щеку.
реагирую на ее присутствие, только теперь "опасная зона" сократилась до
минимума. На расстоянии вытянутой руки от Лины я еще, кажется, могу быть
спокоен.
располневший за это время Игор.
"ними"... Не с Игором и не с Линой, а именно с "ними". В моей голове
никак не укладывалось то, что они единое целое и я не могу претендовать
на каждого из них в отдельности. И все же, как это случилось? Каким
образом они оказались вместе? Если бы мне кто-то сказал, я бы не
поверил, но теперь я вижу это собственными глазами. Скверно то, что мне
неудобно спросить их сразу. Надо ждать случая...
рассмеялась Лина. - Это только так называется, а на самом деле -
аппартаменты "люкс".
электрической лампы горделиво поблескивал металлом новый, как с
иголочки, черный мотоцикл с коляской.
железный кокон.
вещами.
сидения.
штуку Директор выдал напрокат важному инспектору Вальту Стипу.
Вроде те же самые люди, но уже не те... Или они запомнились мне не
такими, как были на самом деле?" Я вновь стал сверяться со своими
воспоминаниями.
Официально еще никто не был забракован, поэтому было велено явиться
всем. У многих из тех, кто поник духом после медосмотра, затеплилась
надежда. Тем не менее, в нарушение традиционной практики оценки по
каждому экзамену не объявляли, обещав подвести итоги в конце, и это
настораживало. Ходили слухи, что идет нечестная игра. Наконец, когда
объявили итоговые результаты, худшие прогнозы пессимистов подтвердились:
показатели "здоровяков" были явно завышены, а все те, в организме
которых комиссия нашла изъяны, получили хоть по одному предмету "неуды",
что означало верную смерть. Из сорока человек путевки в вечную жизнь
удостоились только двенадцать, среди которых было всего двое или трое с
особыми способностями (Игор попал в это число, а Аллина - нет).
на глазах у всех расплакался, как ребенок. Послышались подбадривающие
аплодисменты из президиума: комиссия решила, что я плачу от счастья, а я
рыдал от обиды. Сколько лет я мучался и страдал, выискивая в себе особые
таланты и способности, и заранее прощался с жизнью, не находя их,
сколько ночей я не спал, страшась неминуемой, казалось, смерти, и
сколько дней было отравлено ядом зависти к моим талантливым соученикам -
и теперь оказалось, что все переживания были напрасны, что можно было ни
о чем не тревожась наслаждаться жизнью и существовать легко и
непринужденно! В этом заключается, думал я, высшая несправедливость,
сопоставимая лишь с несправедливостью, допущенной по отношению к
отличникам, не прошедшим комиссию по здоровью. Но тут же до меня дошло,
что в моем положении грех жаловаться: в отличие от обманутых отличников,
я получал билет в вечность, и это успокаивало.
в Интернате для распределения: тех, кто получил аттестат, ожидало
посвящение в вечные, а неполучивших - отправка на фабрики смерти.
Большая часть и тех, и других разъехалась по домам. Мы с Игором остались
по принципиальным соображениям. Ни ему, ни мне не хотелось попадать под
опеку чужих по духу людей, воображающих, что у них есть право на тебя
как на своего биологического отпрыска. Лина тоже осталась, но по другой
причине: она, по ее словам, не выносила утешений, а потому наотрез
отказывалась встречаться с родственниками.
Сначала мы купались и загорали, а потом, когда кожа начала краснеть,
перебрались в тень огромной липы, на траву. Мы беззаботно болтали о
пустяках, непринужденно забыв о том, что этот замечательный день в
начале лета, когда солнце не палит, а мягко ласкает своими золотистыми
лучами, стройными рядами пробирающимися сквозь густую светло-зеленую
крону, будет длиться не вечно, и на смену ему придут другие дни, не
такие счастливые и напоенные светом, черные дни расставания, для кого-то
- с друзьями, а для кого-то - с самим собой.
она видела в журнале мод, и мы покатывались со смеху вместе с ней. В
какой-то момент, когда над одной историей мы уже отсмеялись, а другую
еще не начали, настала короткая пауза. Неожиданно Лина моментально
помрачнела, нервно выдернула из земли попавшуюся под руку соломину,
повертела в руках, выбросила и сказала:
ответить.
сообщила она, помолчав.
родственников!
которыми не знаю, что делать. Я устрою прощальную вечеринку с раздачей
подарков. Нет, не подарков... Пусть каждый берет все, что хочет. На
память обо мне.
объявляли о том, что через два дня Аллина "щедро раздает свои сокровища
всем желающим". Наряду с соучениками мы пригласили преподавателей и даже
директора, без особой, впрочем, надежды, что он придет.
каждый принес по букету. Ваз, конечно же, не хватило, и мы ставили
роскошные белые, алые и бордовые розы в красное ведро, украденное с
пожарного щита во дворе. Крошечная комната могла вместить от силы
человек десять, поэтому гости толпились в просторном длинном коридоре, а
в саму комнату заходили только для того, чтобы взглянуть на разложенные
на письменном столе и кровати линины "сокровища" - в основном куклы,
платья, кофточки, туфли, сапожки, бижутерию и косметику. В углу стояла
ширма, за которой девушки меряли одежду. Гости присматривались к вещам,
чтобы в конце вечеринки взять на память что-то подходящее. Лина, Игор и
я разносили напитки и бутерброды.
ландышей, белые колокольчики которых очень трогательно смотрелись на
фоне его черной униформы. Когда я поднес ему бокал со швепсом (спиртное
на территории Интерната было запрещено), все почтительно затихли, ожидая
тост. Директор произнес маленькую речь, в которой назвал Аллину лучшей
ученицей Интерната и лучшей "Бруунгильдой", которую он когда-либо
слышал, а в конце предложил выпить "за здоровье именинницы". Возникла
неловкая пауза, из дальнего конца корридора послышались смешки, но Лина
первая пришла Директору на помощь, поблагодарив его за теплые слова.
Кажется, он так ничего и не заметил и остался в полной уверенности, что
его пригласили на день рождения.
пошла его провожать, а когда вернулась, взглядом показала мне, чтобы я
следовал за ней. Она привела меня на кухню и попросила помочь
приготовить кофе.
почувствовал острое влечение к ней. В открытом синем платье с редкими
мелкими блестками, повторяющем все изгибы ее стройной фигуры, она
казалась мне сказочной феей, и мне нестерпимо хотелось прикоснуться к ее
волшебству. Она поставила на стол кофемолку, засыпала в нее
терпко-душистые коричневые зерна, накрыла их прозрачной крышкой и сильно
оперлась на нее обеими руками, привстав на цыпочки. Раздалось громкое
жужжание, и Лина мелко завлечение к ней. В открытом синем платье с
редкими мелкими блестками, повторяющем все изгибы ее стройной фигуры,
она казал
Максимов Альберт
Орлов Алекс
Лукин Евгений
Гюго Виктор
Лукин Евгений
Пехов Алексей