
часы. Едва тень коснулась черты, Ваня вбил второй колышек и тотчас
позвал отца.

- Молодец! Сейчас полуденную линию найдем. Алексей разделил дугу
между колышками пополам и провел от шеста к середине дуги длинную линию.

- Вот эта стрелка как раз север показывает, а другой ее конец, где я
перышки нарисовал, на полдень смотрит. Алексей провел новую линию
поперек первой.

- Смотри, черта вправо - восток указывает, а влево - запад.

- Знаю, отец. А часы как замечать? - не выдержал Ваня.

- Сейчас, - Химков провел накрест еще две линии. Получилась
восьмилучевая звезда. - Вот тебе и часы, Ванюха. Между лучами как раз по
три часа времени протечет. Примечай тень и часы отсчитывай. Понял,
сынок?

Ваня кивнул головой.

- А теперь прапор' на крыше сладим.

Алексей взял жердь, прикрепил сверху крестовину и в самый конец
воткнул гвоздь. На гвоздь насадил крыло от большой чайки - бургомистра.
Все это сооружение он пристроил к крыше избы, придав лучам крестовины
истинное направление на страны света.

Ваня долго еще вертелся у солнечных часов, наблюдая, как медленно
движется за солнышком тень, делаясь все длиннее и длиннее...

Устраиваясь пока в старой избе, Алексей не оставлял намерения
перенести зимовье на южный берег и разведать остров поподробнее. Попутно
он хотел выяснить, где находятся лучшие места для промысла моржей, где
расположены удобные становища, на случай, если в будущем придется снова
вести лодью на Малый Берун.

В том, что они попали на Малый Берун, и именно на его западный берег,
Химков не сомневался. В ясные дни он отчетливо видел на западе снежные,
остроконечные вершины соседнего Большого Беруна.

Химков знал, что между этими островами тянулся пролив, достигавший в
южной части ста верст ширины. "Ростислав" погиб именно в этом проливе,
почти всегда заполненном дрейфующими льдами.

Грумаланы долго не теряли надежды на возвращение судна. О
"Ростиславе" больше не говорили, но ежедневно всматривались в море.

Там ничего не было видно.

Глава пятая

СТРАШНАЯ НАХОДКА

Прошло несколько дней с тех пор, как в избе заменили последнее
негодное бревно, старательно проконопатили стены, плотно, доска к доске,
уложили крышу и потолок. Давно просохла заново сложенная каменная печь.

Завершение первоочередных предзимних работ позволяло Химкову привести
в исполнение его замысел обследовать весь остров. Но стала хмуриться
погода. Однажды ночью крупными липкими хлопьями пошел мокрый снег, с
моря навалил густой туман.

Непогожее время не пропало для Алексея даром. Ему удалось смастерить
новый интересный прибор.

Готовясь к исследованию острова, он долго ломал голову, как обойтись
без компаса и в то же время точно определить направление береговой
линии.

- Что замолк, Алексей, о чем думу думаешь? - участливо спрашивал
Федор.

- Хотел чертеж наших берегов сделать, да матки нет... И примыслить
ничего не могу.

Веригин стал что-то вспоминать.

А матка-ветромет разве к делу негодна? Отец-то мой без ветромета и в
море не ходил. Штука простая, смастерить недолго.

Алексей просиял и обнял товарища.

___________________________________

'Флюгер.

- Спасибо, надоумил. Теперь я с чертежом за милую душу управлюсь...
Ванюха!- крикнул он сыну. - Найди-ко мне тесину поровнее, да мигом, не
копайся.

Когда подходящая доска была разыскана, Химков, не откладывая,
приступил к делу.

- Округ-то кабыть в аршин надобен, а, Федор? Такой ведь ветромет у
отца был? - показал он размер руками.

- Такой, такой, хорошо помню, - загудел Веригин.

- А я вполовину меньше сделаю, - способнее будет в пути. Ветра да
межники размечу - и довольно.

Химков разрезал пополам дюймовую доску, сбил половинки гвоздями и
аккуратно процарапал окружность в пол-аршина диаметром, работая топором
и ножом, он вырезал ровный круг и разбил его перпендикулярными линиями
на шестнадцать секторов.

- Теперь, Федор, помоги: дыры по краю выжги и одну дыру в середине не
забудь. А я палочки тем временем выточу.

- Ладно, давай, - с охотой отозвался Веригин, взял круг и, присмотрев
на полке гвоздь по размеру, сунул его в огонь.

К концу дня были готовы и палочки. Восемь величиной в папиросу и
восемь поменьше лежали стопочкой на столе; палочку подлинней - с
пол-аршина - Алексей держал в руке. Скоро Ваня увидел готовый прибор -
копию первого русского компаса-ветромета, известного с глубокой старины.

- Вот, Ванюха, эти палочки поболе, ветрами называют, - они главные.
Ежели, примером, эту за север возьмем, тогда другие как назовешь? Ну-ка,
сказывай.

Ваня, указывая по порядку пальцем на большие палочки, отвечал:

- Полуночник, веток, обедник, полуденик, шелоник, запад,
побережник...

- Правильно, молодец! А вот эти палочки поменьше - межники, потому
что между ветрами они стоят. Эти назови.

- Меж-севера полуночник, меж-встока полуночник, меж-встока обедник,
меж-лета обедник, меж-запада шелоник, межзапада побережник, - бойко
отсчитывал мальчик.

- Ай да Ваня! Да ты в кормщики гож, хоть сейчас лодью давай, -
рассмеялся Степан, ласково теребя его за чуб.

- Большие матки в тридцать две палочки делают, продолжал Алексей. -
Шестнадцать малых палок стриками зовут, а по заморскому - румбами. У
каждого стрика тоже свое названье есть... Ну, спасибо, ребята, теперь
чертеж у нас справный будет.

- Как же, Алексей, матка эта действует без стрелки-то - дерево ведь
одно...- нерешительно произнес Степан. Алексей улыбнулся.

- А это что? - указал он на торчавшую посредине прибора высокую
палочку. - Это и есть стрелка. В полдень солнышко по ней, как на наших
часах, тень бросит и аккурат все ветры укажет.

- Понял, понял, - закивал головой Степан. - Ну-к что ж, по солнышку я
и так дорогу сыскать умею... А вот ежели нету солнышка, как сейчас,
примером, тогда как'7

- А кресты на что? - вмешался Федор - Кресты ведь, по закону, на
восток ставлены - крылья север тебе укажут. Вот и ставь ветромет по
кресту: с моря далече разобрать можно, куда крест глядит.

Ну, а ежели и крестов нету? - не унимался Степан

- Того быть не может, чтобы русский человек на своей земле креста не
поставил,- пробасил Федор. - Все мысы, губы да становища крестами
помечены. А других людей, кроме русских по всему Студеному морю нет.

- Твоя правда, Федор, - подтвердил Химков. - В море ежели - ветромет
по солнцу да по звездам дорогу укажет. А по берегу идешь - кресты
замечай, тоже верно. Хороша вещица: и время и путь по ней узнать можно.
Одно плохо: по морю идучи, другой раз ни солнца, ни звезд вовсе не
увидишь... А давно штуку эту наши мореходы выдумали, магнитной стрелки и
в помине не было...

Действительно, ветромету русские мореходы были обязаны той точности,
которая искони соблюдалась ими в лоциях и морских картах - чертежах.
Поморский прообраз компаса широко употреблялся на севере до появления
магнитного, но, несомненно, он применялся и в более позднее время при
плавании вблизи берегов, а особенно в районах, изобиловавших островами и
подводными камнями.

Соорудив ветромет, Химков восполнил потерю маточки и мог приняться за
карту берега. Чем заменить бумагу - он догадался давно: гладкой доской.

Дождавшись, когда солнце вновь оживило помрачневшие скалы и низины.
Алексей и Степан Шарапов стали собираться в дальний поход на юг. Федор,
большой домосед, сам просил оставить его дома. Ване, хоть он и умолял
взять его с собой, тоже пришлось остаться: отец был непреклонен.