Когда остальные скрылись из виду, Матори повернулся к этим избранным
соратникам и подал им знак, что настал миг приступить к выполнению
задуманного, Каждый из них отложил легкое охотничье ружье (оно называлось у
них карабином и считалось почетным отличием) и, сняв с себя из одежды все
лишнее или тяжелое, стоял, похожий на темную статую, грозный, в свободной,
естественной позе и почти нагой. Матори проверил, на месте ли томагавк, цел
ли нож в кожаных ножнах, хорошо ли затянут пояс из вампумов, крепки ли
завязки на узорных с бахромою гетрах и не представят ли они помехи при
движении. И вот, готовый к своему отчаянному предприятию, тетон дал сигнал
выступать.
этом тусклом свете не стали едва различимы для глаз. Тут они остановились и
поглядели во круг, как бы затем, чтобы в последний раз взвесить все
последствия, прежде чем кинуться очертя голову вперед. Потом, пригнувшись,
они исчезли в бурьяне.
из пленников следил за этими зловещими маневрами. Каковы бы ни были причины,
не позволявшие Эллсн Уэйд порвать связь с семьей, в кругу которой читатель
впервые увидел ее, чувства, свойственные ее полу, или, может быть, не
заглохшие семена доброты одержали верх над всем другим. Несколько раз она
едва но уступила искушению пренебречь угрозой мгновенной смерти и поднять в
предостережение свой слабый, беспомощный голос. Так силен и так естествен
был этот порыв, что она, вероятно, ему поддалась бы, если бы не увещания
Поля Ховера, которые он все время нашептывал ей. Им самим владели странно
противоречивые чувства. Первая и главная забота бортника была, конечно, о
девушке, отдавшейся под его защиту; но тревога за нее в его сердце
сочеталась с острым, диким и, по сути, радостным возбуждением. Хотя он
отнюдь не питал к переселенцам дружбы - еще меньше, чем Эллен, - он все-таки
жаждал услышать выстрелы из их карабинов и, представься такая возможность,
сам первый бы кинулся им на выручку. И то сказать, в иные минуты он ощущал
почти неодолимое желание броситься вперед и разбудить сонливцев, но ему
довольно было взглянуть на Эллен, чтобы тотчас образумиться и вспомнить, что
этим он погубил бы ее. Один траппер держался спокойным наблюдателем, как
будто лично ему ничто не грозило. Он зорко примечал малейшую перемену с
невозмутимым видом человека, который издавна привык к опасностям; но
отражавшаяся на его лице холодная решимость выдавала его тайное намерение
использовать любую оплошность своих сторожей.
лощинам, они ползли бесшумно, точно змеи, подкрадывающиеся к добыче, пока не
добрались до места, где дальше нужно было двигаться с сугубой осторожностью.
Один только Матори время от времени поднимал над травой свое угрюмое лицо,
чтобы прорезать взглядом темноту, укрывавшую лесок. Несколько таких
мгновенных осмотров - в добавление к тому, что дала предварительная
разведка, - и расположение лагеря его намеченных жертв обрисовалось для него
со всею ясностью, хотя он все еще не знал ничего ни о численности их, ни о
средствах защиты.
в лагере стояла поистине мертвая тишина. Слишком недоверчивый и осторожный,
чтобы в таких неясных обстоятельствах положиться на людей, менее стойких и
находчивых, чем он сам, дакота велел своим двум товарищам оставаться на
месте и дальше пополз один.
способ продвижения был бы мучительно труден. Но и змея не подобралась бы к
жертве верней и бесшумней. Пядь за пядью он, приминая траву, продвигал свое
тело и после каждого движения замирал, прислушиваясь к шорохам: не укажут ли
они, что бледнолицые знают о его приближении? Наконец ему удалось выбраться
из полосы бледного лунного света в тень леска, где было легче самому
укрыться от чужого глаза и где отчетливее различал предметы его собственный
острый глаз.
мглу. Лагерь лежал перед ним как на ладони - темный, но четко вычерченный, с
холщовым шатром, фургонами и двумя шалашами. По такому ключу опытный воин
мог довольно точно рассчитать, с какими силами ему придется встретиться. Но
его все еще смущала неестественная тишина: казалось, люди задерживают даже
сонное свое дыхание, чтобы придать правдоподобие своей показной беспечности.
Вождь пригнул голову к земле и вслушался. Он уже хотел, разочарованный,
опять ее поднять, когда ухо его уловило глубокое и прерывистое дыхание
задремавшего человека. Индеец был сам слишком изощрен в искусстве обмана,
чтобы сделаться жертвой обычной хитрости. Но по особенной его вибрации он
признал звук естественным и отбросил свои опасения.
ощутил бы некоторый страх перед опасностью, которой сам добровольно
подвергался. Он ли не знал, как смелы и сильны белые переселенцы, нередко
проникавшие в дикий край, где жил его народ! И все же, когда он подбирался к
цели, в его душе опасливое уважение, какое всегда внушает храбрый враг,
заглушила мстительная злоба краснокожего, распаленная вторжением чужеземцев.
достигнув намеченной цели, он приподнялся, чтобы лучше осмотреть
расположение лагеря. Одного мгновения было ему достаточно, чтобы точно
узнать, где лежит беспечный часовой. Читатель, конечно, уже угадал, что
дакоту удалось подобраться так близко к одному из нерадивых сыновей Ишмаэла,
поставленных в ночную стражу.
свое темное лицо над лицом сонливца, грациозно изогнувшись, как змея, когда
она раскачивается над жертвой, перед тем как ее поразить. Узнав что хотел -
спит ли человек и каков он, - Матори начал уже отводить голову, когда легкое
движение спящего показало, что он сейчас проснется. Дикарь выхватил висевший
у пояса нож. Миг, и острие сверкнуло над грудью юноши. Потом, изменив свое
намерение, дакота так же быстро, как быстро работала его мысль, опять нырнул
за ствол поваленного дерева, к которому прислонился спящий, и лежал в его
тени, такой же темный, недвижимый и с виду такой же бесчувственный, как этот
ствол.
тяжелым усилием приподнял с бревна свой могучий торс. Потом посмотрел
вокруг, как будто бы и бдительно, обвел тусклым взглядом темневший рядом
лагерь и уставился в смутную даль прерии. Там не было ничего
привлекательного, все те же унылые очертания пологих холмов - бугор, лощина
и опять бугор - вставали везде перед сонными его глазами. Он изменил
положение, повернувшись и вовсе спиной к опасному соседу; потом весь обмяк и
опять растянулся на земле. Долго стояло полное безмолвие - мучительно
напряженное для тетона, - пока тяжелое дыхание часового не возвестило вновь,
что он заснул. Но индеец, слишком сам приверженный притворству, не поверил
первой же видимости сна. Однако усталость после необычно трудного дня крепко
сморила часового, и Матори сомневался недолго. Все же движения индейца, пока
он стал опять на колени, были так осторожны, так бесшумны, что даже
внимательный наблюдатель не понял бы, шевелится он или нет. Наконец
постепенный переход в нужную позу совершился, и снова дакота склонился над
врагом, произведя не больше шума, чем листик тополя, зашелестевший рядом на
ветру.
Исполинский рост и могучее тело юноши внушали ему то почтение, каким
неизменно исполняется дикарь при виде физического превосходства. И в то же
время дакота спокойно готовился угасить в этом теле жизнь, потому что только
живое оно было грозным. Чтобы верней поразить в самое сердце, он раздвинул
складки одежды - ненужную помеху, занес свой нож и уже был готов вложить в
удар всю силу свою и сноровку, когда юноша небрежно откинул обнаженную белую
руку, на которой круто налились при этом мощные мускулы.
сейчас верней устраняет опасность, чем могла бы это сделать его смерть.
Глухая возня, судорога предсмертной борьбы.., такое тело легко не
расстанется с жизнью! Много повидавший воин мгновенно все сообразил и
отчетливо представил себе, как бы это было. Он оглянулся на лагерь,
всмотрелся в рощу и метнул горящий взор в безмолвную прерию. Потом еще раз
склонился над своей пощаженной до времени жертвой и, увидев, что сон ее
крепок, воздержался от убийства, чтобы не повредить своему хитрому замыслу.
двинулся вдоль лагеря, крадучись опушкой рощи, чтобы при первой тревоге
нырнуть в ее тень. Завеса уединенного шатра, когда он полз мимо, привлекла
его внимание. Осмотрев все снаружи и прислушавшись с томительной
настороженностью, дикарь отважился приподнять завесу и просунуть под нее
свое темное лицо. Так он пролежал не меньше минуты, потом попятился и замер,
скрючившись, перед шатром. Несколько секунд он сидел в недобром бездействии,
раздумывая над своим открытием. Затем опять лег ничком и еще раз просунул
голову под холст.
возможно, еще более зловещ. Но ничто не длится вечно, и дикарь отвел наконец
свой жгучий взор от тайны шатра.
в центре лагеря. Он уже отполз на много ярдов от шатра, когда снова, сделав
остановку, оглянулся на оставленное им уединенное маленькое жилище и как
будто заколебался, не вернуться ли туда. Но рогатки были рядом - только руку
протянуть, - а такая ограда самым видом своим говорила, что за нею спрятано
что-то ценное. Соблазн был слишком силен. Матори двинулся дальше.
змея, у которой тетон научился этому бесшумному скольжению. Успешно миновав
препятствие и быстрым глазом осмотрев все внутри ограды, он
предусмотрительно открыл лаз, которым мог бы, если будет надобность, быстро
отступить. Потом, выпрямившись, он зашагал по лагерю, точно злобный демон,
высматривая, с кого или с чего начать выполнение своего черного замысла. Он
уже наведался в шалаш, где разместились женщина с младшими детьми, и прошел
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Березин Федор
Эриксон Стивен
Андреев Николай
Кервуд Оливер Дж.