детьми, терпеливо дожидаясь, пока все тридцать сорванцов рассядутся
по местам. Даже за столом, в ожидании молитвы, неугомонные
десятилетки толкались и щипались. Перекрикивая общий шум, сестра
Мириам сказала:
стоявшую перед ними смуглую пожилую женщину в черной рясе. Она
взяла в руки блокнот. На нее была возложена обязанность проверять, все
ли вернулись с перемены. Сестра Мириам хорошо знала детей и по
именам, и в лицо, и все же всегда оставалась возможность, что кто-
нибудь - вероятнее всего, кто-нибудь из наименее смышленых -
исхитрится заплутать в лесу, окружавшем сиротский приют. Так уже
случилось однажды, давным-давно, когда сестра Мириам только
начинала здесь работать и забора еще не было. Ребенок тогда чудом
уцелел. С тех пор она никогда не рисковала.
сообщила она детям. - Джеймс Паттерсон Антонелли?
подняла голову.
дурачиться, то лишь зря потратите время. Я, кажется, просила тишины? -
Она снова опустила взгляд к блокноту. - Грегори Холт Фрейзер?
его имени. Иногда ей хотелось, чтобы он исчез, сбежал из приюта,
сгинул в лесной чаще, оставив разве что клочок одежды на изгороди как
единственное свидетельство своего существования. Нет, нет, внутренне
запротестовала она. Прости. Я не хотела. Она нервно глянула поверх
списка на ребят. Он сидел где всегда, во главе стола, и ждал, когда она
назовет его имя. На его губах играла едва заметная улыбка, словно он
знал, какие мысли роились за непроницаемой маской ее лица.
их лиц. С кухни тянуло жареным мясом - там готовили гамбургеры.
щелочки на бледном лице, смотрели дерзко.
глупая игра излишне затянулась!
двести раз напишешь свое имя и покажешь мне. - Она посмотрела на
следующее в списке имя. - Эдгар Оливер Торторелли.
голос.
"сестра", что в первый момент ей почудилось, он сейчас скажет какую-
нибудь непристойность.
подносами и тарелками. Сестра Мириам сказала:
поморщилась. Нет, нет. Нельзя впутывать в это других детей. Это наше с
ним дело, остальные тут ни при чем.
метались от мальчика к женщине.
отзываюсь.
имена, кроме своего.
увидела, что на его губах медленно появилась усмешка, превратившаяся
в жестокую улыбку, но глаза... глаза остались холодными и
безжалостными, как нацеленная двустволка. Дети за столом вертелись,
нервно хихикали, а он - он сидел неподвижно, сложив руки на столе.
монахинь: "Можно подавать", - и, не взглянув на детей, вышла из
тяжелых дверей столовой. По тускло освещенному коридору мимо
классов, по главному коридору, через приемную, за двери-витражи на
большое широкое крыльцо, где сбоку от ступеней висит серая
металлическая вывеска "ПРИЮТ ЗАБОТЛИВЫХ ПРАВЕДНИКОВ
ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ". Вдалеке, на детской площадке среди деревьев, уже
роняющих свой багряно-золотой осенний убор, кругами, словно пчелы в
улье, носились мальчишки из другой группы.
подъездной дороге к маленькому кирпичному строению, совершенно не
походившему на нелепую, с фронтонами и острыми коньками крыш,
громаду приюта. Здесь располагались административные помещения.
По соседству, в кольце деревьев, горевших на солнце яркой желтизной,
стояла приютская часовня.
застланным винно-красными коврами коридорам подошла к маленькому
кабинету с золотыми буквами "Эмори Т. Данн" на дверях. Секретарь,
хрупкая женщина с желчным лицом, подняла на нее глаза:
Похоже, для юного Латты нашлась прекрасная семья.
Мириам и, к великому изумлению секретарши, постучала в дверь, не
слушая, что ей говорит эта легендарная личность, бессменный секретарь
отца Данна на протяжении двадцати с лишним лет.
как же можно...
застеленного промокательной бумагой письменного стола. Средних лет,
в седых волосах кое-где проглядывают блестящие черные пряди. Серые
глаза. Позади, на обшитой дубовыми панелями стене, висело два десятка
почетных дипломов за работу в области теологии и гуманитарных наук.
Отец Данн был человеком образованным и принял сан, уже имея
гарвардский диплом доктора социологии. Порой сестра Мириам
недоумевала: в глазах этого сдержанного, степенного человека нет-нет да
и проскакивала искра гнева.
минуту жду посетителей. Может быть, вы заглянули бы попозже, ближе
к вечеру?
Розамунда?
прочими она уже говорила. Ее вежливо выслушивали и предлагали
каждый свои меры - кто либеральные, кто жесткие. Но ничего не
помогало. Пришла пора узнать мнение отца Данна, и сестра Мириам не
собиралась уходить, не высказавшись. - Мне нужно поговорить с вами о
Джеффри Рейнсе.
устремленный на нее снизу вверх взгляд стал ледяным.
и включил переговорное устройство на своем столе: - Миссис Бимон,
попросите, пожалуйста, мистера и миссис Шир подождать несколько
минут.
столу.
сказал он. - Что, есть новости?
ним не справляюсь. Он так меня ненавидит, что я... э-э... почти
физически ощущаю его ненависть.
Харпера Рейнса. Десяти лет.
Николаев Андрей
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Панов Вадим
Афанасьев Роман
Посняков Андрей