главе рода, к которому принадлежала девушка, и через посредство Фуюди,
согласившегося выступать в роли переводчика, довольно бурно и настойчиво
стал излагать свои желания.
варраулами отличался на редкость привлекательной внешностью, но в то же
время был несколько простоват и сверх меры дерзок. Он поставил меня в
сложное положение.
умеет: какую лодку сам сделал, какого крупного зверя добыл на охоте и
прежде всего, конечно, какой выкуп он может дать за жену.
варраулов, откуда тут же принес ружье. Ванику, как превосходного стрелка,
вооружили хорошим ружьем, принадлежавшим племени араваков.
вещь не принадлежит тебе!
согласие стать женой Ваники.
обмолвилась! Не нужен мне такой огрызок!
рассмеялись все остальные.
разных шуточек, а Мендука, как старший отряда варраулов, устроил ему целую
головомойку.
Ваника совсем потерял голову. Смертельно разобидевшись на всю шхуну, он
схватил свой лук, стрелы, нож и вместе со своим приятелем Аборе сошел с
корабля на берег. Правда, ушли они недалеко. Наша шхуна стояла
пришвартованной у самого конца деревянного причала, почти уже за городом,
всего в каких-нибудь двухстах шагах от опушки джунглей. Вот здесь-то, у
первых деревьев леса, юные бунтари в знак протеста и основали свой
собственный бивак - соорудили из ветвей небольшой шалаш и развели подле
него костер.
обычно во всех жарких краях, тьма сразу же наполнилась голосами множества
разных ночных существ: цикад, сверчков, всяческих жаб, ночных птиц;
плескалась рыба, порой у самого борта раздавался такой мощный всплеск,
словно какая-то огромная арапаима бросалась из водных глубин на свою
жертву.
трелей, щебета, воплей. Они отлично разбирались, кто там, во мраке, воет,
шипит, свистит, кто квакает или крякает, кто стонет или рычит - всякий,
даже едва различимый звук был им понятен, а потому и не страшен.
неслыханные и таинственные, а значит, враждебные и наводящие ужас. Горе -
услышать стон демона Юрапуры; горе, когда до ушей твоих долетят
убийственные голоса дьяволиц Яры и Майданы или кровожадного Ореху из
темного омута... Даже храбрая Симара, когда ее ушей касался таинственный
ночной звук, похожий на едва слышный свист, - а то мог быть свист демона
мести Канаимы, - даже она, не знавшая страха, терялась и судорожно хватала
через гамак мою руку, как бы ища защиты.
шалаша, в котором расположились два наших юных варраула, донесся
пронзительный, короткий крик, такой душераздирающий и отчаянный, какой мог
издать, пожалуй, только смертельно раненный человек.
под деревьями, метнулись какие-то тени.
бросились к лесу.
кровью, головы их были разбиты палицами. Аборе уже не дышал, Ваника
умирал. Он хотел что-то сказать, но из его горла лишь вырывались невнятные
звуки:
удержал их: в пылу преследования в темноте они сами могли попасть в
засаду. Тела погибших товарищей мы перенесли на шхуну, а на месте
преступления оставили двоих караульных. Утром, едва рассвело, я с тремя
нашими лучшими следопытами поспешил к месту трагедии. Да, сомнений не
оставалось - нападение совершили не голландцы, а индейцы, более того - не
акавои, а карибы. Неподалеку от шалаша в траве мы обнаружили пучки белого
пуха, коим карибы украшают голову.
Ну что ж, они получат ее! Мы вынуждены защищаться! Вы согласны? -
обратился я к обступившим меня воинам.
готовность драться читались на лицах воинов.
генерального директора, на этот раз в сопровождении солидного эскорта из
десяти до зубов вооруженных воинов, и попросил встречи с секретарем. Ждать
пришлось недолго, меня впустили.
превосходительство генеральный директор ван Хусес не вернулся еще из
поездки по колонии, и неизвестно, когда прибудет...
отсюда обратно на Ориноко в свое селение, а через месяц, скажем,
вернемся...
рекомендательного письма от венесуэльских властей голландским властям...
вдруг загадочная усмешка, не то сочувственная, не то ироническая, а
мертвые его глаза за стеклами очков как бы вспыхнули на миг искрой смеха.
Похоже, он хотел что-то мне сказать и, действительно, состроив
сочувственную мину, проговорил:
на берегу реки. Примите мои сердечные соболезнования...
индейцев-варраулов повлияло на мое решение, не откладывая, покинуть ваши
не слишком гостеприимные берега - очень уж у вас здесь неуютно и далеко
небезопасно...
Многие бежавшие с плантаций становятся убийцами.
индейцев...
встречаемся через месяц!
и шхуна помчалась по течению к устью реки, подхваченная попутным ветром,
наполнившим наши паруса. Многие жители столицы прогуливались в этот
погожий вечер по набережной и видели наше отплытие. Нам это было на руку.
еще до восхода луны, когда кромешная тьма окутала весь мир, мы, не доплыв
до островов в устье Эссекибо, повернули назад и, пользуясь морским
приливом, направились вверх по реке, стараясь держаться ближе к левому,
незаселенному берегу. На другом берегу реки в жарком туманном мареве спала
столица колонии.
другую сторону реки.
идеальное убежище: небольшой, но достаточно глубокий заливчик, в который
можно было ввести нашу шхуну и надежно укрыть ее от слишком любопытных
глаз. Заливчик находился примерно в четырех милях на юг от
Нью-Кийковерала. Непроходимые заросли кустарника загораживали его со всех
сторон и даже со стороны реки. Найти нас тут было так же трудно, как иглу
в стоге сена, - со всех сторон простирались непроходимые, безлюдные
джунгли; на несколько миль вокруг ни одного человеческого жилья: ни
индейской хижины, ни плантации белых поселенцев.
дорога, или, вернее, широкая тропа, о которой я уже упоминал. Она вилась
почти вдоль самого берега Эссекибо и связывала со столицей несколько
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Контровский Владимир
Суворов Виктор
Березин Федор
Круз Андрей