семья громадных толстокожих удалилась, покачивая хоботами.
услугу. Потом он взвалил себе на плечи лодку и пошел к опушке леса. Он
потратил последние силы на собирание больших сучьев для укрепления своего
убежища под лодкой. Чувствуя тяжесть во всем теле и спотыкаясь от
слабости, он стал вбивать в землю, у подножия дерева, наиболее крепкие
ветви, но вынужден был прервать работу: чувство оцепенения охватило его с
удвоенной силой, он хотел присесть, но вместо этого повалился на землю
почти без чувства и вскоре погрузился в тяжелый сон с мучительным бредом.
поросла сочной травой, перемешанной с лютиками, пушистым крестовником,
цветущей крапивой. Под острыми травами, по листьям, цветам, стеблям и
корням сновал целый мир насекомых.
венчики цветов; огромные бабочки раскачивались на своих бархатистых
крыльях; тучи комаров поднимались с реки, ища убежища под листвой; легионы
муравьев тащили травяных вшей, тычинки, зерна; паук подстерегал добычу из
своей норы; могильщик искал падали, чтобы положить в нее свои яички;
точильщик-часовщик стукался головой о кору вяза; сверчки засыпали, уставши
трещать; уховертки поднимали свои клещи из глубины венчиков, и проворная
жужелица, подобно тигру, набрасывалась на жука...
царя масса живых существ, занимавшихся исследованием сухих стволов и
сучьев, слушала, смотрела и обоняла; остроконечные носы, тонкие уши,
выпуклые глаза, похожие на черные жемчужины, длинные усики почуяли
человека, поняли его слабость. Приблизились крысы, привлеченные ремнями,
пропитанными костным мозгом; затем между верхними ветвями показались
любопытные мордочки белок, подстерегаемых большой рысью.
силой лучей; мухи прилетали все в большем и большем количестве; шмели и
пчелы жужжали быстрее и звучнее; птицы стремительнее проносились внизу
ветвей.
бродила между кустами своей волочащейся походкой. Она почуяла запах
человеческого тела, смешанный с запахом кожи и жира, и подошла ближе;
крысы разбежались; пожирательница трупов, не выходя из-за кустов, поняла,
что человек не был мертв. Однако она не теряла надежды и в полудремоте
притаилась в тени.
листвы; тени укоротились до наименьшего предела и снова стали расти.
Человек все еще спал, и гиена сторожила его. Птицы утомились, и голоса их
смолкли в больших деревьях; муравей раскачивал острые листья травы;
шершень, цепляясь за тоненькую ножку цветка, сгибал его; мухи без умолку
жужжали, сучья трещали под ногами стремительно бегущего стада ланей.
гиены, собрались неподалеку, в той же части леса. И они засели в кустах;
их алчное беспокойство, их зловещий крик оповестил воронов о предстоящей
обильной добыче. Те слетелись целой стаей с громким карканьем; черная туча
заслонила свет на прогалине, пока они не уселись на выбранном ими буке. С
высоты четырех тысяч метров три ястреба заметили движение воронов и,
ринувшись вниз с головокружительной быстротой, разместились на ближайшем
дереве.
недоверием друг к другу; ночные животные страстно желали наступления
сумерек, дневные со страхом ожидали конца дня. Сперва они оставались в
нерешительности, наблюдая друг за другом; затем шакалы отступили,
испуганные соседством гиены; внезапный страх разогнал на минуту ястребов.
Только вороны оставались невозмутимыми, сильные своей численностью,
готовые растерзать врага железными клювами.
бука, вороны затеяли нечто вроде пляски, подвигаясь к оконечности ветви,
пока один из них не падал; свалившийся в течение нескольких минут
попархивал с ужаснейшим карканьем и снова возвращался на свое место. Их
крики и игра вспугнули ночных животных; когда же с шумом, напоминавшим
падающий град в лесу, крикуны тучей спустились на человека, гиена
отступила, а шакалов охватило смятение...
забавное. В двух шагах от Вамирэха они остановились в сомнении; карканье
их прекратилось, и старейшие стали совещаться низкими горловыми звуками,
перемежая их движениями, похожими на плясовые. Но Вамирэх пошевелился и
заставил воронов отступить; они снова расселись по веткам дерева.
шакалов; потом среди полного молчания послышалось тяжелое хлопанье
крыльев, и три ястреба мгновенно спустились на землю. Они вытянули
оголенные, крепкие шеи с красивым, пушистым белым ожерельем и долго стояли
неподвижно, как стражи, приподняв плечи острым углом; их шеи как будто
выскакивали из груди; крылья походили на плащ, украшенный бахромой из
светлых коротких перьев. Они принадлежали к мощной породе; их
распростертые крылья достигали восьми футов; сильные когти, жадно
разрывавшие падаль, впивались в живую добычу лишь во время крайнего
голода... Обсуждали ли они, насколько смерть близка к человеку, насколько
энергия сохранилась еще в его могучих мышцах, в высоко поднимающейся
груди, в крепкой шее? Птицы не двигались, но голодные шакалы остановились,
и самый старый ястреб направился к белокурой голове Вамирэха.
бледные губы вздрагивали от тяжелого, лихорадочного дыхания; вызывающая
усмешка, казалось, поднимала верхнюю губу, между тем как около углов рта
лежало выражение кроткой покорности. Полуобнаженное плечо как будто было
изваяно из полированного камня; львиная шкура прикрывала грудь, в которой
беспокойно трепетало сердце.
шакалы, зевая, закрывали глаза, ослепленные солнечным светом; гиена рыла
землю передними лапами; в лесу слышались слабые звуки: тихие крики, чуть
слышное пение, шум падения зрелых плодов.
полузакрытое веко, с видневшимся под ним белком глаза. Хищные птицы
выклевывают глаза по инстинкту, и ястреб, приняв это решение, стал
медленно приближаться к Вамирэху. За ним последовали и его товарищи, и
один из них поставил лапу на обнаженное плечо.
крыло птицы; в ответ она ударила его клювом по кисти. Ощущение боли
возбудило в человеке способность обороны; в полусне он сжал атлетическими
пальцами шею птицы... Минуты две скрюченные когти ястреба цеплялись за
львиную шкуру, затем наступило удушение, и пальцы Вамирэха, все еще не
разгибаясь, сжимали шею уже мертвой птицы. Между тем широкие крылья обоих
ястребов, оставшихся в живых, рассекали воздух; они поднялись до верхушек
деревьев, поколебались с минуту и через широкий просвет между деревьями
взвились к небу.
настоящим мертвецом; вороны отрядили десять штук из своего числа, чтобы
убедиться в том. Оставшиеся на деревьях начали совещаться, перекликаясь
резкими горловыми нотами. Десять отряженных воронов тотчас же увидели, что
крупная добыча еще не безопасна; но их привлекал мертвый ястреб, и они
стали приглядываться к нему. Человек держал его в судорожно сжатой руке.
Вороны с величайшей осторожностью своей породы поворачивали птицу и
набросились наконец на голую шею; вскоре на ней появилось отверстие,
которое они углубили своими острыми клювами, и через несколько минут в
руке Вамирэха осталась только голова пернатого хищника. Вороны вцепились
разом в добычу и оттащили ее на несколько локтей.
воем и лаем, казался проливным дождем, падающим на листья. Десять воронов
поднялись с яростным карканьем; но остальные целыми сотнями кинулись
сверху на спины четвероногих хищников, которые поспешили отступить перед
неожиданным нападением. Черная стая осталась победительницей и принялась
пожирать ястреба.
внутренности, возбуждал в ней смелость. Она приближалась медленным шагом,
низко опустив заднюю часть тела, как животное, привыкшее ползать, вытянув
голову и обнюхивая воздух, испытывая с каждой минутой все больший и
больший страх. На расстоянии одного прыжка она остановилась, соображая,
присматриваясь к горлу человека, подумывая о нападении.
Шакалы сделали вылазку, и на этот раз птицы улетели, предоставив им
остатки ястреба. Но для шакалов это была скудная добыча. Стройные и
гибкие, щуря глаза от света, они осторожно разгрызли кости птицы.
Разохотившись, они помышляли о крупной добыче. Гиена не противилась им;
по-видимому, обе стороны даже ободряли друг друга. Хохот и завывание
смешивались с беготней, с прыжками и внушительным оскаливанием зубов.
во время бури, и показалась голова мамонта. Прогалина понравилась ему, и
он стал раскачиваться всем своим громадным телом, срывая хоботом травинки
с резвостью молодого животного; потом он улегся и задремал.
Бажанов Олег
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Орлов Алекс
Маккэфри Энн