Чтение 10–й страницы книги ~Дурак умер, да здравствует дурак!~

-- Совершенно верно.

-- И тем не менее, он оставил вам почти полмиллиона долларов.

-- Триста тысяч, -- поправил я его.

-- За вычетом налогов, -- поправил он меня. -- А без вычетов --
полмиллиона.

-- Да.

-- Оставил племяннику, которого никогда не видел и который даже не знал
о его существовании.

-- Совершенно верно, -- ответил я.

-- Вот это и кажется нам странным обстоятельством, -- объяснил Ральф.

-- А еще -- условие, по которому вы должны были узнать о наследстве не
раньше, чем через две недели после смерти старика. В завещании так и
сказано, -- Стив развел руками. -- В разговорах между собой мы называем это
странным обстоятельством.

-- Не говоря уже о Герти, -- вставил Ральф.

-- Вот именно, -- подхватил Стив. -- Итак, что мы имеем: старик,
умирающий от рака, резвый, как вареная лапша, и тем не менее, он...

-- Умирающий? -- переспросил я.

-- Ну не странно ли? -- рассудил Ральф. -- Одной ногой стоит в могиле,
а другой, как гласит пословица, на банановой кожуре. И тем не менее, кто-то
торопится спровадить его на тот свет.

-- Я об этом не знал, -- сказал я.

-- Еще одно обстоятельство, которое можно назвать странным, -- сказал
Стив. -- Зачем мочить человека, который со дня на день и сам загнется? Не
говоря уже о Герти, как сказал Ральф.

-- Неужто он и впрямь был так близок к смерти? -- спросил я. -- И ему
оставались считаные дни?

-- Уж лет пять, как ему "оставались считаные дни", -- сообщил мне
Ральф. -- Так говорит его врач. Мэтт Грирсон был в Бразилии, узнал, что
болен раком, и вернулся домой, чтобы умереть здесь.

-- Не говоря уже о Герти, -- снова завел Стив. -- Хотя, полагаю, сейчас
самое время поговорить о Герти.

-- А чего о ней говорить? -- спросил я.

-- Ну и сиделку выбрал себе ваш дядюшка, -- сказал Стив. --
Божественная душечка Герти с мирскими телесами.

-- Она действительно исполняла стриптиз? -- спросил я, чем немало
удивил Стива.

-- Разумеется, -- ответил он. -- Я своими глазами видел ее пляски в
Пассеике несколько лет назад. И, если вас интересует мое мнение, она и
поныне сохранила былой задор.

-- Стив воспылал любовью к Герти, как только нам поручили это дело, --
уведомил меня Ральф.

-- Гораздо раньше, -- уточнил Стив. -- Еще в былые времена, когда она
выступала. Ну, да не в этом дело. А в том, что старый деревенский мужлан,
неизлечимо больной раком, выбрал Герти себе в сиделки. Потом его мочат, и
все добро получает племянник, а когда мы приходим к нему потолковать, тут
сидит все та же Герти. Еще одно странное обстоятельство. Во всяком случае, у
нас в участке это расценили бы именно так.

-- Давно ли вы знаете Герти, Фред? -- спросил Ральф.

Мне вдруг захотелось обратиться к нему просто по имени, и я едва не
сделал этого. Я хотел начать свой ответ с "Ральфа", сдобрить его "Ральфами",
где надо и не надо, и завершить тоже "Ральфом", причем ответ этот должен был
включать в себя только слова, из букв которых можно составить имя Ральф. Но
я -- трус, и поэтому ни разу не назвал Ральфа Ральфом, а просто сказал:

-- Мы познакомились только сегодня. Она поджидала меня здесь, когда я
вернулся от стряпчего.

Ральф и Стив слаженно захлопали глазами. Стив спросил:

-- То есть, она попросту вошла сюда? И прежде вы ее не видели?

-- Позвольте кое-что вам показать, -- сказал я, поднимаясь на ноги.

-- С удовольствием посмотрю, -- ответил Стив. -- И Ральф тоже.

-- С большим удовольствием, -- уточнил Ральф.

Я подошел к письменному столу, достал из прорези для бумаг
рекомендательное письмо дядюшки Мэтта и вручил его Стиву. Тот пробежал
письмо глазами, усмехнулся и сказал:

-- Ну, вот, что-то новое, -- и, протянув листок Ральфу, добавил: -- Это
меняет дело.

Ральф прочел письмо и проговорил:

-- Тут есть кое-что любопытное.

-- Что именно, Ральф? -- спросил Стив.

-- Кажется, на письме нет даты, -- ответил Ральф.

-- Она принесла его только сегодня, -- пояснил я, будто оправдываясь.

-- Я вам верю, -- сказал Ральф. -- Но меня занимает другой вопрос:
когда он это написал? Вы меня понимаете?

-- А почему бы нам не спросить у нее? -- предложил я.

-- Не думаю, что в этом есть нужда, Фред, -- ответил Стив. -- А ты как
считаешь, Ральф?

-- Пока нет, -- решил Ральф.

Встав и снова сев, я почувствовал прилив уверенности в себе и сказал:

-- Но если мой дядька так и так должен был умереть, а его огрели
тяжелым тупым предметом, не будет ли разумно предположить, что он убит во
время ссоры? В ярости, без какого-либо веского мотива.

-- Такое возможно, -- сказал Стив. -- Я всецело согласен с вами, Фред,
ваша версия вполне правомерна, и мы уже приступили к ее отработке. Правда,
Ральф?

-- Действуем по уставу, проверяем все версии, -- ответил Ральф. --
Работаем. Да.

-- Но в то же время, -- подхватил Стив, -- я был бы рад, сумей мы найти
человека, который видел вас в обществе дядюшки Мэтта, скажем, полгода назад.
Это я вам говорю со всей откровенностью, Фред. Или вас с Герти, верно,
Ральф?

-- Это очень помогло бы нам, -- отвечал Ральф.

-- Я говорю правду, уж не обессудьте, -- сказал я.

-- Я в этом не сомневаюсь, -- смиренно молвил Стив. -- Но мечтать не
запретишь, правильно?

-- Вы можете сообщить нам что-нибудь такое, чего мы еще не знаем? --
спросил Ральф.

-- Про это убийство?

-- Раз уж мы его расследуем.

-- Я и сам узнал о нем только нынче пополудни. Мне ничего не известно.
Только то, что я услышал от вас и от Райли.

-- И от Герти.

-- Герти ни словом не обмолвилась. Во всяком случае, пока.

-- Славная старушка Герти! -- со смехом воскликнул Стив и поднялся. Он
производил впечатление очень сильного и крутого парня. -- Не дай бог мне
когда-нибудь услышать, что вы ее обижаете, Фред, -- полушутливо добавил он.

-- Думаю, события будут развиваться несколько иначе, -- ответил я.

Ральф тоже встал.

-- Пожалуй, нам пора, -- сказал он. -- Если мы вам понадобимся,
позвоните в отдел по расследованию убийств Южной стороны. Или попробуйте
связаться через своего дружка Райли.

-- Хорошо, -- ответил я. -- Если будет причина.

-- Вот именно, -- сказал Ральф.

Шагая к двери, Стив снова обратился ко мне:

-- Попрощайтесь за нас с Герти. Скажите, что я по-прежнему ее люблю,
Фред.

-- Непременно, -- ответил я и принялся переминаться с ноги на ногу в
ожидании их ухода.

Заслышав, как хлопнула дверь, Герти вышла из кухни, огляделась и
спросила:

-- Они ушли?

-- Стив просил попрощаться с вами.

-- Все легавые -- бездельники, -- глубокомысленно заметила Герти и,
нахмурившись, добавила: -- Милый, тут как в склепе. У тебя что, нет
проигрывателя?

-- Не думаю, что вам понравятся мои пластинки, -- ответил я.

-- Дорогуша, я уже это поняла, но, как говорится, лучше плохая музыка,
чем вовсе никакой. Так что заведи-ка один из своих струнных квартетов.

Я поставил Девятую симфонию Бетховена и врубил полную громкость. Если
уж она хочет рок-н-ролл, так пусть получает.

Последующие несколько часов я прожил в состоянии тихого ужаса.

Герти и впрямь умела чувствовать себя как дома. А я мог думать только о
постели и гадать, где решила спать часть моего наследства. Хотя я не считал
себя ханжой и, строго говоря, не был девственником (разве что почетным,
поскольку мое воздержание уже слишком затянулось, и я, можно сказать, вновь
обрел невинность), мысль о том, чтобы спустя несколько часов после
знакомства (или даже спустя несколько месяцев) залечь в койку со
стриптизеркой из "Канонирского клуба", повергала меня в оцепенение. С другой
стороны, отказать женщине -- тем более, обладающей такой безудержной силой,
-- дело очень трудное, и тут требуется тонкий подход, а у меня, черт возьми,
нет никакого опыта по этой части.

Кроме того, Герти оказалась прирожденной стряпухой и приготовила обед,
какого я не едал уже долгие годы, а то и сроду. Основу его составляли салат
и отбивные с картошкой и брокколи, но многочисленные приправы превратили эту
нехитрую снедь в манну небесную, которую я уплетал за обе щеки.

Чтобы не вкушать в молчании и отвлечься от своих страхов, за трапезой я
спросил Герти, что она думает об убийстве дядюшки Мэтта и подозревает ли
кого-нибудь в этом злодеянии.

-- Никого, -- был ответ. -- Никто никого не видел, никто ничего не