день пути поглощал сбереженный ими запас времени. Бывали дни, когда они
покрывали всего пятнадцать миль, а то и вовсе двенадцать. А однажды слу-
чилось так, что они за два дня едва сделали девять миль, потому что им
пришлось три раза сворачивать с русла реки и перетаскивать нарты и пок-
лажу через горы.
Ле-Барж. Здесь не было ни открытой воды, ни торосов. На тридцать с лиш-
ним миль ровно, словно скатерть, лежал снег вышиной в три фута, мягкий и
сыпучий, как мука. Больше трех миль в час им не удавалось пройти, но
Харниш на радостях, что Пятидесятая Миля осталась позади, шел в тот день
до позднего вечера. Озера они достигли в одиннадцать утра; в три часа
пополудни, когда начал сгущаться мрак полярной ночи, они завидели проти-
воположный берег; зажглись первые звезды, и Харниш определил по ним нап-
равление; к восьми часам вечера, миновав озеро, они вошли в устье реки
Льюис. Здесь они остановились на полчаса - ровно на столько, сколько по-
надобилось, чтобы разогреть мерзлые бобы и бросить собакам добавочную
порцию рыбы. Потом они пошли дальше по реке и только в час ночи сделали
привал и улеглись спать.
собаки не грызлись между собой и даже не рычали, Кама заметно хромал
последние мили пути, но Харниш в шесть утра уже снова был на тропе. К
одиннадцати они достигли порогов Белой Лошади, а вечером расположились
на ночлег уже за Ящичным ущельем; теперь все трудные речные переходы бы-
ли позади, - впереди их ждала цепочка озер.
мерках, шесть в потемках - надрывались они на тропе. Три часа уходило на
стряпню, починку упряжи, на то, чтобы стать лагерем и сняться с лагеря;
оставшиеся девять часов собаки и люди спали мертвым сном. Могучие силы
Камы не выдержали. Изо дня в день нечеловеческое напряжение подтачивало
их.
двигался медленней, сильно прихрамывая. Но он не сдавался, стоически
продолжал путь, не увиливая от дела, без единой жалобы. Усталость сказы-
валась и на Харнише; он похудел и осунулся, но по-прежнему в совер-
шенстве владел своим безотказно, словно машина, действующим организмом и
шел вперед, все вперед, не щадя ни себя, ни других. В эти последние дни
их похода на юг измученный индеец уже не сомневался, что Харниш полубог:
разве обыкновенный человек может обладать столь несокрушимым упорством?
прокладывая тропу; видимо, силы его истощились, если он позволил Харнишу
одному нести этот тяжелый труд в течение всего дневного перехода. Озеро
за озером прошли они всю цепь от Марша до Линдермана и начали подыматься
на Чилкут. По всем правилам Харнишу следовало к концу дня сделать привал
перед последним подъемом; но он, к счастью, не остановился и успел спус-
титься к Овечьему Лагерю, прежде чем на перевале разбушевалась пурга,
которая задержала бы его на целые сутки.
его, он с трудом приподнялся и, застонав, опять повалился на еловые вет-
ки. Харниш один сделал всю работу по лагерю, запряг лаек и, закончив
сборы, завернул обессиленного индейца во все три одеяла, положил его по-
верх поклажи на нарты - и привязал ремнями. Дорога была легкая, цель
близка, - Харниш быстро гнал собак по каньону Дайя и по наезженной тро-
пе, ведущей к поселку. Кама стонал, лежа на нартах; Харниш бежал изо
всех сил, держась за шест, делая огромные скачки, чтобы не попасть под
полозья, собаки мчались во всю прыть - так они въехали в Дайю у Соленой
Воды.
погрузил почту и продовольствие, запряг новых лаек и нашел нового спут-
ника. Кама не произнес ни слова до той самой минуты, когда Харниш, гото-
вый к отъезду, подошел к нему проститься. Они пожали друг другу руки.
ешь, Время-не-ждет? Убьешь его.
к Харнишу.
ревалил через Чилкут и, спустившись на пятьсот футов к озеру Кратер, ос-
тановился на ночлег. Пришлось обойтись без костра, - лес еще был далеко
внизу, а Харниш не пожелал нагружать нарты топливом. В эту ночь их на
три фута засыпало снегом, и после того, как они в утреннем мраке выбра-
лись из-под него, индеец попытался бежать. Он был сыт по горло, - кто же
станет путешествовать с сумасшедшим? Но Харниш уговорил, вернее - заста-
вил его остаться на посту, и они отправились дальше, через Голубое озе-
ро, через Длинное озеро, к озеру Линдермай.
кой добирался до цели, а его новый спутник не обладал выносливостью Ка-
мы. Но и он не жаловался и больше не делал попыток бежать. Он усердно
трудился, стараясь изо всех сил, но про себя решил никогда" больше не
связываться с Харнишем. Дни шли за днями, мрак сменялся сумерками, лютый
мороз чередовался со снегопадом, а они неуклонно двигались вперед долги-
ми переходами, оставляя позади мили и мили.
провалились, и их унесло под лед. Постромки лопнули, и вся упряжка по-
гибла, остался только коренник. Тогда Харниш вместе с индейцем впрягся в
нарты. Но человек не может заменить собаку в упряжке, тем более двое лю-
дей - пятерых собак. Уже через час Харниш начал освобождаться от лишнего
груза. Корм для собак, запасное снаряжение, второй топор полетели в
снег. На другой день выбившаяся из сил собака растянула сухожилие. Хар-
ниш пристрелил ее и бросил нарты. Он взвалил себе на спину сто шестьде-
сят фунтов - почту и продовольствие, а индейца нагрузил ста двадцатью
пятью. Все прочее было безжалостно оставлено на произвол судьбы. Индеец
с ужасом смотрел на то, как Харниш бережно укладывал пачки никому не
нужных писем и выбрасывал бобы, кружки, ведра, миски, белье и одежду.
Оставлено было только каждому по одеялу, один топор, жестяное ведерко и
скудный запас сала и муки. Сало в крайнем случае можно есть и сырым, а
болтушка из муки и горячей воды тоже поддерживает силы. Даже с ружьем и
патронами пришлось расстаться.
него утра до позднего вечера, - ведь теперь незачем было располагаться
лагерем для стряпни и кормления собак. Перед сном, завернувшись в заячьи
одеяла, они садились у маленького костра, хлебали болтушку и разогревали
куски сала, нацепив их на палочки; а утром молча подымались в темноте,
взваливали на спину поклажу, прилаживали головные ремни и трогались в
путь. Последние мили до Селкерка Харниш шел позади своего спутника и
подгонял его; от индейца одна тень осталась - щеки втянуло, глаза ввали-
лись, и если бы не понукание Харниша, он лег бы на снег и уснул или
сбросил свою ношу.
превосходной форме, и в тот же день он уже утаптывал снег и правил шес-
том, а сменял его тот самый индеец с озера Ле-Барж, который предлагал
свои услуги, когда Харниш был на пути в Дайю. Харниш опаздывал против
расписания на два дня, и до Сороковой Мили он не наверстал их, потому
что валил снег и дорога была не укатана. Но дальше ему повезло. Наступа-
ла пора сильных морозов, и Харниш пошел на риск: уменьшил запас продо-
вольствия и корма для собак. Люди на Сороковой Миле неодобрительно кача-
ли головой и спрашивали, что он станет делать, если снегопад не прекра-
тится.
тропе.
лей и Серклом - тропа была хорошо наезжена. Надежды на мороз оправда-
лись, а до Серкла оставалось всего двести миль. Индеец с озера Ле-Барж
был молод, он еще не знал предела своих сил, и поэтому его переполняла
гордая уверенность в себе. Он с радостью принял предложенный Харнишем
темп и поначалу даже мечтал загнать своего белого спутника. Первые сто
миль он зорко приглядывался к нему, ища признаков усталости, и с удивле-
нием убедился, что их нет. Потом он стал замечать эти признаки в себе и,
растиснув зубы, решил не сдаваться. А Харниш мчался и мчался вперед, то
правя шестом, то отдыхая, растянувшись на нартах. Последний день выдался
на редкость морозный и ясный, идти было легко, и они покрыли семьдесят
миль. В десять часов вечера собаки вынесли нарты на берег и стрелой по-
летели по главной улице Серкла; а молодой индеец, хотя был его черед от-
дыхать, спрыгнул с нарт и побежал следом. Это было бахвальство, но бах-
вальство достойное, и хоть он уже знал, что есть предел его силам и они
вот-вот изменят ему, бежал он бодро и весело.
ниша два месяца назад; настал вечер шестидесятого дня, и шли жаркие спо-
ры о том, выполнит он свое обещание или нет. В десять часов все еще зак-
лючались пари, хотя число желающих ставить на успех Харниша с каждой ми-
нутой уменьшалось. Мадонна, в глубине души уверенная, что игра проигра-
на, тем не менее поспорила с Чарли Бэйтсом - двадцать унций против соро-
ка, - что Харниш явится еще до полуночи.
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк
Каргалов Вадим
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс