данный момент преодолевает судно. Что же касается напитков, то они заслужили
всеобщее одобрение и были рекомендованы к массовому производству, а их
изготовители получили почетное звание "Мастер -- золотые руки".
завистливое перешептыванье вручили подарки. Кузьмин, как астроном, получил
цейсовский бинокль -- превосходный оптический инструмент, мастерски
сделанный из двух пивных бутылок, а мне досталась (взамен пропавшей в
Монтевидео) метровая деревянная ручка с пером, выдернутым из хвоста
залетного альбатроса. Кроме того, в нашу честь была спета песня и
продекламированы стихи. Оду, посвященную автору этих строк, привожу
полностью:
научные сотрудники Геннадий Степанов и Никита Бобин играли на гитарах,
подпевая себе вполголоса, ребята пели, шутили, смеялись и так накурили, что
предложение доктора по очереди сбегать в медпункт и подышать из баллона
кислородом я готов был принять всерьез.
-- заметил Сидоров. -- В первые дни на них все поглядывают, как коты на
сметану. Только привыкать к кислороду не стоит; те, кто не выдерживал и
прикладывался, говорили -- тянет как к куреву. Лучше себя перебороть, рано
или поздно одышка пройдет.
-- Все вместе! А? Давайте! Голосуй, начальник!
Сидоров. Прилетела на Восток новая смена и с энтузиазмом решила: бросаем
курить! И бросили с легким сердцем, потому что, как легко догадаться, в
первые дни при кислородном голодании на курево никого не тянет, даже сам
себе удивляешься: лежит в кармане пачка сигарет, а о ней и думать противно.
Итак, подписались новички под обязательством, а начальник сообщил в Мирный:
"Сигарет не присылайте!" Я от души ему посоветовал: "Закажи, пока не поздно,
несколько ящиков, а то тебя самого курить будут!" Куда там! Мы твердо, мол,
решили -- заяц трепаться не будет! История закончилась так, как я и
предполагал: через несколько недель ребята акклиматизировались, -- пришли в
себя, а сигарет-то нет! И полеты на Восток закончились, Трагедия! Стали
штурмовать Мирный радиограммами: "Погибаем без курева, признаем себя ослами,
сбросьте на парашюте парочку ящиков". А морозы за семьдесят, ни один летчик
не станет рисковать. Окурки наши разыскивали! Ну как, бросаем курить?
своих ребят -- пусть знакомятся и притираются друг к другу. Очень важно,
чтобы на станцию прибыл коллектив, а не разношерстная группа людей. Василий
Семенович подчеркивает, что на Востоке будет очень трудно; еще не поздно
взвесить свои возможности и перейти на другую станцию -- в этом нет ничего
позорного. Тем более что к Сидорову рвутся десятки ребят из коллективов
Мирного, Новолазаревской и Беллинсгаузена, потому что Восток -- это марка!
На каждом совещании начальник экспедиции напоминает, что лучшее
оборудование, лучшие продукты, наибольшее внимание -- станции, заброшенной
на ледяной купол материка. Восточники это знают и этим гордятся. Они как
полковая разведка, далеко уходящая от своих навстречу неизведанному. На
шестом материке трудности и опасности подстерегают на каждом шагу, но к этой
станции отношение особое. "Кто на Востоке не бывал, тот Антарктиды не видал"
-- поговорка, пошедшая в полярный фольклор после Второй экспедиции.
одного открытия. Поначалу горючее на станцию доставлялось в бочках; чтобы
они не падали во время перехода, на санях сооружали решетки из металлических
труб. И вот однажды, когда столбик термометра дрожал от холода у отметки
минус восемьдесят, механик-дизелист никак не мог столкнуть с саней бочку и,
раздосадованный, ударил кувалдой по решетке. Ударил -- и не поверил своим
глазам: металлическая труба разлетелась на куски, словно фарфоровая! О том,
что при чрезвычайно низких температурах металл становится хрупким, наверное,
ученые знали и раньше, но приоритет в этом открытии я все равно отдаю тому
механику.
бензином можно запросто сунуть горящий факел: такой эксперимент был
проведен, и факел потух, словно его окунули в воду.
Сергеев. -- Например, кража... павильона. Помнишь, Василий Семеныч?
так. Однажды поднялся сильный ветер -- уникальное явление на Востоке в
полярную ночь. Температура быстро повысилась с минус восьмидесяти до минус
пятидесяти градусов, и все повеселели: тепло! И влажность повысилась, дышать
стало легче. Вдруг прибегает дежурный: "Аэрологический павильон украли!"
Думаю -- шутка, а выхожу -- нет павильона! Ветер унес в неизвестном
направлении. Теория -- в чистом выигрыше: доказано, что и в центральной
Антарктиде возможны сильные ветры при низких температурах. А практика? Что
делать без павильона? Строительного материала нет, а запуск аэрозондов --
одна из самых главных наших задач. Вышли из положения таким образом:
выкопали в снегу площадку, накрыли ее брезентом и в этих комфортабельнейших
условиях вели работу до прибытия новой смены.
Желающие могут полюбоваться и выразить свой восторг, по возможности
сдержанно.
констатировал Сидоров. -- Напомнила: "Пора, товарищи полярники, переходить
на зимнюю форму одежды!"
на долгие месяцы с цивилизацией нас будет связывать лишь капризная эфирная
нить.
самомнение само по себе поглощает слишком много энергии, и на дело ее не
хватает.
называл брошюрами; он совершенно нетерпимо относился к любого рода громким
фразам и восхвалениям и, слыша, читая их, морщился как от зубной боли.
малозаметного журнала. До конца жизни великий ученый терпеть не мог
славословий по своему адресу и считал их проявлением дурного тона.
генерал, испытывал отвращение к позе, мишуре и прочей "суете сует"; на
Бородинском поле он уже и мысли не допускал, что император может ошибиться
-- самомнение убило гения.
сердцах человечества.
пятьдесят лет назад шли легендарные "Восток" и "Мирный". Здесь было
"прорублено окно" в Антарктиду; здесь русские моряки ступили на берега
континента, о котором в те времена люди звали куда меньше, чем ныне об
обратной стороне Луны. Первооткрыватели страшно устали, их путешествие было
долгим и мучительно тяжелым, но можно себе представить, как волновались
экипажи шлюпов при виде заветной "терра инкогнита", находящейся в семнадцати
тысячах километрах от Петербурга.
каждый школьник, а тогда Беллинсгаузен ограничился простым отчетом,
скромность которого удивляет и вызывает невольное уважение.
специалистам: на континенте, который они открыли, не валялись груды золота и
драгоценных камней, не выращивались пряности и не паслись стада бизонов.
Мир, ценящий в любом открытии прежде всего непосредственную выгоду, редко
вспоминал о людях, подаривших ему четырнадцать миллионов квадратных
километров суши. И даже сегодня, когда Антарктида уже не кажется столь
обиженной природой и бесперспективной, незаслуженно редко вспоминают о них.
Самые дальновидные ученые верят, что придет время -- и под пластами льда
обнаружатся богатейшие залежи полезных ископаемых, пустынный пейзаж украсят
сотни и тысячи буровых вышек, толщу снегов пронзят тоннели и шахты, а
извечные обитатели материка -- пингвины уйдут искать себе другие снега и
льды, как из вырубленных лесов когда-то уходили олени.
путешественниках возникнет целая литература, их будут славить и воспевать,
сравнивать с Колумбами всех времен, их именами назовут новые страны и
города. Наверное, на нашем веку мы этого не увидим, но это будет.
полуостров морю и станции, до которой нам осталось идти несколько миль *.
существенно изменившаяся за прошедшие сто пятьдесят лет. Для придания
суровости этому перечню сам собой напрашивается эпитет "безжизненные", но
его придется оставить про запас. Антарктида была полна жизни! В воздухе
звенели стаи птиц, на берегах
законсервированная в 1961 году. Ныне в ста километрах от нее действует
станция Новолазаревская. (Здесь и далее примечания автора.)
Прозоров Александр
Орловский Гай Юлий
Лукьяненко Сергей
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Шилова Юлия