расстоянию, отделявшему его от комнаты, и не мог понять, как он при своей
слабости недавно еще умудрился проделать этот же путь почти незаметно.
Забо-тясь только о том, чтобы поскорей доползти, он не заме-чал, что никакие
слова, никакие возгласы родных ему уже не мешают. Лишь оказавшись в дверях,
он повернул голо-ву, не полностью, потому что почувствовал, что шея у него
деревенеет, но достаточно, чтобы увидеть, что позади него ничего не
изменилось и только сестра встала. Последний его взгляд упал на мать,
которая теперь совсем спала.
заперли на задвижку, а потом и на ключ. Внезапного шума, раздавшегося сзади,
Грегор испугался так, что у него подкосилась лапки. Это сестра так спешила.
Она уже стояла наготове, потом легко метнулась вперед-- Грегор даже не
слышал, как она подошла,-- и, крикнув родителям: "Наконец-то!"-- повернула
ключ в замке.
обнаружил, что вообще уже не может шевелиться. Он этому не удивился, скорее
ему показалось неестественным, что до сих пор он ухитрялся передвигать-ся на
таких тонких ножках. В остальном ему было до-вольно покойно. Он чувствовал,
правда, боль во всем теле, но ему показалось, что она постепенно слабеет и
наконец вовсе проходит. Сгнившего яблока в спине и образовавше-гося вокруг
него воспаления, которое успело покрыться пылью, он уже почти не ощущал. О
своей семье он думал с нежностью и любовью. Он тоже считал, что должен
исчезнуть, считал, пожалуй, еще решительней, чем сестра. В этом состоянии
чистого и мирного раздумья он пребы-вал до тех пор, пока башенные часы не
пробили три часа ночи. Когда за окном все посветлело, он еще жил. Потом
голова его помимо его воли совсем опустилась, и он слабо вздохнул в
последний раз.
сколько ее ни просили не поднимать шума, хлопала дверьми так, что с ее
приходом в квартире уже прекращался спокойный сон,-- она, заглянув, как
всегда, к Грегору, ничего особенного сначала не заметила. Она решила, что
это он нарочно лежит так неподвижно, при-творяясь обиженным: в смышлености
его она не сомнева-лась. Поскольку в руке у нее случайно был длинный веник,
она попыталась пощекотать им Грегора, стоя в дверях. Но так как и это не
оказало ожидаемого действия, она, рас-сердившись, легонько толкнула Грегора
и насторожилась только тогда, когда, не встретив никакого сопротивления,
сдвинула его с места. Поняв вскоре, что произошло, она сделала большие
глаза, присвистнула, но не стала мед-лить, а рванула дверь спальни и во весь
голос крикнула в темноту:
испуг, вызванный у них появлением служанки, а потом уже восприняли смысл ее
слов. Воспри-няв же его, господин и госпожа Замза, каждый со своего края,
поспешно встали с постели, господин Замза накинул на плечи одеяло, госпожа
Замза поднялась в одной ночной рубашке; так вошли они в комнату Грегора. Тем
временем отворилась и дверь гостиной, где ночевала, с тех пор как появились
жильцы, Грета; она была совсем одета, как если бы не спала, да и бледность
ее лица говорила о том же.
хотя могла сама это проверить и даже без проверки понять.
веником труп Грегора еще дальше в сторону. Госпожа Замза сделала такое
движение, словно хотела задержать веник, однако же не задержала его.
бога.
не спускала глаз с трупа, сказала:
Что ему ни приносили из еды, он ни к чему не притрагивался.
по-настоящему видно только теперь, когда его уже не приподнимали ножки, да и
вообще ничего больше не отвлекало взгляда.
улыбкой, и Грета, не переставая огля-дываться на труп, пошла за родителями в
спальню. Служанка закрыла дверь и распахнула настежь окно. Несмот-ря на
ранний час, свежий воздух был уже тепловат. Стоял конец марта.
них забыли.
приложив палец к губам, стала быстро и молча кивать жильцам, чтобы они вошли
в комнату Грегора. Они вошли туда и в уже совсем светлой комнате об-ступили
труп Грегора, спрятав руки в карманах потертых своих пиджачков.
под руку с одной стороны жена, а с другой -- дочь. У всех были немного
заплаканные гла-за; Грета нет-нет да прижималась лицом к плечу отца.
на дверь, не отпуская от себя обеих женщин.
льстиво улыбнулся. Два других, за-ложив руки за спину, непрерывно их
потирали, как бы в радостном ожидании большого спора, сулящего, однако,
благоприятный исход.
о бок со своими спутницами подошел к жильцу. Тот несколько мгновений постоял
молча, глядя в пол, словно у него в голове все перестраивалось.
господина Замзу так, словно, внезапно смирив-шись, ждал его согласия даже и
в этом случае.
глаза. После этого жилец и в самом деле тотчас направился широким шагом в
переднюю; оба его друга, которые, прислушиваясь, уже перестали потирать
руки, пустились за ним прямо-таки вприпрыжку, словно боялись, что господин
Замза пройдет в переднюю раньше, чем они, и отрежет их от их вожака. В
передней все три жильца сняли с вешалки шляпы, вытащили из подставки для
тростей трости, молча поклонились и покинули квар-тиру. С каким-то, как
оказалось, совершенно необоснован-ным недоверием господин Замза вышел с
обеими женщи-нами на лестничную площадку; облокотясь на перила, они глядели,
как жильцы медленно, правда, но неуклонно спу-скались по длинной лестнице,
исчезая на каждом этаже на определенном повороте и показываясь через
несколько мгновений опять; чем дальше уходили они вниз, тем мень-ше занимали
они семью Замзы, а когда, сначала навстречу им, а потом высоко над ними,
стал, щеголяя осанкой, под-ниматься с корзиной на голове подручный из
мясной, гос-подин Замза и женщины покинули площадку и все с ка-ким-то
облегчением вернулись в квартиру.
заслуживали этого перерыва в работе, он был им просто необходим. И поэтому
они сели за стол и написали три объяснительных письма: господин Замза--
своей дирекции, госпожа Замза-- своему работодателю, а Грета -- своему шефу.
Покуда они писали, вошла служанка сказать, что она уходит, так как утренняя
ее работа выпол-нена. Писавшие сначала только кивнули, не поднимая глаз, но
когда служанка, вместо того чтобы удалиться, осталась на месте, на нее
недовольно взглянули.
для семьи какая-то счастливая но-вость, сообщить которую она собиралась
только после упорных расспросов. Почти вертикальное страусовое перышко на ее
шляпе, всегда раздражавшее господина Замзу, покачивалось во все стороны.
относилась все-таки наиболее почти-тельно.
того, как убрать это, можете не беспокоить-ся. Уже все в порядке.
намереваясь писать дальше; господин Замза, который заметил, что служанка
собирается рассказать все подробно, решительно отклонил это движением руки.
И так как ей не дали говорить, служанка вспомнила, что она очень торопится,
крикнула с явной обидой: "Счастливо оставаться!"-- резко повернулась и
покинула квартиру, неистово хлопая дверьми.
ответа ни от жены, ни от дочери, ибо служанка нарушила их едва обретенный
покой. Они под-нялись, подошли к окну и, обнявшись, остановились там.
Господин Замза повернулся на стуле в их сторону и не-сколько мгновений молча
глядел на них. Затем он воскликнул:
обо мне.
закончили свои письма.
делали, и поехали на трамвае за город. Вагон, в котором они сидели одни, был
полон теплого солнца. Удобно откинувшись на своих сиденьях, они об-суждали
виды на будущее, каковые при ближайшем рас-смотрении оказались совсем не
плохими, ибо служба, о которой они друг друга до сих пор, собственно, и не
спра-шивали, была у всех у них на редкость удобная, а главное-- она многое
обещала в дальнейшем. Самым сущест-венным образом улучшить их положение
легко могла сей-час, конечно, перемена квартиры; они решили снять мень-шую и
более дешевую, но зато более уютную и вообще более подходящую квартиру, чем
теперешняя, которую вы-брал еще Грегор. Когда они так беседовали, господину
и госпоже Замза при виде их все более оживлявшейся до-чери почти
одновременно подумалось, что, несмотря на все горести, покрывшие бледностью
ее щеки, она за по-следнее время расцвела и стала пышной красавицей.
При-умолкнув и почти безотчетно перейдя на язык взглядов, они думали о том,
что вот и пришло время подыскать ей хорошего мужа. И как бы в утверждение их
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Бажанов Олег
Бажанов Олег
Лондон Джек