read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



саранчи, и жадны и голодны они были, как саранча, и казалось, что в
нестерпимых муках взвыла сама сожженная земля, широко раскрыв свой каменный
зев. Словно лес сухих деревьев, склоненных в одну сторону -бушующим ветром,
поднимались и протягивались к стене судорожно выпрямленные руки, тощие,
жалкие, молящие, и было столько в них отчаяния, что содрогались камни и
трусливо убегали седые и синие тучи. Но неподвижна и высока была стена и
равнодушно отражала она вой, пластами резавший и пронзавший густой зловонный
воздух.
И все глаза обратились к стене, и огнистые лучи струили они из себя.
Они верили и ждали, что сейчас падет она и откроет новый мир, и в ослеплении
веры уже видели, как колеблются камни, как с основания до вершины дрожит
каменная змея, упитанная кровью и человеческими мозгами. Быть может, то
слезы дрожали в наших глазах, а мы думали, что сама стена, и еще
пронзительнее стал наш вой.
Гнев и ликование близкой победы зазвучали в нем.
¶V§
И вот что случилось тогда. Высоко на камень встала худая, старая
женщина с провалившимися сухими щеками и длинными нечесаными волосами,
похожими на седую гриву старого голодного волка. Одежда ее была разорвана,
обнажая желтые костлявые плечи и тощие, отвислые груди, давшие жизнь многим
и истощенные материнством. Она протянула руки к стене - и все взоры
последовали за ними; она заговорила, и в голосе ее было столько муки, что
стыдливо замер отчаянный вой голодного.
- Отдай мне мое дитя! - сказала женщина.
И все мы молчали и яростно улыбались, и ждали, что ответит стена.
Кроваво-серым пятном выступали на стене мозги того, кого эта женщина
называла "мое дитя", и мы ждали нетерпеливо, грозно, что ответит подлая
убийца. И так тихо было, что мы слышали шорох туч, двигавшихся над нашими
головами, и сама черная ночь замкнула стоны в своей груди и лишь с легким
свистом выплевывала жгучий мелкий песок, разъедавший наши раны. И снова
зазвенело суровое и горькое требование:
- Жестокая, отдай мне мое дитя!
Все грознее и яростнее становилась наша улыбка, но подлая стена
молчала. И тогда из безмолвной толпы вышел красивый и суровый старик и стал
рядом с женщиной.
- Отдай мне моего сына! - сказал он.
Так страшно было и весело! Спина моя ежилась от холода, и мышцы
сокращались от прилива неведомой и грозной силы, а мой спутник толкал меня в
бок, ляскал зубами, и смрадное дыхание шипящей, широкой волной выходило из
гниющего рта.
И вот вышел из толпы еще человек и сказал:
- Отдай мне моего брата!
И еще вышел человек и сказал:
- Отдай мне мою дочь!
И вот стали выходить мужчины и женщины, старые и молодые, и простирали
руки, и неумолимо звучало их горькое требование:
- Отдай мне мое дитя!
Тогда и я, прокаженный, ощутил в себе силу и смелость, и вышел вперед,
и крикнул громко и грозно:
- Убийца! Отдай мне самого меня!
А она, - она молчала. Такая лживая и подлая, она притворялась, что не
слышит, и злобный смех сотряс мои изъязвленные щеки, и безумная ярость
наполнила наши изболевшиеся сердца. А она все молчала, равнодушно и тупо, и
тогда женщина гневно потрясла тощими, желтыми руками и бросила неумолимо:
- Так будь же проклята ты, убившая мое дитя!
Красивый, суровый старик повторил:
- Будь проклята!
И звенящим тысячеголосым стоном повторила вся земля:
- Будь проклята! Проклята! Проклята!
¶VI§
И глубоко вздохнула черная ночь, и, словно море, подхваченное ураганом
и всей своей тяжкой ревущей громадой брошенное на скалы, всколыхнулся весь
видимый мир и тысячью напряженных и яростных грудей ударил о стену. Высоко,
до самых тяжело ворочавшихся туч брызнула кровавая пена и окрасила их, и
стали они огненные и страшные и красный свет бросили вниз, туда, где
гремело, рокотало и выло что-то мелкое, но чудовищно-многочисленное, черное
и свирепое. С замирающим стоном, полным несказанной боли, отхлынуло оно - и
непоколебимо стояла стена и молчала. Но не робко и не стыдливо молчала она,
- сумрачен и грозно-покоен был взгляд ее бесформенных очей, и гордо, как
царица, спускала она с плеч своих пурпуровую мантию быстро обегающей крови,
и концы ее терялись среди изуродованных трупов.
Но, умирая каждую секунду, мы были бессмертны, как боги. И снова
взревел мощный поток человеческих тел и всей своей силой ударил о стену. И
снова отхлынул, и так много, много раз, пока не наступила усталость, и
мертвый сон, и тишина. А я, прокаженный, был у самой стены н видел, что
начинает шататься она, гордая царица, и ужас падения судорогой пробегает по
ее камням.
- Она падает! - закричал я. - Братья, она падает!
- Ты ошибаешься, прокаженный, - ответили мне братья.
И тогда я стал просить их:
- Пусть стоит она, но разве каждый труп не есть ступень к вершине? Нас
много, и жизнь наша тягостна. Устелем трупами землю; на трупы набросим новые
трупы и так дойдем до вершины. И если останется только один, - он увидит
новый мир.
И с веселой надеждой оглянулся я - и одни спины увидел, равнодушные,
жирные, усталые. В бесконечном танце кружились те четверо, сходились и
расходились, н черная ночь выплевывала мокрый песок, как больная, и
несокрушимой громадой стояла стена.
- Братья! - просил я. - Братья!
Но голос мой был гнусав и дыхание смрадно, и никто не хотел слушать
меня, прокаженного.
Горе!.. Горе!.. Горе!..
¶ * Леонид Андреев. Предстояла кража§

Предстояла крупная кража, а быть может, убийство. Нынче ночью
предстояла она - и скоро нужно было идти к товарищу, а не ждать в
бездействии дома и не оставаться одному. Когда человек один и бездействует,
то все пугает его и злорадно смеется над ним темным и глухим смехом.
Его пугает мышь. Она таинственно скребется под полом и не хочет
молчать, хотя над головой ее стучат палкой так сильно, что страшно
становится самому. И на секунду она замирает, но когда успокоенный человек
ложится, она внезапно появляется под кроватью и пилит доски так
громко-громко, что могут услышать на улице и прийти и спросить. Его пугает
собака, которая резко звякает на дворе своей цепью и встречает каких-то
людей; и потом они, собака и какие-то люди, долго молчат и что-то делают; их
шагов не слышно, но они приближаются к двери, и чья-то рука берется за
скобку. Берется и держит, не отворяя.
Его страшит весь старый и прогнивший дом, как будто вместе с
долголетней жизнью среди стонущих, плачущих, от гнева скрежещущих зубами
людей к нему пришла способность говорить и делать неопределенные и страшные
угрозы. Из мрака его кривых углов что-то упорно смотрит, а когда поднести
лампу, он бесшумно прыгает назад и становится высокой черной тенью, которая
качается и смеется, такая страшная на круглых бревнах стены. По низким
потолкам его кто-то ходит тяжелыми стопами; шагов его почти не слышно, но
доски гнутся, а в пазы сыплется мелкая пыль. Она не может сыпаться, если нет
никого на темном чердаке и никто не ходит и не ищет чего-то. А она сыплется,
и паутина, черная от копоти, дрожит и извивается. К маленьким окнам его
жадно присасывается молчаливая и обманчивая тьма, и кто знает? - быть может,
оттуда с зловещим спокойствием невидимок глядят тусклые лица и друг другу
показывают на него:
- Смотрите! Смотрите! Смотрите на него!
Когда человек один, его пугают даже люди, которых он давно знает. Вот
они пришли, и человек был рад им; он весело смеялся и спокойно глядел на
углы, в которых кто-то прятался, на потолок, по которому кто-то ходил теперь
никого уже нет, и доски не гнутся, и не сыплется больше тонкая пыль. Но люди
говорят слишком много и слишком, громко. Они кричат, как будто он глухой, и
в крике теряются слова и их смысл; они кричат так обильно и громко, что крик
их становится тишиной, и слова их делаются молчанием. И слишком много
смотрят они. У них знакомые лица, но глаза их чужие и странные и живут
отдельно от лица и его улыбки. Как будто в глазные щели старых,
приглядевшихся лиц смотрит кто-то новый, чужой, все понимающий и страшно
хитрый.
И человек, которому предстояла крупная кража, а быть может, убийство,
вышел из старого покосившегося дома. Вышел и облегченно вздохнул.
Но и улица - безмолвная и молчаливая улица окраин, где строгий и чистый
снег полей борется с шумным городом и властно вторгается в него немыми и
белыми потоками - пугает человека, когда он один. Уже ночь, но тьмы нет,
чтобы скрыть человека. Она собирается где-то далеко, впереди и сзади и в
темных домах с закрытыми ставнями, и прячет всех других людей, - а перед ним
она отступает, и все время он идет в светлом кругу, такой обособленный и
всем видимый, как будто поднят он высоко на широкой и белой ладони. И в
каждом доме, мимо которого движется его сгорбленная фигура, есть двери, и
все они смотрят так сторожко и напряженно, как будто за каждой из них стоит
готовый выскочить человек. А за заборами, за длинными заборами, расстилается



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [ 10 ] 11
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.