Чтение 10–й страницы книги ~Веселое мореплавание Солнышкина~

- Шланги в воду! - командовал Плавали-Знаем. Он подкатил рукава и стал
напротив Солнышкина. - Начали, начали! - крикнул он, и вода загудела в
шлангах. - Слева направо, слева направо!

Руки у Солнышкина ходили как заводные, а поясница сгибалась и разгибалась
так быстро, что скоро в ней стало что-то похрустывать. Подумать ему было
некогда. Со лба Плавали-Знаем катились громадные капли.

- Молодцы! - раздался голос Перчикова. - Молодцы, хорошо работаете! - В
руках у него было ведро. - Может быть, ведром помочь?

Плавали-Знаем выпрямился, окинул море взглядом. В это время старый Бурун
повернул судно, и волны громоздились с другой стороны.

- Кажется, переборщили! - сказал Плавали-Знаем. - Ну-ка, поменяемся
местами. Справа налево!

Пальцы у Солнышкина уже не разжимались. Он опустился на колени, но
продолжал работать так, что тельняшка трещала по швам. На руках лопнули
мозоли.

Наконец Плавали-Знаем, посмотрев на море, сказал:

- Ну вот, теперь, мне кажется, порядок, ребята.

- Ну нет, что вы! - крикнул Перчиков. - Разве вы не видите, что с левой
стороны на одно ведро больше? - Он подошёл к борту и, зачерпнув воды слева,
выплеснул её направо. - Вот теперь порядок! - сказал он.

- Порядок! - устало процедил Плавали-Знаем. - А ведь найдутся ещё такие,
что скажут, будто впустую работали. Найдутся! Плавали - знаем!

КАЮТА ДЛЯ ИНДИЙСКОГО ПОПУГАЯ

Всю ночь судно бросало с волны на волну. За иллюминаторами грохотало, и
по стёклам били брызги.

- Держись крепче! - кричал Перчиков и хотел привязать Солнышкина к койке.

Солнышкин упирался то ногами, то головой в переборку, и ему казалось, что
внутри у него взад и вперёд перекатываются гружёные вагонетки.

Но к утру шторм успокоился. И Солнышкин враскачку вышел на палубу. Море
было зелёным и так пахло арбузами и свежими огурцами, что из него можно было
делать салат. Волны были белыми, лохматыми и прыгали у борта, как пудели в
цирке. Солнышкину хотелось по- свойски потрепать их по загривку. Он
перегнулся через борт, но тут за спиной раздался голос Перчикова:

- Любуешься природой? А наверху баталия! Солнышкин побежал за Перчиковым.
В коридоре стоял гам. Полкоманды толпилось около каюты уборщицы Таи. Каюта
находилась возле капитанской. Тая стояла с чемоданчиком и узелком и утирала
глаза. В дверях топтался капи тан с клеткой в руках. Перчиков возмущённо
взмахнул руками:

- Из-за какого-то попугая переселять человека!

- Не из-за какого-то, а из-за ценного. Он куплен у факира в Индии! - с
усмешкой возразил Плавали-Знаем.

- Не имеете права!

- Послушайте, Огурчиков, - Плавали-Знаем многозначительно поднял палец, -
вы мне надоели...

- Во-первых, не Огурчиков, а Перчиков! - оскорбился Перчиков. - А
во-вторых, мы будем жаловаться начальству!

- Начальство вас готово выслушать, - сказал Плавали-Знаем.

Он повесил клетку на вешалку, запер каюту и опустил ключ в карман.

И попугай опять показался Солнышкину очень знакомым.

Тая взяла чемоданчик и, всхлипывая, пошла к молоденькой буфетчице Марине,
которая поддерживала её под руку. Толпа зашумела. Все были возмущены. И
только артельщик сверкнул зубами:

- Будь я капитаном, я бы отхватил себе не одну каюту, а все четыре! - И
кривыми ногами он начал выписывать твист.

- Прекрати! - крикнул Перчиков.

- А-а, Огурчиков, вам не нравится? - засмеялся артельщик.

- Вертится, как камбала на крючке! - обозлился Перчиков и сплюнул.

Боцман только посмотрел под ноги, но промолчал.

- А может, попугай и вправду особо ценный? - сказал он, вздохнув.

- Будь он трижды индийский... - начал Перчиков.

Но тут из-за двери на чисто русском языке раздался крик: "Загоню дурака!
Доведёт до милиции!" Загоню дурака, доведёт до милиции!"

Все переглянулись, раскрыв от удивления рты. А Солнышкин вдруг щёлкнул
себя по лбу:

- Вот оно что!

Он сразу же вспомнил шумную барахолку на сопке, старую спекулянтку и,
конечно же, знаменитого попугая из Индии.

- Ну, всё! - сказал он и сжал кулаки.

- Что - всё? - озадаченно спросил Перчиков.

- Всё! - твердо ответил Солнышкин. Что "всё", он ещё не решил и сам, но
кулаки его были готовы к бою.

ПАРТИЗАНСКИЕ ДЕЙСТВИЯ НА ПАЛУБЕ ПАРОХОДА "ДАЁШЬ!"

Солнышкин сидел на палубе и суричил царапины. Он опускал кисть в большую
банку с красным суриком и мазал палубу. Палуба становилась красной, как
пожар. Руки и щёки у него тоже были красными. Ветер раздувал его чубчик и
приклеивал волосы к щекам. Солнышки н отдирал их и ещё больше размазывал
краску. Он всё не мог успокоиться: выжить человека из-за какого-то
попугая...

Сперва он решил обляпать Плавали-Знаем с ног до головы суриком. Потом
этот способ показался Солнышкину неподходящим. Он размашисто поставил кистью
на палубе крест. Потом еще один, а за ним и третий, так как забраковал ещё
два придуманных способа.

- О чём ты задумался? - забеспокоился подошедший Перчиков. - У тебя вся
палуба в крестах!

- Задумаешься!

- А в чём дело?

- Дело в том, что я кое-что знаю. Помнишь, я рассказывал тебе про
барахолку, про свои приключения?

- А как же! - с достоинством ответил Перчиков. Память ему никогда не
изменяла...

- Так вот. Этого капитанского попугая я уже видел.

- Где?

- На барахолке! - И Солнышкин рассказал ему про встречу со знаменитым
попугаем.

- Эй, братцы, о чём вы там шепчетесь? - раздался вдруг рядом бас. Это
огромный машинист Мишкин только что кончил смазывать лебёдку и, присев рядом
с Солнышкиным, поставил сбоку банку с жёлтым, как вазелин, солидолом.

Солнышкин ещё раз пересказал историю с капитанским попугаем.

- Ну, ты сам не очень-то воюй! - сказал Перчиков. - Мы его на общем
собрании...

- На собрании! - хохотнул Мишкин. - На-солидолить бы ему и артельщику
пятки, чтобы катились по шарику до самого полюса, - вот и все собрание!

- Как ты сказал? - переспросил Солнышкин и насторожился.

- Насолидолить бы, говорю, пятки, - повторил Мишкин и пошёл искать
папиросу, потому что никак не мог отвыкнуть от дурной привычки курить.

Следом за ним ушёл по своим делам Перчиков, а банка с золотистым
солидолом осталась стоять рядом с Солнышкиным...

Когда Мишкин вернулся, выпуская колесики дыма, банки уже не было. Мишкин,
недоумевая, потоптался около Солнышкина, пожал плечами и пошёл к лебёдке. Он
оглядел лебёдку, посмотрел под скамью, но банки нигде не было.

- Вот ещё артистка! - усмехнулся Мишкин и побрёл в машинное отделение.

Солнышкин как ни в чём не бывало продолжал усердно суричить палубу. И
никто, даже

Перчиков, не смог бы догадаться, что он никак не дождётся наступления
вечера.

Наконец солнце село, и наступила темнота.

Боцман с командой отправился в столовую, и оттуда тотчас раздался весёлый
стук домино и крики: "Дупель два!", "Есть два - четыре!".

Перчиков пошёл на вахту в радиорубку.

Потом по трапу прогрохотали тяжёлые сапоги. Это Плавали-Знаем поднялся в
рулевую.

И Солнышкин, оглядываясь, выбрался на палубу. Над головой висела луна и
перемигивались звёзды, будто знали что-то весёлое. Солнышкин подошёл к
грузовику, открыл дверцу и вытащил из кузова банку. Теперь начиналось самое
опасное. Он снова заглянул в коридо р. Там никого не было. Вверху тускло
мерцали ночные лампы. Солнышкин быстро пошёл вперёд. Около каюты с попугаем
он нагнулся и стал размазывать солидол по палубе. И тут невдалеке раздалось
какое-то лопотанье и вкусно запахло. Это артельщик тащил Плавали- Знаем
собственноручно сваренные сардельки.

"У, подхалим! - зло подумал Солнышкин. - -Помешал!"

Едва он успел вбежать в свою каюту, как за углом раздался толстый шлепок,
крик, будто квакнула жаба, и мимо Солнышкина пролетела пара горячих
сарделек. Артельщик поскользнулся на солидоле и прокатился на спине. На шум
из рубки выглянул Плавали-Знаем и уд ивлённо открыл рот, чтобы спросить у
артельщика, что он делает. Но тут же одна капитанская нога скользнула
вперед, вторая промчалась впереди первой, задралась чуть не в потолок, и
Плавали-Знаем шлёпнулся на палубу.

- Так вот что ты здесь делаешь! - прохрипел он, уставясь на артельщика и
сжимая кулаки.

- Да я сам чуть не отбил печёнку! - возразил тот. - Это кто-то из
машинистов наследил. Я нёс сардельки. Вкусные, очень вкусные. Вот,
попробуйте! - Он с улыбкой подобрал валявшуюся у ног сардельку и протянул
Плавали-Знаем. - Чудесная сарделечка!

- Что?!

- Вкусная! - И артельщик торопливо сунул сардельку себе в рот.

- Шагай отсюда!