Чтение 10–й страницы книги ~Поэт~

пару слов.

В это время кто-то забарабанил по стеклу с той стороны, где он сидел.
Он мгновенно подобрался, спружинился. Никакой вялости! Хищная насторо-
женность!

Он открыл окно.

Возле машины стоял попрошайка.

- Дяденька, дайте денег!

И вдруг он психанул.

- Иди работай! - гаркнул он с такой силой, что мальчик отпрянул. И
вдогон ему, не поленившись высунуться в окно, рявкнул: - Воруй!!!

Возможно, он уточнил, что имел в виду под работой. Мы распрощались.

В назначенный день позвонил тот бандит. Слушаю его.

- Сейчас отдашь баксы или поживешь еще неделю? Запомни: третьего
звонка не будет, третий звонок будет с того света.

- Я встречался с Ежом, - сказал я нарочито спокойным голосом. - Я ему
все рассказал. Он дал телефон и повелел тебе позвонить. Записывай!

В трубке тяжелое молчание.

- Откуда ты знаешь Ежа? - спросил он, явно сбавляя тон.

- Знакомы, - сказал я. - Катался в его "мерседесе" с затемненными
стеклами.

Развлекал его историей с Джульеттой... Так записываешь телефон?

- Не будем беспокоить Ежа, - ответил он дружелюбным голосом. - Прос-
ти, браток! Вышла ошибочка. Видно, эта дура по пьянке сама не помнит,
где оставила деньги.

- Только не убей ее, - сказал я.

- Кто же убивает дойную корову, - ответил он и положил трубку.

Позже мой неутомимый джазист рассказал некоторые подробности этой ис-
тории, которые ему удалось выведать чуть ли не у самой Джульетты.

Она целый год регулярно встречалась с крупным азербайджанским коммер-
сантом.

И именно в ту ночь, когда я ее встретил, она доконала его своим люб-
веобилием. После третьего пистона, когда он мирно засыпал с чувством ис-
полненного долга пожилого коммерсанта, она пыталась растормошить его для
новых утех. И тут мирный коммерсант взорвался.

- Что, я эти пистоны в кармане держу, что ли?! - крикнул он, как бы
философски доказывая, что у карманов имеется ббольшая склонность к бес-
конечности, чем у человеческого тела. После этого он крепко ударил ее
несколько раз и выгнал из квартиры. Правда, дав одеться вплоть до плаща.

Тогда-то я ее и встретил, плачущую возле троллейбусной остановки. Как
видишь, у меня она могла бы заснуть и пораньше.

- И вот после всего этого ты мне скажи: почему некоторые шлюхи наде-
ляются ангельским профилем?

- Потому что мужчины, гоняясь за ангельским профилем, делают их таки-
ми, - ответил я.

- Мне теперь не на кого молиться! - взревел он.

- Ну почему же? - пытался я его утешить. - Ведь тот юношеский профиль
девушки остался незапятнанным. Молись ему!

- Я теперь никому не верю, прости Господи, - отвечал он и капризно
добавил:

- А почему она одна пришла в кино на последний сеанс?

- А кинотеатр был заполнен? - спросил я. - Ты помнишь?

- Да, - сказал он, - я хорошо помню! Только два места возле меня были
пустыми.

- Это лишний раз говорит о чуде, которое ты сам ощутил, - подсказал я
ему. - Девушка явно должна была прийти в кино со своим парнем, но под
действием чуда она его отвергла и пришла к тебе одна.

- Опять я виноват?! - снова взревел он.

- Нет, - попытался я утешить его, - чудо, вероятно, сорвалось по ка-
ким-то космическим причинам.

- От всей этой истории, - мстительно громыхнул он, - у меня наворачи-
ваются стихи о Нефертити, обладавшей лучшим профилем древнего Египта. С
нее все началось! И она за все ответит! Вот набросок первых строк:

Была ли сукой Нефертити, Скажите прямо, не финтите!

- Вот и напиши, - посоветовал я ему.

Что-то в моем голосе ему не понравилось. Вероятно, он ему показался
слишком благостным, вероятно, он решил, что я так и не осознал всю глу-
бину его внутренней трагедии.

- Больше всего меня раздражают, - вдруг сказал он, - так называемые
светлые люди темного царства. Они как напудренные негры.

Впрочем, никаких уточнений по поводу того, к кому именно относятся
эти слова, не последовало. Возможно, он думал о чем-то своем.

ПОСВЯЩЕНИЯ Однажды я его встретил, и он, о Боже, говорил еле слышным
голосом.

- Что с тобой?!!

- Ты знаешь, - просипел он, - я женился на необыкновенной красавице!
Она прочла мои стихи в журнале и сама меня нашла, так ей стихи понрави-
лись.

Представляешь, приехала ко мне из Владивостока, так ей стихи понрави-
лись! Но она почти глухая, как учитель моей юности. И все время умоляет
меня читать ей стихи. При этом из женского кокетства она, красавица, не
хочет пользоваться слуховым аппаратом. Мистика! Повторение истории с мо-
им учителем! Это великий знак, что я должен остановиться на ней навсег-
да. Когда я умру, только она толково разберется в моем литературном нас-
ледии. Вот первые стихи, посвященные ей:

Его признание навзрыд Ее внезапно отшатнуло, Потом в слезах к нему
прильнула, Откинув волосы, как стыд.

С улыбкой сверху Бог глядит.

Там дуб, обугленный от страсти, Там ива, мокрая от счастья, Откинув
волосы, как стыд, В слезах стоит.

Поздравим иву, мокрую от счастья! Кстати, при внешней нередко грубой
напористости наш поэт на самом деле обладал деликатнейшей душой. Он пять
раз был женат, и каждый раз жены уходили от него, а не он от них. Он не
мог решиться отнять у них такую драгоценность, как он. Но это была бое-
вая хитрость его деликатности.

Если он чувствовал, что со своей женой больше не может жить, или
влюблялся в другую женщину, он начинал регулярно напиваться и всю ночь
вслух читал свои стихи, грузно похаживая по комнате.

В конце концов полуконтуженная жена не выдерживала этого и сама ухо-
дила, предварительно скрупулезно собрав стихи, посвященные ей, иногда
прихватывая и стихи, посвященные другим женщинам.

Я случайно оказался у него дома, когда от него уходила, кажется, чет-
вертая жена. Тогда он жил в Химках, в отдельной двухкомнатной квартире.
Он пригласил меня, уверенный, что к моему приходу жена уйдет и мы выпьем
по поводу этого мрачного события. Но жена задерживалась, и он нервничал.
Из другой комнаты доносились голоса спорящих людей.

- Да это же Люськины стихи, - гудел он, - куда ты их берешь! Что я ей
скажу!

- Какая там еще Люська! - визжала в ответ жена. - У тебя от пьянства
совсем вышибло память! Ты же при мне их написал, скотина!

- Да это же Люськины стихи, - продолжал он гудеть, - что я ей скажу,
если она узнает?

- С Люськой я сама разберусь! - крикнула жена. - Лучше вызови мне
такси!

Дело в том, что все его жены, считая его чудовищем, одновременно были
уверены в его гениальности. И каждой было важно перед тем, как уйти от
него в бессмертие, запастись достаточно солидным багажом стихов, посвя-
щенных ей.

Оставленные жены, то есть, что я говорю, ушедшие жены, вели между со-
бой бесконечные арьергардные бои по поводу тех или иных стихов, якобы
самовольно присвоенных женой, которой они не причитались.

Иногда по этому поводу они изматывали его истерическими звонками, и
он порой, не находя выхода из тупика, писал дополнительные стихи, выда-
вая их за стихи периода звонящей женщины, до этого случайно затерявшиеся
в бумагах.

После чего неблагодарная бывшая жена говорила:

- Неряха! Как следует поройся в старых бумагах, я уверена, там еще
кое-что затерялось!

Уже в гораздо более поздний период, когда выход книги нашего поэта
стал неотвратимым фактом, бывшие жены загудели, как растревоженный улей.
Они снова стали донимать его бесконечными звонками, пытаясь наново пере-
распределить посвященные им стихи, каждая, разумеется, в свою пользу.

Отчасти в этой путанице был виноват и он сам. Дело не в том, что ну-
мерации посвящений он путал с нумерациями жен. Кстати, очередность жен
он действительно иногда путал. Но над стихами он вообще никогда не ста-
вил никаких посвящений, как, впрочем, и под стихами не указывал не
только дату написания, но и год.

- Столетие и так известно, - говорил он с богатырской неряшливостью.
- А все остальное мелочи.

Бухгалтерия посвящений начиналась, когда он расставался с очередной
женой.

Это был своеобразный дележ имущества, учитывая, что никакого другого
имущества почти не было.

И вот однажды при мне, когда одна из его бывших жен начала по телефо-
ну качать права по поводу каких-то стихов, он взорвался и заорал в труб-
ку:

- Я сниму в книге все старые посвящения в пользу Глухой, если вы не
уйметесь!

Но они не только не унимались, но по глупости, уповая на его рассеян-