неожидан был для него такой прием у студентов.
два пальца в рот и отвечал таким пронзительным свистом, от которого смолкала
тысячеголовая беснующаяся орава.
по розовенькой вздернутой пуговичке, что сидела чуть ниже бровей, текли в
три ручья слезы. Красные губошлепочки всхлипывали:
Мариенгоф... вы... вы... вы...
Тверская, 18... Пить кофе и кушать эклеры.
Встретившись с ней глазами, припомнил трогательное наше знакомство и
рассказал о нем чужому, холодному залу.
"мордоворотиком", что любили мы тебя и помнили во все годы?
люблю ж я его, стервеца... Понимаешь ты, всеми печенками своими люблю.
хочется...
толку текла его жизнь. Волновался не своим волнением, радовался не своей
радостью.
точим... гонит за нами без чутья, как барбос за лисой: по типографиям, в
лавку книжную за чужой славой... Ведь на же тебе - на Страстном монастыре
тоже намалевал: Михаил Молабух...
стены.
Спрашиваю я его вчера: "Ведь ездил же ты, Почем-Соль, в отдельном своем
вагоне на мягкой рессоре - значит, может тебе Советская Россия идти на
пользу?" А он мне ни бе ни ме... Пла-а-а-акать хочется.
кармана.
То и другое - во всей Москве - мог обрести он лишь за круглым столом
очаровательнейшей Надежды Робертовны Адельгейм.
порядком распечалились - вышло, что за один присест каждый из нас отправлял
в свой желудок по 250 экземпляров брошюрки стихов в 48 страниц. Даже для
взрослого слона это было бы не чересчур мало.
общество Надежды Робертовны было для него безвозвратно потеряно.
пути расходились. Каждый раз прощание было трагическим. У нашего друга,
словно костяные мячики, прыгали скулы. Глядя с отчаянием на есенинскую
калошу, он чуть слышно молил:
котлетку у Надежды Робертовны...
и зрачки - черные мячики. Ах, ПочемСоль!
он поспал ночь на мокрой земле под навесом телеги. С тех пор прыгают в лице
эти мячики, путаются в голове имена шоферов, марки автомобилей, а в непогоду
и ростепель ноют кости.
анекдота. Ты знаешь, о чем я говорю. Мы же вместе с тобой задыхались от
хохота.
Привезли его под Двинск и посадили в окоп. Сидит несолоно хлебавши. Бац! -
разрыв. Бац! - другой. Бац! - третий. В воронке: мясо, камень, кость,
тряпки, кровь и свинец. Вскакивает провизор и, размахивая руками, орет
немцам: "Сумасшедшие, что вы делаете?! Здесь же люди сидят".
смеяться.
("Тоже друзья! ") посылаем из жадности ("Объешь нас") глотать в подвальчике
всякую пакость ("У самих небось животы болели от той дряни").
бежала к подвальчику, в котором рыжий с нимбом повар разводил фантасмагорию.
парень... пла-а-а-кать хочется.
весьма тонкий для "хозяйки гостиницы" разговор об искусстве, угощала
необыкновенными слоеными пирожками и такими свиными отбивными, от которых
ПочемСоль чувствовал бы себя счастливейшим из смертных.
в 1919 году.
пушистые ресницы, сочувственно перевел глаз (похожий на косточку от
чернослива) с моей тарелки на мой нос:
лечь... либо водки выпить.
еще цветочки в вазочках рисовали, Серов, простояв час перед моими
"Скачками", гхе, гхе, заявил...
говорил и еще сто скажу... милый мой... гхе, гхе... что все эти французы...
Пикассо ваш, Матисс... и режиссеры там разные... гхе... гхе... Таиров - с
площадочками своими... гхе, гхе... "Саломеи" всякие... гхе, гхе... и
гениальнейший Мейерхольд, милый мой, все это мои "Скачки"... "Скачки", да-с!
Весь "Бубновый валет", милый мой..
пылает гневом на нас; когда весь мир для тебя окрашен в черный цвет
вероломства, себялюбия и скаредности; когда померкло в твоих глазах сияние
прекрасного слова "дружба", обратившегося в сальный огарок, чадящий изменами
и хладнодушием, - в эту минуту тот, которого ты называл своим другом,
уплетает вторую свиную котлету и ведет столь необыкновенные, столь
неожиданные и столь "зернистые" (как любила говорить одна моя приятельница)
разговоры о прекрасном!..
платформе Казанского вокзала, серой - мешочниками и грустью. Наш друг
уезжает в Туркестан, в отдельном вагоне на мягкой рессоре, в сопровождении
пома с наганом в желтой кобуре и секретаря в шишаке с красной звездой
величиной с ладонь Ивана Поддубного.
кряком, каким только крякают мясники, опуская топор в кровавую бычью тушу.
ходили подавленные. Часами обсуждали - какие кары обрушит революционная
законность на наши головы. По ночам снилась Лубянка, следователь с
ястребиными глазами, черная железная решетка. Когда комендант дома