Но, я думаю, нам уже надобно уходить.
чуть вовсе не позабыл.
ченное доверие юноши и изгладить, если возможно, из его памяти мою пос-
леднюю и, пожалуй, слишком пылкую речь, нам повстречался - кто бы вы ду-
мали? - майор Шевеникс. Когда он проходил, мне пришлось отступить в сто-
рону и отдать ему честь, но глаза его, казалось, видели одну только Фло-
ру.
французского и очень добр ко мне.
почему он смотрел так пристально?
дать вам совет: носите вуаль, - отвечал я.
Рональд. - Наверно, он просто удивился, что мы гуляем с плен... с мсье
Сент-Ивом.
проверил его упражнения, он сказал:
маете, не хуже, чем я вас.
ясь на спинку стула. - Это та самая юная особа, которую оскорбил Гогла и
за которую вы ему отомстили. Я вас не осуждаю. Она поистине небесное
создание.
ми руками, и подо всем прочим тоже, лишь бы доставить вам удовольствие!
В последнее время вы делаете такие успехи, что было бы просто грешно вам
перечить!
я.
меньше мы ему радовались. Покинуть замок, не теряя достоинства, не рис-
куя жизнью, можно было только через главные ворота, но беглецам нечего
было об этом и думать: ворота охранялись стражей и выходили на главную
улицу верхней части города. Все другие склоны скалы, на которой стояла
крепость, были совершенно отвесны, а обрести свободу (если это вообще
нам было суждено) мы могли единственно, достигнув подножия скалы. Многое
множество темных ночей мы работали по очереди со всяческими предосторож-
ностями, избегая малейшего шума, и наконец прокопали ход к юго-западному
углу крепости - место это называлось Локоть Сатаны. Мне еще не доводи-
лось встречать сию знаменитость, и, ежели во всем остальном он походил
на этот свой локоть, у меня, право, нет ни малейшего желания с ним зна-
комиться. Прямо от основания стены начинается чудовищный, головокружи-
тельный обрыв - отвесная круча, совершенно неожиданная среди пустошей,
беспорядочно раскинувшихся меж городских предместий, и новых, еще не
достроенных домов. У меня никогда не хватало смелости разглядывать этот
откос, а при мысли, что однажды темной ночью придется по нему спус-
каться, перехватывало дыхание, и, право же, при взгляде на этот Локоть
Сатаны всякого начнет мутить, если только он не моряк и не верхолаз.
перь, когда она сыскалась, меня тревожило другое: будет ли она пригодна
для нашей цели. Длину ее мы, понятно, сумели измерить, но кто мог нам
сказать, достанет ли этой длины, чтобы спуститься с обрыва? День за днем
кто-нибудь из нас старался ускользнуть к Локтю Сатаны и прикидывал расс-
тояние - либо на глазок, либо швыряя вниз камешки. Каждому рядовому са-
перу была известна простейшая формула расчета, а если часть формулы за-
былась, на помощь приходило услужливое воображение. Я никогда не доверял
этой формуле, и, даже знай мы ее назубок, применить ее было бы так слож-
но, что задача эта смутила бы и самого Архимеда. Мы не осмеливались ки-
нуть камень побольше, опасаясь, как бы не услыхала стража, и кидали ка-
мешки, звук падения которых и сами едва слышали. Часов у нас не было, по
крайней мере часов с секундной стрелкой, и, хотя каждый из нас мог уга-
дывать время с точностью до секунды, отчего-то все угадывали по-разному.
Короче говоря, если к Локтю Сатаны отправлялись двое, мнения их неизмен-
но расходились, и один нередко возвращался еще и с подбитым глазом. Все
это меня даже несколько забавляло, но чаще вызывало досаду и негодова-
ние. Я не терплю, когда дело делают из рук вон плохо, бестолково и неу-
мело, и мысль, что какой-то бедняга может поплатиться за это жизнью,
безмерно меня возмущала. А знай я, кому первому придется поставить на
карту свою жизнь, я бы, наверно, возмущался еще больше.
кое-что определилось: жребий пал на нашу команду. С самого начала решено
было возместить больший риск некоторым преимуществом - кому бы это ни
выпало на долю, вслед за ним, впереди всех остальных, должны были спус-
каться и его товарищи по команде. Оттого в нашей команде царила радость;
правда, все радовались бы куда больше, если бы еще не предстояло выбрать
первого. Мы не знали точно ни длину веревки, ни высоту обрыва, а нашему
избраннику предстояло спуститься в непроглядной тьме то ли на пятьдесят,
то ли на семьдесят морских саженей по веревке, которая будет свободно
болтаться, ибо ее решительно некому будет придержать внизу; поэтому
простительно, что мы мешкали с выбором. Впрочем, мешкали мы больше поло-
женного, и вот почему. Все мы в нашем отделении, точно женщины, боялись
высоты; я и сам не раз оказывался hors de combat [12] из-за высоты, куда
меньшей, чем скала Эдинбургского замка.
можно было бы сыскать сборище мужчин, которым так откровенно не хотелось
бы идти на риск. Я уверен: иные из нас, и я первый, горько сожалели, что
между нами уже нет Гогла. Другие твердо верили, что спуск безопасен, и
на словах доказывали это весьма убедительно, но при этом приводили чрез-
вычайно веские доводы в пользу того, что первую попытку должен сделать
кто угодно, кроме них; третьи, в свой черед, осуждали всю затею как бе-
зумство, и в их числе, на беду, оказался единственный среди нас моряк -
он был настроен мрачнее всех. Скала наша выше самой высокой корабельной
мачты, уверял он, а веревка внизу не закреплена и будет болтаться как
попало; этими словами он словно бы бросал вызов самым сильным и храбрым.
Из тупика нас вывел наш драгунский старшина.
ежели вы хотите, я и пойду первым. Но, судите сами, может статься, я
окажусь и последним. Годы мои не малые - месяц назад стукнуло шестьде-
сят. В плену я отрастил брюшко. И руки обросли жиром, сила уже не та,
так что, ежели я на полдороге сорвусь и испорчу все дело, обещайте не
поминать меня лихом.
старше всех нас, и не годится ему идти первым. Дело ясное - надо тянуть
жребий.
тут один, кто крепко в долгу у всех у нас, - мы его не выдали. К тому же
все мы люди простые, чернь, а он совсем из другого теста. Шандивер дво-
рянских кровей, вот пускай он и идет первым.
Но выбора у меня не было. Когда я вступил в полк, меня дернула нелегкая
упомянуть о своем происхождении. Из-за этого солдаты надо мной часто
подсмеивались и величали меня "Вашей светлостью" либо "маркизом". Теперь
я должен был во что бы то ни стало сквитаться с ними, показать, на что я
способен.
счастью, мимо как раз шла в очередной обход стража. Мы все примолкли, и
тут случилось нечто такое, от чего вся кровь во мне закипела. В нашей
команде был солдат по имени Клозель, человек весьма дурного нрава. Он
был одним из приспешников Гогла, но в то время, как Гогла всегда держал-
ся с какой-то дикой, вызывающей веселостью, Клозель был неизменно угрюм
и зол. Его иногда звали "генералом", а иногда столь грубой кличкой, что
я и повторить ее не решусь. Пока мы все прислушивались к шагам стражи,
он ухватил меня за плечо и прошептал в самое ухо:
сказал я, едва дозор прошел. - Но прежде надо наказать негодяя. Мсье
Клозель только что оскорбил меня и опозорил французскую армию, и я тре-
бую, чтобы команда покарала его по заслугам.
рассказал, все как один согласились, что он заслуживает наказания. Расп-
равились с "генералом" так беспощадно, что на следующий день каждый
Лукин Евгений
Посняков Андрей
Корнев Павел
Шилова Юлия
Трубников Александр
Апраксина Татьяна