Чтение 10–й страницы книги ~Противостояние~

- Какой же она была, папа?

- Она напоминала тебя, Франни. Она любила шутить. Любила танцевать и
веселиться. Любила пиво...

- Мама... пила пиво?

- Да, пила. И еще обожала ходить в гости.

Франни попыталась представить себе мать с кружкой пива в руке и не
смогла.

- Она никак не могла забеременеть, - говорил Питер. - Мы ходили к
врачу, и он сказал, что у нас обоих все в порядке. Твой брат Фредди
родился в 1960 году. Она безумно любила сына, Фран. Ее отца звали Фредом,
ты должна это помнить. В 1965 году у нее наступил климакс, и мы оба
думали, что детей у нас больше не будет. А в конце 1969 года на свет
появилась ты. И я до полусмерти полюбил тебя. Каждый из нас двоих обрел
своего ребенка. Только она потеряла своего.

Он замолчал, вспоминая. Фред Голдсмит умер в 1973 году. Ему тогда
было тринадцать, Франни - четыре. Мужчина, убивший Фреда, был пьян.
Пьяный, он управлял машиной и сбил мальчика. Фред прожил после этого семь
дней.

- Мне кажется, аборт - не самое подходящее название, - сказал Питер
Голдсмит, отчетливо выговаривая каждое слово. - Я думаю, это нужно
называть детоубийством, ясно и понятно. Прости, но я могу назвать это
только так. Впрочем, я стар, чтобы...

- Ты не стар, папа, - прошептала Франни.

- Не нет, а да, - внезапно рассердился он. - Я - старик, пытающийся
давать юной дочери советы. Мартышка, которая хочет учить медведя!
Семнадцать лет назад пьяный шофер забрал жизнь моего сына, и с тех пор моя
жена переменилась. Аборты я всегда рассматриваю в связи с Фредом. Мы
лишили бы тебя права на жизнь. Вся наша западная мораль построена на этой
идее - право на существование.

- Я не хочу делать аборт, - тихо сказала Франни. - У меня тоже есть
на то причины.

- Какие же?

- Младенец - это частичка меня, - сказала она, вытягивая ноги. -
Может быть, это эгоистично, но меня это мало волнует.

- Итак, Франни, ты хочешь...

- Да. Я хочу оставить ребенка.

Отец умолк. Франни почувствовала, что он расстроен.

- Ты думаешь о школе, да? - спросила она.

- Нет, - вставая, сказал он. - Я думаю, что мы достаточно сказали
друг другу. И что ты не должна торопиться с решением.

- Смотри, вон мама, - указала на ворота Франни.

Отец посмотрел в указанном ею направлении и увидел, что во двор
сворачивает машина, из которой выглядывает Карла и машет им рукой.

- Я расскажу ей, - сказала Франни.

- Да. Но подожди денек-другой, дочка.

- Ладно.

Она помогла ему подняться, и они вместе направились навстречу матери.

Сквозь плотные шторы пробивался тусклый дневной свет. Вик Палфрей
постепенно приходил в себя. К нему возвращалось сознание.

Я умираю, подумал он, и ему показалось, что он произнес эту фразу
вслух.

Он огляделся и увидел больничную кровать. От нее тянулись какие-то
провода и трубочки. На кровати кто-то лежал. Понадобилось несколько минут,
чтобы Вик понял, что это лежит он сам.

Где я?

Его шею обвивала какая-то трубочка. Раскалывалась голова. Он был
болен, и не мог трезво обдумать то, что с ним произошло.

Вик попытался пошевельнуть рукой. Движение отозвалось болью в
локтевом суставе, и он заметил торчащую из кожи иглу капельницы. От нее
тянулась трубочка к стоящей на полу бутылке. Еще две бутылки висели позади
кровати. Соединяясь воедино, они заканчивались иглой, воткнутой в вену на
другой руке.

Все понятно. Принудительное питание.

Вам кажется, что этого достаточно, подумал Вик. Но это не поможет.

Над головой нависал какой-то купол. А это еще что такое? Защитное
поле?

- Эй!

Ему казалось, что он сказал "Эй!", на самом деле из его груди
вырвался несвязный хриплый звук, который вряд ли мог быть услышан.

Он долго не протянет, пронеслось в голове у Вика. Это... что бы там
ни было... оно убивает его. Мысль о том, что он может умереть, отозвалась
паническим страхом в голове.

Виктор, ты любишь свою маму?

Да. Но это...

Ты должен любить свою маму. У мамы воспаление легких.

Ошибаешься, мама. У тебя туберкулез. И этот туберкулез убьет тебя. В
сорок семь лет. А Джордж погибнет через семь дней после того, как окажется
в Корее. Ему хватит времени написать одно письмо - и привет. Джордж...

Вик, помоги мне поставить эту лошадь на место. Это мое последнее
СЛОВО.

- Это у меня воспаление легких, а не у нее, - прошептал Вик. - У
меня.

Он посмотрел на дверь и подумал, что для больницы дверь слишком
хороша. Она закруглялась по углам и была украшена резьбой.

Что-то переключилось в мозгу, и Вик попытался сесть, чтобы получше
рассмотреть дверь. Из чего же она сделана? Ну, конечно! Из стали! Почему
он здесь, в больнице? Почему за стальной дверью? Что случилось? Неужели он
на самом деле умирает? Неужели близится его встреча с Господом? Что
случилось с ним?

В голове зазвучали голоса.

Вот что я скажу вам, ребята... эта инфляция...

Не болтай чепухи, Хап.

(Хап? Билли Хапскомб? Кто это такой? Откуда я знаю то имя?)

Елки-палки...

Они мертвы, это точно...

В этот момент за окном сверкнуло солнце, осветив комнату Вика ярким
светом. Он увидел два внимательно наблюдающих за ним сквозь стекло лица.
Сперва ему показалось, что именно эти люди разговаривают и их слова эхом
отдаются в его голове.

Внезапно один из наблюдающих, одетый в медицинский белый халат, исчез
из поля зрения Вика, но Вик этого почти не заметил. Он внезапно ослаб и
прикрыл глаза. Но сознание его не ушло. Теперь он знал, где находится. В
Атланте. Атланта, штат Джорджия. Они пришли и забрали его - его, и Хапа, и
Норма, и жену Норма, и детей Норма. Забрали Хэнка Кармишеля. Стью Редмена.
И еще Бог знает сколько других людей. Это случилось после того, как в их
края заехал парень по фамилии Кампион с мертвой женой и дочерью. Вик
вспомнил, что Норм Брют не смог сам взобраться на трап самолета, и ему
пришлось помочь. Его жена плакала, и маленький сынишка - тоже. Самолет
куда-то летел... и в иллюминатор была видна только бескрайняя пустыня.

Над дверью вспыхнула красная лампочка. Раздался скрипящий звук, и
дверь открылась. На пороге стоял человек в белом халате. На боку у него
висел прибор измерения кровяного давления. Его голос имел металлический
оттенок, будто это был голос не человека, а робота.

- Как вы чувствуете себя, мистер Палфрей?

Но ответить Вик не смог. Он провалился в забытье. С ним была его
мама, почему-то одетая в белое. Туберкулез всегда настигает свою жертву,
говорила она. Ты умираешь.

Он разговаривал с мамой... говорил, что будет хорошим и послушным...
спрашивал, не лучше ли ей... просил поскорее вернуться домой... а мужчина
в белом халате, глядя на лица за стеклянной перегородкой, качал головой.

Потом мужчина включил какой-то прибор и обратился к своим
собеседникам:

- Если это не сработает, он умрет еще до полуночи.

Но для Вика Палфрея и так все было кончено.

- Пожалуйста, сплюньте в баночку, мистер Редмен, - сказала
хорошенькая темноволосая медсестра. - Это не займет много времени.

В руках она держала аппарат для измерения давления. Из-под прозрачной
маски Стью была видна ее заговорщическая улыбка.

- Нет, - сказал Стью.

Улыбка несколько потускнела.

- Но почему же? Ведь это не займет много времени?

- Нет.

- Но доктор приказал, - настаивала она. - Пожалуйста.

- Если доктор приказал, я хочу поговорить с доктором.

- Боюсь, он сейчас занят. Если вы...

- Я подожду, - твердо сказал Стью, не делая ни одного движения.

- Но ведь я только выполняю свою работу. Вы же не хотите, чтобы у
меня были неприятности, правда? - Она подарила ему очаровательную улыбку.
- Позвольте мне только...

- Нет, - отрезал Стью. - Идите и позовите их. Пусть пришлют
кого-нибудь.

Обеспокоенно посмотрев на него, медсестра засеменила к стальной двери
и открыла замком ключ. Выходя, она подарила Стью прощальный взгляд и
заперла замок снаружи.

Когда дверь захлопнулась, Стью встал и подошел к окну, но ничего не
смог увидеть: снаружи царила темень.