Чтение 10–й страницы книги ~Двадцать лет спустя~

- Клянусь священными реликвиями, хранящимися здесь, - я любила Бекин-
гэма, по Бекингэм не был моим любовником.

- А что это за священные предметы, на которых вы приносите клятву,
ваше величество? - спросил, улыбаясь, Мазарини. - Как вам известно, я
римлянин, а потому не легковерен. Бывают всякого рода реликвии.

Королева сняла с шеи маленький золотой ключик и подала его кардиналу.

- Откройте и посмотрите.

Удивленный Мазарини взял ключ, открыл ларчик и нашел в нем заржавлен-
ный нож и два письма, из которых одно было запятнано кровью.

- Что это? - спросил Мазарини.

- Что это? - повторила Анна Австрийская, царственным жестом простирая
над раскрытым ларчиком руку, которую годы не лишили чудесной красоты. -
Я вам сейчас скажу. Эти два письма - единственные, которые я писала ему.
А это нож, которым Фелтон убил его. Прочтите письма, и вы увидите, лгу
ли я.

Несмотря на полученное разрешение, Мазарини, безотчетно повинуясь
чувству, вместо того чтобы прочесть письма, взял нож: его умирающий Бе-
кингэм вынул из своей раны и через Ла Порта переслал королеве; лезвие
было все источено ржавчиной, в которую обратилась кровь. Кардинал смот-
рел на него с минуту, и за это время королева стала бледней полотна,
покрывающего алтарь, на который она опиралась. Наконец кардинал с не-
вольной дрожью положил нож обратно в ларчик.

- Хорошо, ваше величество, я верю вашей клятве.

- Нет, нет, прочтите, - сказала королева, нахмурив брови, - прочтите.
Я хочу, я требую; я решила покончить с этим сейчас же и уже никогда
больше к этому не возвращаться. Или вы думаете, - прибавила она с ужас-
ной улыбкой, - что я стану открывать этот ларчик всякий раз, когда вы
возобновите ваши обвинения?

Мазарини, подчиняясь внезапному проявлению ее воли, почти машинально
прочел оба письма. В одном королева просила Бекингэма возвратить алмаз-
ные подвески; это было письмо, которое отвез д'Артаньян, оно поспело
вовремя. Второе было послано с Ла Портом; в нем королева предупреждала
Бекингэма, что его хотят убить, и это письмо опоздало.

- Хорошо, ваше величество, - сказал Мазарини, - на это нечего отве-
тить.

- Нет, - заперев ларчик, сказала королева и положила на него руку, -
нет, есть что ответить на это: надо сказать, что я была неблагодарна к
людям, которые спасли меня и сделали все, что только могли, чтобы спасти
его; и храброму д'Артаньяну я не пожаловала ничего, а только позволила
ему поцеловать мою руку и подарила вот этот алмаз.

Королева протянула кардиналу свою прелестную руку и показала ему чуд-
ный камень, блиставший на ее пальце.

- Он продал его в тяжелую минуту, - заговорила она опять с легким
смущением, - продал для того, чтобы спасти меня во второй раз; за выру-
ченные деньги он послал гонца к Бекингэму с предупреждением о грозящем
ему убийстве.

- Значит, д'Артаньян знал об этом?

- Он знал все. Каким образом, не понимаю. Д'Артаньян продал перстень
Дезэссару; я увидала кольцо у него на руке и выкупила. Но этот алмаз
принадлежит д'Артаньяну; возвратите ему перстень от меня, и так как, на
ваше счастье, подле вас находится такой человек, то постарайтесь им вос-
пользоваться.

- Благодарю вас, ваше величество, - сказал Мазарини, - я не забуду
вашего совета.

- А теперь, - сказала королева, изнемогая от пережитого волнения, -
что еще хотели бы вы узнать у меня?

- Ничего, ваше величество, - ответил кардинал самым ласковым голосом.
- Умоляю только простить меня за несправедливое подозрение. Но я вас так
люблю, что ревность моя, даже к прошлому, не удивительна.

Слабая улыбка промелькнула на губах королевы.

- Если вам не о чем больше спрашивать меня, - сказала она, - то ос-
тавьте меня. Вы понимаете, что после такого разговора мне надо побыть
наедине с собой.

Мазарини поклонился.

- Я удаляюсь, ваше величество. Но позвольте мне прийти опять.

- Да, только завтра. И этого времени вряд ли будет достаточно, чтобы
мне успокоиться.

Кардинал взял руку королевы, галантно поцеловал ее и вышел.

Как только он ушел, королева прошла в комнату сына и спросила Ла Пор-
та, лег ли король.

Ла Порт указал ей на спящего ребенка.

Анна Австрийская взошла на ступеньки кровати, приложила губы к нахму-
ренному лбу сына и поцеловала его. Потом так же тихо удалилась, сказав
только камердинеру:

- Постарайтесь, пожалуйста, милый Ла Порт, чтобы король приветливей
смотрел на кардинала. И король и я, мы оба многим обязаны кардиналу.

ГАСКОНЕЦ И ИТАЛЬЯНЕЦ

Тем временем кардинал вернулся к себе в кабинет, у дверей которого
дежурил Бернуин. Мазарини спросил, нет ли каких новостей и не было ли
известий из города, затем, получив отрицательный ответ, знаком приказал
слуге удалиться.

Оставшись один, он встал и отворил дверь в коридор, потом в переднюю;
утомленный д'Артаньян спал на скамье.

- Господин д'Артаньян! - позвал Мазарини вкрадчивым голосом.

Д'Артаньян не шелохнулся.

- Господин д'Артаньян! - позвал Мазарини громче.

Д'Артаньян продолжал спать.

Кардинал подошел к нему и пальцем коснулся его плеча.

На этот раз д'Артаньян вздрогнул, проснулся и, придя в себя, сразу
вскочил на ноги, как солдат, готовый к бою.

- Я здесь. Кто меня зовет?

- Я, - сказал Мазарини с самой приветливой улыбкой.

- Прошу извинения, ваше преосвященство, - сказал д'Артаньян, - но я
так устал...

- Излишне просить извинения, - сказал Мазарини, - вы устали на моей
службе...

Милостивый тон министра привел д'Артаньяна в восхищение.

- Гм... - процедил он сквозь зубы, - неужели справедлива пословица,
что счастье приходит во сне?

- Следуйте за мной, сударь, - сказал Мазарини.

- Так, так! - пробормотал д'Артаньян. - Рошфор держал слово; только
куда же он, черт возьми, делся?

Он всматривался во все закоулки кабинета, но Рошфора не было нигде.

- Господин д'Артаньян, - сказал Мазарини, удобно располагаясь в крес-
ле, - вы всегда казались мне храбрым я славным человеком.

"Возможно, - подумал д'Артаньян, - но долго же он собирался сказать
мне об этом".

Это, однако, не помешало ему низко поклониться Мазарини в ответ на
комплимент.

- Так вот, - продолжал Мазарини, - пришло время использовать ваши
способности и достоинства.

В глазах офицера, как молния, сверкнула радость, но тотчас же погас-
ла, так как он еще не знал, куда гнет Мазарини.

- Приказывайте, монсеньер, - сказал он, - я рад повиноваться вашему
преосвященству.

- Господин д'Артаньян, - продолжал Мазарини, - в Прошлое царствование
вы совершали такие подвиги...

- Вы слишком добры, монсеньер, вспоминая об этом. Правда, я сражался
не без успеха...

- Я говорю не о ваших военных подвигах, - сказал Мазарини, - потому
что, хотя они и доставили вам славу, они превзойдены другими.

Д'Артаньян прикинулся изумленным.

- Что же вы не отвечаете?.. - сказал Мазарини.

- Я ожидаю, монсеньер, когда вы соблаговолите объяснить мне, о каких
подвигах вам угодно говорить.

- Я говорю об одном приключении... Да вы отлично знаете, что я хочу
сказать.

- Увы, нет, монсеньер! - ответил в совершенном изумлении д'Артаньян.

- Вы скромны, тем лучше! Я говорю об истории с королевой, об алмазных
подвесках, о путешествии, которое вы совершили с тремя вашими друзьями.

"Вот оно что! - подумал гасконец. - Уж не ловушка ли это? Надо дер-
жать ухо востро".

И он изобразил на своем лице такое недоумение, что ему позавидовали
бы Мопдори и Бельроз, два лучших актера того времени.

- Отлично! - сказал, смеясь, Мазарини. - Браво! Недаром мне сказали,
что вы именно такой человек, какой мне нужен. Ну, что бы вы сделали для
меня?

- Все, монсеньер, что вы мне прикажете, - ответил д'Артаньян.

- Сделали бы вы для меня то, что когда-то сделали для некоей короле-
вы?

"Положительно, - мелькнуло в голове д'Артаньяна, - он хочет заставить
меня проговориться. Но мы поборемся, Не хитрее же он Ришелье, черт побе-
ри!"

- Для королевы, монсеньер? Я не понимаю.

- Вы не понимаете, что мне нужны вы и ваши три друга?

- Какие три друга, монсеньер?