самого утра как встал и до самого позднего вечернего времени, пока то есть
спать ложиться, все идет и продолжается своим свойственным чередом - и хоть
ты ему что. Так, в точном соответствии, у Гордеева день третьего августа
сего года и начался. У него в будильнике электронном ночью батарейка
кончилась, а он спал и не знал. Ну и будильник не зазвонил в установленное
время суток. Гордеев проснулся, самостоятельно уже, без содействия
будильника, а на нем, на будильнике, три часа. А на ручных часах "Слава" -
девять без двадцати минут. А на работу ему на восемь надо и ехать далеко. И
долго. Поэтому Гордеев и бриться не стал, а только лицо умыл кое-как,
поверхностно, и зубы почистил пастой "Эффект" - чтоб изо рта запах
неприличный подавить, а электробритву он с собой взял - в кулек
целлофановый, имея в виду на работе в полный порядок свою личность привести,
чтоб достойный внешний вид иметь как в глазах сотрудников, так и в общем.
Правда, ему этого не удалось осуществить в жизнь - на работе у них
электричество ремонтировали электрики, ну и все напряжение, конечно, в сети
отключили и повесили табличку с надписью "Не включать, работают люди", и
куда-то ушли - за кабелем или что, или за инструментом. Да. Но это после
было, позже - когда Гордеев до работы добрался со значительным опозданием, а
сначала он собрался с рекордно быстрой скоростью и на работу пошел. Или,
вернее если выразиться, то - побежал. И опять у него обстоятельства неудачно
сложились и некстати. Троллейбус прямо из-под носа уехал. Еще и дверью руку
защемил, гад. И главное дело - Гордеев добежал до него изо всех последних
сил, руку протянул к двери, а он взял и дверь эту захлопнул. И пальцы
защемил Гордееву на правой наиважнейшей руке. И ко всему тому - тронулся.
Гордеев свои пальцы дернул из дверей и ободрал все четыре косточки до крови.
А если б он не дернул и не ободрал, вообще б покалечить его могло
троллейбусом на всю жизнь, какая ему предусмотрена. Он же поехал, троллейбус
этот, а пальцы - в дверях.
отказа набитый был, и не остановился. Проехал мимо. Гордеев в числе других
людей за ним погнался - надеялся, он дальше, за остановкой, остановится, а
он совсем не остановился. Наверно, на этой остановке из него выходить никому
не надо было. Вот он и проехал. И Гордееву еще одного троллейбуса ожидать
пришлось. И когда он на работу приехал, его отсутствие уже всем и каждому в
глаза бросаться начало, потому что он же ведь больше чем на полтора часа
позже звонка занял свое рабочее место. Из-за будильника. Гордеев-то никогда
целиком и полностью на всякую эту электронику не надеялся и не доверял, ну
вот она его и подвела в нужный момент. При отсутствии жены. Так бы, конечно,
жена Тоня его разбудить могла, она всегда его будила на работу в положенное
время, но жены как раз сейчас у Гордеева не было дома. Она в хозрасчетную
больницу легла, специализированную, на три дня - аборт делать. А детей ее,
чтоб не бегали без досмотра и пользы по двору, Гордеев отвел временно к ее
же, Тониной, значит, матери, Вере Денисовне, живущей отдельной жизнью в
своей квартире, то есть не в своей, конечно, а являясь ответственным
квартиросъемщиком. У них в браке, у Гордеева с Тоней, общих, совместных в
смысле, детей не было, из-за того что у Тони когда они сошлись, и так было
двое своих детей от предшествующего первого брака, который не сложился
счастливо и распался в результате решения горсуда, и она больше ни в какую
новых детей рожать не желала. Гордеев хотел, потому что у него-то совсем
детей не было, несмотря на его зрелый возраст - тридцать семь лет, а она -
ни в какую. И в больницу, значит, пошла, аборт чтоб ей сделали там и чтоб
третьего ребенка, который от Гордеева, не рожать на свет. И именно вот в это
неподходящее время батарейка в будильнике кончилась. А рожать жена не давала
согласия не потому что, скажем, что-нибудь не нравилось ей и не
удовлетворяло в настоящем семейном положении, а чтоб, как она говорила,
злыдней не расплаживать, раз они с Гордеевым так умеренно зарабатывают денег
и не воруют, и взяток не принимают, и не кооперативщики они, как некоторые,
которые могут и машину, и дачу, и по ресторанам, и детей сколько влезет. Ну
вот она и легла в больницу. Второй раз за период их супружеской законной
жизни легла в ту же самую больницу. В ней аборты с наркозом делают и без
боли, за сорок два рубля, хозрасчетно. А Гордеев из-за этого, выходит, на
работу опоздал. То есть он не из-за этого опоздал, если вдуматься глубже, а
из-за батарейки, но и из-за этого. Если б, допустим, жена не легла в
больницу, она бы его растолкала однозначно. А так он проспал. И опоздал.
Пришел, а его начальник участка - как подростка какого-нибудь
трудновоспитуемого. Орал, орал - дисциплина, мол, это вот, и так далее. А
света нету, ничего без света не действует и работать нет объективной
возможности. И побриться тоже нельзя. Ну, Гордеев сидит и ничего не делает.
Просто так сидит, бесполезно. И тоскует. Сидел, сидел, да и обратился к
начальнику участка с личной просьбой, говоря, что все равно делать нечего
из-за отсутствия напряжения в сети, так я пойду, мне батарейку необходимо
достать - кровь из носа - для электронных часов-будильника. А после,
говорит, я отработаю как-нибудь, в выходной или праздничный день недели. А
начальник участка поначалу возражал, что порядок есть порядок, и все обязаны
сидеть на рабочих местах как штык, хоть и без наличия напряжения в сети, но
в конце концов дал свое разрешение, чтоб Гордеев в субботу вышел, во вторую.
А сейчас чтоб не сидел, а шел по своим делам, только, сказал, заявление
напиши на отгул для документального оформления ухода. И Гордеев так и
сделал. Написал заявление и ушел. Сперва просто по воздуху прошелся, по
свежему, подышал полной грудью, не торопясь, потом в магазин культтоваров
направился с целью батарейку приобрести. А в магазине батареек, само собой,
нету никаких. Тогда Гордеев в трамвай сел и в другой магазин поехал, и там
батарейку безуспешно спросил, и решил, раз такое гиблое дело, в универмаг
съездить. Хрен с ним, решил, съезжу в универмаг. И опять в трамвай сел и
поехал. А в трамвае он с людьми поговорил, с пассажирами. Ему же дома не с
кем было поговорить, так он - в трамвае. Хотя они и посторонние все были
люди, незнакомые, а все равно. Он у тетки какой-то лысоватой спросил, где
ему, чтоб в универмаг попасть, выходить и докуда ехать, хотя он и сам это
знал с детства. А спросил для разговора, просто, чтоб не так скучно ехать
было в трамвае. И она ему рассказала доподлинно два раза, а он спросил, нету
ли там батареек случайно круглых - может, знает она. А она сказала, что
знать - не знает, но знает, что они дефицит и редко поступают в свободную
продажу на прилавки магазинов. Это, сказала, все знают, каждый любой
ребенок, и то знает. Дальше Гордеев про жару с этой теткой и с остальными
окружающими пассажирами поговорил, что вот сейчас еще ничего, более-менее, а
через час, самое позднее, невыносимая жара установится в атмосфере, и
осадков исключительно мало выпадает в это лето, и на производстве работать
нетерпимо жарко, а кондиционеров нету. У капиталистов, у тех, небось, есть,
а у нас - так какие там кондиционеры! У нас - лишь бы план, давай-давай и
все. И многие пассажиры трамвая с ним согласие выразили и поддержку и
сказали, что в райкомах тоже кондиционеры, и надо их экспроприировать ко
всем чертям и передать безвозмездно в пользу детских дошкольных учреждений и
других объектов социального обеспечения. Ну вот, поговорил Гордеев с
пассажирами и доехал до остановки "Центральная" незаметно, и тетка та,
лысоватая, сказала, что ему тут надо вылезать. И он вылез и пошел в
универмаг. За батарейкой. Пришел в секцию радиодеталей, а там очередь стоит,
и батарейки дают круглые, только не такие круглые, как ему нужно, а
маленького размера. И он хотел сразу уйти ни с чем и с пустыми руками, а
потом подумал, что можно будет эту маленькую неподходящую батарейку
как-нибудь хитро проволочками к часам подсоединить и стал в очередь. И опять
с очередью поговорил про жару и про кондиционеры, и про то, что батарейку, и
ту не купишь, какую надо, за свои деньги. А когда очередь его подошла, он
купил эту - маленькую - батарейку. А что делать. Конечно, большая была бы
намного лучше. Ее вставил в часы, крышечкой защелкнул - и все удовольствие.
А эту надо будет мостить, изолентой приматывать, проволочки прицеплять. Зато
будильник все-таки сможет ходить, и никто не будет завтра орать и
дисциплиной запугивать. Короче, купил Гордеев батарейку и еще пожалел, что
две не сообразил купить - в запас, но стоять заново в очереди, в духоте этой
ненормальной ему не захотелось, и он из универмага вышел на центральную
улицу города проспект имени Карла Маркса. И остановился. Чтоб придумать -
что теперь делать, раз батарейка куплена, и куда идти. Постоял он на
тротуаре поперек пути прохожих, подумал, может - домой, батарейку
присоединять, но раздумал, потому что захотел пойти к жене - передачу
какую-нибудь ей передать вкусную. Помидоров или, допустим, слив. А можно
груш "клапа" или же "лесная красавица". И пошел Гордеев по проспекту вдоль
города - к базару, чтоб эту передачу там, на базаре, купить. Идет он,
значит, себе и думает, куплю сейчас вот передачу, отнесу ее Тоне, она
порадуется и поест. А тут обращает внимание Гордеев на надпись на доме,
кудрявыми и большими буквами написанную: "Салон красоты". И с правой стороны
этих букв - "Мужской зал", а с левой - "Женский зал". Это, значит, новый
салон для населения города и его гостей открыли. Гордеев тут давно не был, в
том смысле, что не в салоне, а в районе проспекта имени Карла Маркса. А по
салонам ему ходить нет необходимости. Его Тоня ножницами красиво
подстригает, а бреет себя он сам, электробритвой с плавающими ножами, если,
конечно, свет есть. Да. А когда он, Гордеев, тут был в последний раз, с
месяц назад, так в этом месте забор стоял высокий и за ним, за забором,
ремонт дому делали, капитальный, а теперь, значит, здесь после ремонта салон
открыли. В отремонтированном доме. И Гордееву в голову пришло желание,
которое вполне объяснимо в его создавшемся положении - салон этот посетить,
чтоб ему в нем выбрили лицо, так как непобритым он стыдился в больницу идти,
ну и так, по проспекту имени Карла Маркса и по другим улицам родного города
тоже ему нежелательно было в небритом виде гулять. Ну вот, подошел Гордеев к
двери, где вход, а она закрыта, то есть она-то открыта, из-за жары, но
стулом загорожена. Гордеев через стул перегнулся в салон - чтоб заглянуть, -
а там никого нету, одна только кассирша сидит, зеркальце на кассу установила
и угри на носу выдавливает, и на щеках. Гордеев ее позвал и спрашивает, эй,
девушка, а почему это ваш салон не функционирует средь бела дня согласно
графику режима работы? А она говорит, а потому что вши у нас обнаружены в
салоне. И санстанция нас закрыла до выведения. Вот по этой причине, говорит,
мы не работаем сегодня. И завтра не будем. И послезавтра, реально, тоже не