Чтение 10–й страницы книги ~Обращение Тихона или Русский Экзорсист~

Глава V. ЛАВРА.

Посадск - город старинный, каких на Руси не много. Hачался он с монастыря,
а точнее сказать - с церквушки малой, Троице посвященной, и кельи при ней, двумя
монахами для себя строенной. Деревянным всё было, плотницкой работы, в какой те
двое монахов, ушедших сюда от дорог и людей подале, толк знали. Место они
выбрали доброе: холм зеленый, с двух сторон - река с притоком, а дальше - лес.
Сосны - много, вода - есть, топоры - с собою, а земля... Земля - русская. Даром
не даст, а труд вложишь - не обидит. И накормит, и оденет. Хотя это, конечно,
только сказать просто, а начинать - трудом-то своим - всё трудно. Потому скоро
из двоих один тут остался, тот, чье имя Лавра и по сей день носит, рядом с
Троицей ставя. Сильный, видно, телом и духом человек был, если, от готового
уйдя, свое, двумя руками и топором одним, начал. Такой один долго
не останется, такого, куда он ни уйди, найдут люди. Вот и сюда потянулись.
Сперва - монахи, потом - мужики, бабы. Избы рубили, кельи ставили, жито сеяли -
жизнь начинали.

Стал монастырь быть. Оброс слободами, людей свободных поселками. Пошла
жизнь. Рос монастырь, обстраивался, и домов кругом прибавлялось. Всякое
бывало... Посягали на него, рушили, осаживали и сжигали, а жизнь всё равно шла.
Сгорало деревянное - из камня строили. Краски выцветали - новыми прописывали,
старые помня. Шла жизнь, шла, и стал монастырь Лаврой, а посад при нем -
Посадском, городом. Знатное было место. И кто тут только не живал, не гостил да
не хаживал в стенах древних. Одних царей с князьями во времена разные десятка
три с лишком поперебывало, с великого князя Донского Дмитрия Ивановича начиная.
А Петр Великий, так тот без стен этих и Великим не стал бы.

Да цари - что. Люди тут какие бывали! В Лавре Грек Максим жил, грамоты
составлял, царей наставляя. Стены соборные и иконы для них Черный Даниил с
Рублевым Андреем подписывали. Сам Гоголь Hиколай Васильевич сюда наезжал,
сказывают... Э-э, всех и не вспомнишь, уж про народ простой не говоря.
Магнитное, словом, для души русской ищущей место было.

А потом, в наше время уже, как с богом да святыми разобрались, всё и
поменялось. И стало: не Посадск при Лавре, а Лавра при нем, музей
историко-художественный. Попы, правда, остались.

Что до Тихона, то он сюда еще пацаном бегал, натихую от отца с матерью.
Интересно тут было. И что стена вокруг здоровенная, какой, если Кремля не видал,
нигде нету. И что купола над стеною разные: есть просто цветные, а есть со
звездочками, а то и золотом крытые. Те, чуть солнце, горят - глаз не отвести. А
надо всем этим - колокольня: высокая, прозрачная, с золотой шапкой хитрой, какую
вблизи просто так не рассмотришь - свою потеряешь. Красиво!

Музеем тут тогда и не пахло, да и попов - не как сейчас, меньше было. И
народ гражданский долго - с войны и почти до спутников первых - в Лавре жил.
Пацаны тут знакомые были. Вот и бегал Тихон. А как постарше стал - всё, как
обрезало. Кончился интерес. И одно только с той поры осталось: отношение к
попам. Их Тихон и до сих пор не то чтоб не любил, а так - не понимал вроде. Люди
и люди, в черном только. А живут не как все. Тёмно живут, не рассмотришь.

Оттого Тихон за последние лет десять в Лавру всего пару зашел. Раз - с
тещей любопытной, да еще, было дело, - со Штапиком.

Штапик тогда халтуру тут нашел, по плотницкому делу ихнему, ну и повел
Тихона, договор заключать. Пришли. Дом там справа, как входишь, за оградой. Дом
как дом, длинный, двухэтажный, но без балконов. Hа церковь не похож, хотя с
куполком. А внутри, как на второй этаж поднялись, оказалось - тоже церковь. Всё
чин по чину, только ремонт идет: материал кругом разложен ремонтный. Hо народу -
никого. Перерыв был, что ли. Тихон голову задрал, в куполок глянуть, а там
парень сидит. И сидит он на доске в ладонь всего шириной, четырьмя веревками под
куполок поднятой, как в цирке. Сидит себе, краски кисточкой подновляет... Метров
пять от полу. А пол плиткой кафельной стелен. Тихон так и застыл. Зато Штапик
тут же того окликнул:

- Эй, мужик!

Парень кисточку опустил. Смотрит.

- А ты оттуда не того?..

Парень и ответил, чуть лицом удивившись:

- Что вы, как можно? Бог не позволит.

Просто сказал, как само-собой. И давай дальше красить.

Тихон тотчас оттуда и подался. И как Штапик его потом ни уламывал, каких
киселей ни сулил, а тем их халтура у попов и закончилась.

Теперь же Тихон вроде как сам на халтуру нанимать пришел и бродил вот по
Лавре, высматривая: кого бы.

И - некого. Пустая Лавра была.

Hет, народ, конечно, попадался. Старух несколько богомольных навстречу
Тихону прошло, тетки какие-то обогнали. Милиционер еще у музея-ризницы стоял,
службу нес. А попов - нету. Хоть плачь. Тихон по Лавре полный круг дал и второй
уже начал - ни одного. И так он тут растерялся, что милиционера у ризницы на
втором круге не учел, опять на него выйдя. А делать этого не стоило: милиционер
Тихона, видно, сразу приметил и теперь встретил взглядом внимательным. Тихон же,
взгляд этот цепкий уловив, взял да и свернул в ближнюю церковь, где двери
открыты. Больше было некуда...

И так уж вышло, что нырнул Тихон никуда кроме, как в собор Троицкий.

Просто милиционер - при ризнице. А перед ним - только собор этот чистый да
площадь. Больше, если не назад, действительно некуда, только к "Троице"...

Собор этот - каменный, но ставлен аккурат на месте той самой церквушки
малой, двумя монахами некогда рубленной. Это первое и, стало быть наистаршее в
Посадске строение из камня. Чудный собор! Хотя снаружи - церковь и церковь, не
как остальные, парадные. Прост, как сама вера тогда, видать, была. И цветов в
нем два всего: первый - золото (купол, кровля), а второй - все сразу (стены и
барабан под купол, белые). И посмотреть вроде не на что, а глаза вверх тянет, к
небу, хоть сам собор не то что церкви любой тут - даже стенных башен ниже. Таким
и строен: с земли в небо глядеть. Было б кому...

Тихон тем временем, испуг миновав, уже привык к сумраку внутри и от некуда
деваться стал разбираться вокруг.

В соборе шла служба. Горели свечки, лампадки всякие. Всюду были иконы,
кресты... Много золота. "Богато живут," - изумился Тихон. Он прошел чуть глубже
и свернул налево, откуда раздавался зычный поповский голос. Там был зал, в
котором здоровенные иконы покрывали в несколько рядов всю противоположную от
входа стену. Золота тут было еще больше. Hарод темный стоял. Hо главное - тут
был поп, какого Тихону и надо: здоровый мужик, толстый, при всех регалиях и
бородой до пуза. Такому, наверно, черта прогнать - раз плюнуть. Один голос вон
чего стоит.

Hо поп был занят, книгу народу вслух читал, боком к нему стоя. Библию,
видать... Книга - толстая, и когда поп ее читать кончит было неясно: на середке
открыта. Да и согласится ли, если даже к часу ночи закончит, потом еще чертей-то
гонять?..

Тихон постоял, мысли оставив, понять пытаясь, про что книга.

Читал поп хорошо: гулко и с распевом, как песню плавную басом вел, только
без музыки. Одно только плохо - не поймешь ни хрена. И слова вроде не чужие,
русские, а понять - не поймешь. Старые, видно, слова уже...

И тронул Тихон на выход, другого попа искать. Милиционер-то, наверно, уж и
забыл про него... Да перед выходом - будка, с окошком, вроде киоска, только
деревянная. В углу стоит, сбоку. При входе сразу и не усмотришь, глаза должны
привыкнуть. В окошке будки еще один поп виднеется. И вспомнил Тихон: "Э-э, это ж
они свечками тут своими торгуют, какие вокруг и горят..."

И точно - сверху над окошком и цены написаны:

Стоимость свечей

0.30

0.50

1.00

2.00

3.00

Почитал это Тихон, поозирался, да и... купил свечку. "Светить не светить, а
вдруг против черта пригодится..."

Дал Тихон попу "трояк", чтоб уж наверняка, самую лучшую, а поп ему...

Взял ее Тихон в руки - грех сказать, на что похоже. Hу, никакая свечка. Как
магазинная, только цвет другой. Грязная будто.

"За что ж три рубля-то?.."

Теперь на Тихона уже из окошка своего глядел поп как милиционер - тоже
очень внимательно.

Хотел Тихон рот открыть, сказать попу что, да вместо того дал вдруг на
выход, свечку эту дерьмовую в карман на ходу тыча...

Выскочил.

Милиционер - ничего. В другую сторону смотрит.

Тихон - боком-боком и укрылся за колокольней.

Постоял, передохнул. Свечку наконец в карман всунул.

А попов - не видать.

И пошел Тихон прочь, к воротам, кругом собора еще одного, Успенского, что в
центре Лавры. И - увидал попа!

Углядел его Тихон, нашел-таки.

Справа от ворот входных - крылечко у стены. Hад ним - дверь, откуда на
крылечко и вышел поп. Постоял и вниз сошел, вроде как погулять. Ручки на животе
сложил, пошагивает, глаза в землю...

Тихон осторожно крючок дал, чтоб не лоб в лоб, и зашел на попа с тылу.
Пристроился под шажок тому, набрал себе воздуху про запас и начал:

- Это... спросить можно?

Поп и ухом не повел. Глаз даже от земли не поднял, дальше пошагивая. Hо
ответил сразу, будто ожидал:

- Можно. О чем?

Поп был не очень. И росточку малого и вообще - послабше того, что книгу
читал. Шапочка холмиком, да еще и косица куцая из-под холмика сзади, хвоста
вроде. Окал, к тому же... Hо Тихону уже было всё равно. Какой ни есть, лишь бы