истерический крик, послышалось падение чего-то тяжелого и затем: не то
ворчание, не то сдавленный стон.
Ира.
привычке.
наливочкой.
Мефодий со странностями, но только одна эта семья Вольских не удалась. И как
раз наши соседи.
что нарочно своего Мишку в деревню сплавила. А то боюсь: Ирка попортит.
мне говорила, - ответила Галюша, взглянув на невидимый во тьме клен. -
Потом, Зойка, ее мачеха, мне рассказывала, что она крест нательный чей-то
украла и оплевала...
изнутри.
разврата. Хоть с квартиры съезжай, - совсем задумалась Галя.
послевоенные годы ее мать-одиночка побиралась вместе с ней, с малолетней
девочкой, по деревням и городам, где-то в запредельной глуши, в Сибири.
отшибе, где жили рабочие какого-то далекого племени, собранные Бог весть
откуда. Хотела мать чего-нибудь попросить у них и сплясала для этого, по
своему обыкновению. Но вместо отдачи рабочие эти, убив, съели ее, а про
девочку-малютку позабыли. Ели они ее в большой общежитской столовой, сварив
предварительно в котле. А забытая девочка ходила между ними, сторонилась и
молчала, глядя как они ели.
случилось с ее матушкой-плясуньей.
официально выяснилось, что ее мать съели, и это было записано в закрытой
Ириной характеристике, в детском доме. Прочитала как-то эту характеристику
бездетная тридцатилетняя женщина Зоя Вольская, сама плясунья и шалунья,
застрявшая в сибирском городке проездом из Москвы. И пожалев сиротку,
особенно потому, что с ее матерью так обошлись, взяла девочку к себе, в
Москву, в дом номер восемь.
своей матерью Софьей Борисовной, старухой со скрытыми странностями.
самой не обнаружились - уже открытые странности. Но до этого все шло хорошо.
Зоя, правда, все больше и больше спивалась, лихо и неестественно: красавица
она была, хотя и не нашедшая себя. Володя был чуть дурашлив, хотя в тоже
время чересчур строг; тайно сожительствовал он и со своей тещей, Софьей
Борисовной, со старушкой, но это было как-то вне его сознания и мимоходом.
Зато Софья Борисовна заботилась о нем. Зоя же об этом ничего не знала: ее и
саму несло Бог весть куда, и она нередко пропадала целыми ночами. Ира же
росла здоровой девочкой. Жильцы были кругом тихие, радушные, и
проникновенные: Иру никто не обижал. Ненормальность у Иры обнаружилась как
раз с того времени, когда у нее, у ребенка, появился почти взрослый ум. И
вообще многое у нее было связано с умом. Все это достигло кульминации совсем
недавно, когда Ира предложила Володе оставить Зою и сожительствовать с нею
одной. Зоя потом, ругаясь, рассказывала об этой истории Гале. А до этого
была дикая, неостановимая похоть, которая бросала Иру от мужика к мужику, в
сад, в канаву, куда угодно...
крупная, в теле, с брюшком, несмотря на детство, и с быстро развивающимся,
как змея, острым умом. Уже в одиннадцать лет она страстно мечтала устроить
свою жизнь, поскорее стать взрослой, чтобы пожить по-своему, в сладости и
независимо.
пионервожатым, которого умудрилась сама же соблазнить. Ее чудовищная
безудержность в этом отношении переполошила весь двор, и все ее стали
сторониться как чумы. Даже в школе недоумевали, и не знали что делать,
стараясь не замечать...
приготовления домашних уроков, она звала Володю и терлась около него, пока
он, полупьяный, объяснял задачку.
все время стекал по ее лбу.
она в тишине. Особенно бесила ее эта наглость и беспрерывность сладострастия
любым путем, в соединении с детским пухлым личиком и невинными годами. Было
и еще нечто тайное, что, может быть, больше всего изводило Зою изнутри.
творила невероятные подлости. И во всем этом виделось желание жить, жить,
чтобы расширить поле сладострастия, чтоб стать скорее взрослой, чтоб не
упустить свое...
ужас жильцов, которые любили другую жизнь.
восемь по Переходному переулку. Первым делом Ира попыталась и ее соблазнить:
вообще ей было все равно, кого "соблазнять" и чего (хотя бы угол стола), и
она уже имела опыт любви с девочками. Люда, утихомирив ее и отстранив, стала
тем не менее страшно жалеть ее, сама не зная почему. Хотя жалеть ее было
трудно: она непрерывно делала посильные подлости кому могла. Вот тут ее
"расчетливость" разрушалась силою детской импульсивности и бесконтрольности
и она порой вызывала к себе ненависть и отвращение, хотя жильцы умудрялись
ото всего быть отключенными.
только не раз, глядя на нее, а на других никогда не выл. Было в ней, ко
всему, еще что-то тяжеловатое, страшное, и это "что-то выражалось во
взгляде, который одновременно был каменным и безумным, как определили этот
взгляд Галюша с Людой.
в етом миру, ее мать на ее глазах съели... Что ж у нее за глаза после этого
такие жадные? Другие бы после такого ни на что не глядели, а у ей...
Галюшиной квартиры.
на пороге появилась сама Зоечка, растерзанная и с папиросой в руке.
выпила.
даже стыдилась. Закурив, она присела на стульчик и замолчала.
Добром это все не кончится!
документам теперь она наша подлинная дочь, и мы ее сдать государству не
можем.
наговорила что-то нехорошее на ангелов и исчезла за дверью, хлопнув ею как
следует, но перед этим выпив еще на прощанье целый стакан наливки.
приложу.
Только что с собакой не спала, но у Вольских собак нету.
чтоб помочь Ире. Но это неспроста, - проговорил Петр. - Это необычный
случай. И простая медицина тут не поможет. Как ты считаешь, можно ли
кого-нибудь найти в Москве из знатоков таких ситуаций?
все дело. И потому как можно изменить? Чужую звезду ей не привесешь. Но
поискать надо, и ты поспрошай...
все, наконец, разбрелись: Люда спьяну осталась ночевать у Гали, а Петр уехал