read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



горой над болотом стелился туман. На зеленой траве серыми комьями лежали
овцы.
Я шел через поле к турбазе, На мокрых от росы ботинках желтел песок. Из
рощи тянуло прохладой и дымом.
Под окнами экскурсионного бюро сидели туристы. На скамейке, укрывшись
газетой, лежал Мит-рофанов. Даже во сне было заметно, как он ленив...
Я поднялся на крыльцо. В маленьком холле толпились экскурсоводы. Кто-то
со мной поздоровался.
Кто-то попросил закурить. Дима Баранов сказал: "Ты чего?,."
Под безобразной, чудовищной, отталкивающей картиной районного художника
Щукина (цилиндр, лошадь, гений, дали неоглядные) стояла моя жена и
улыбалась...
И сразу моему жалкому благополучию пришел конец. Я понял, что меня
ожидает. Вспомнил наш последний разговор...
Мы развелись полтора года назад. Этот современный изящный развод чем-то
напоминал перемирие. Перемирие, которое не всегда заканчивается салютом...
Помню, народный судья Чикваидзе обратился к моей бывшей жене:
-- Претендуете на какую-то часть имущества?
-- Нет, -- ответила Татьяна. И добавила:
-- За неимением оного...
Потом мы иногда встречались как добрые знакомые, Но это показалось мне
фальшивым, и я уехал в Таллинн.
А через год мы снова встретились. Заболела наша дочка, и Таня переехала
ко мне. Это была уже не любовь, а судьба...
Мы жили бедно, часто ссорились. Кастрюля, полная взаимного раздражения,
тихо булькая, стояла на медленном огне...
Образ непризнанного гения Таня четко увязывала с идеей аскетизма. Я же,
мягко выражаясь, был чересчур общителен.
Я говорил:
-- Пушкин волочился за женщинами... Достоевский предавался азартным
играм... Есенин кутил и дрался в ресторанах... Пороки были свойственны
гениальным людям в такой же мере, как и добродетели...
-- Значит, ты наполовину гений, -- соглашалась моя жена, -- ибо пороков
у тебя достаточно...
Мы продолжали балансировать на грани разрыва. Говорят, подобные браки
наиболее долговечны.
И все-таки, с дружбой было покончено. Нельзя говорить: "Привет, моя
дорогая!" женщине, которой шептал Бог знает что. Не звучит...
С чем же пришел я к моему тридцатилетию, бурно отмечавшемуся в
ресторане "Днепр"? Я вел образ жизни свободного художника. То есть не
служил, зарабатывая журналистикой и литобработками генеральских мемуаров. У
меня была квартира с окнами, выходящими на помойку. Письменный стол, диван,
гантели, радиола "Тонус". (Тонус -- неплохая фамилия для завмага). Пишущая
машинка, гитара, изображение Хемингуэя, несколько трубок в керамическом
стакане. Лампа, шкаф, два стула эпохи бронтозавров, а также кот Ефим,
глубоко уважаемый мною за чуткость. Не в пример моим лучшим друзьям и
знакомым, он стремился быть человеком...
Таня жила в соседней комнате. Дочка болела, выздоравливала и снова
заболевала.
Мой друг Бернович говорил:
-- К тридцати годам у художника должны быть реше! гы все проблемы, За
исключением одной -- как писать?
Я в ответ заявлял, что главные проблемы -- неразрешимы. Например,
конфликт отцов и детей. Противоречия между чувством и долгом...
У нас возникала терминологическая путаница.
В конце Бернович неизменно повторял:
-- Ты не создан для брака...
И все-таки десять лет мы женаты. Без малого десять лет...
Татьяна взошла над моей жизнью, как утренняя заря. То есть спокойно,
красиво, не возбуждая чрезмерных эмоций. Чрезмерным в ней было только
равнодушие. Своим безграничным равнодушием она напоминала явление живой
природы...
Живописец Лобанов праздновал именины своего хомяка. В мансарду с косым
потолком набилось человек двенадцать. Все ждали Целкова, который не пришел.
Сидели на полу, хотя стульев было достаточно. К ночи застольная беседа
переросла в дискуссию с оттенком мордобоя. Бритоголовый человек в тельняшке,
надсаживаясь, орал:
-- Еще раз повторяю, цвет -- явление идеологическое!..
(Позднее выяснилось, что он совсем не художник, а товаровед из
Апраксина Двора.)
Эта невинная фраза почему-то взбесила одного из гостей,
художника-шрифтиста. Он бросился па товароведа с кулаками. Но тот, как все
бритоголовые мужчины, оказался силачом и действовал решительно. Он мгновенно
достал изо рта вставной зуб на штифтовом креплении... Быстро завернул его в
носовой платок. Сунул в карман. И наконец принял боксерскую стойку.
К этому времени художник остыл. Он ел фаршированную рыбу, то и дело
восклицая;
-- Потрясающая рыба! Я хотел бы иметь от нее троих детей...
Таню я заметил сразу. Сразу запомнил ее лицо, одновременно --
встревоженное и равнодушное. (С юных лет я не понимал, как это могут
уживаться в женщине безразличие и тревога?..)
На бледном лице выделялась помада. Улыбка была детской и немного
встревоженной.
Далее -- кто-то пел, старательно изображая вора-рецидивиста. Кто-то
привел иностранного дипломата, оказавшегося греческим моряком. Поэт
Карповский изощренно лгал. Говорил, например, что его выгнали за творческое
хулиганство из международного Пен-клуба... Я взял Татьяну за руку и говорю:
-- Пошли отсюда!
(Лучший способ побороть врожденную неуверенность -- это держаться как
можно увереннее).
Таня без колебаний согласилась. И не как заговорщица. Скорее, как
примерное дитя. Юная барышня, которая охотно слушается взрослых.
Я шагнул к двери, распахнул ее и обмер. Впереди блестела пологая мокрая
крыша. На фоне высокого бледного неба чернели антенны.
Оказывается, в мастерской было три двери. Одна вела к лифту. Другая --
в недра отопительной системы. И третья -- на крышу.
Возвращаться не хотелось. Тем более что, судя по окрепшим голосам,
вечеринка приближалась к драке. Помедлив, я шагнул на громыхающую кровлю.
Таня последовала за мной.
-- Давно, -- говорю, -- мне хотелось побыть в такой романтической
обстановке.
Под ногами у меня валялся рваный башмак. Печальная серая кошка
балансировала на остром гребне.
Я спросил:
-- Бывали раньше на крыше?
-- Никогда в жизни, -- ответила Таня. Добавив:
-- Но я всегда ужасно завидовала Терешковой...
-- Там, -- говорю, -- Казанский собор... За ним -- Адмиралтейство... А
это -- Пушкинский театр...
Мы подошли к ограде. Далеко под нами шумел вечерний город. Улица сверху
казалась безликой. Ее чуть оживляли наполненные светом трамваи.
-- Надо, -- говорю, -- выбираться отсюда.
-- По-вашему, драка уже кончилась?
-- Не думаю... Как вы сюда попали? Ну, в эту компанию?
-- Через бывшего мужа.
-- Он что, художник?
-- Не совсем... Подлецом оказался. А вы?
-- Что -- я?
-- Как вы сюда попали?
-- Меня заманил Лобанов. Я у него картину приобрел из снобизма. Что-то
белое... с ушками... Вроде кальмара... Называется "Вектор тишины"... Среди
них есть талантливые живописцы?
-- Да. Например, Целков.
-- Это который? В джинсах?
-- Целков -- это который не пришел.
-- Ясно, -- говорю.
-- Один повесился недавно. Его звали -- Рыба. Прозвище такое... Так он
взял и повесился.
-- О, Господи! Из-за чего? Несчастная любовь?
-- Рыбе было за тридцать. Его картины не продавались.
-- Хорошие картины?
-- Не очень. Сейчас он работает корректором.
-- Кто?! -- вскричал я.
-- Рыба. Его удалось спасти. Сосед явился к нему за папиросами...
-- Надо, -- говорю, -- выбираться. Мелко ступая, я приблизился к
чердачному окошку. Распахнул его. Протянул девушке руку:
-- Осторожно!
Таня легко скользнула в оконный проем. Я последовал за ней. На чердаке
было темно и пыльно. Мы перешагивали через обернутые войлоком трубы.
Нагибались под бельевыми веревками. Достигнув черной лестницы, спустились
вниз. Затем проходными дворами вышли к стоянке такси.
Шел дождь, и я подумал: вот она, петербургская литературная традиция.
Вся эта хваленая "школа" есть сплошное описание дурной погоды. Весь "матовый
блеск ее стиля" -- асфальт после дождя...
Затем я спросил:
-- Как там ваши папа с мамой? Волнуются, наверное? Уже лет пятнадцать я
неизменно задаю симпатичным девушкам этот глупый вопрос. Три из пяти
отвечают:
"Я живу одна. Так что волноваться некому..." Этого-то я и жду. Старая
истина гласит: на территории врага сражаться легче...



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [ 10 ] 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.