красноречием. Мистер Ливсон любезно согласился занять мое место; и
сегодня услышите. Я издавна все больше убеждался в том, что под личиной
некоторой суровости, которую мусульмане носили много столетий, как носили
когда-то иудеи, ислам по сути своей прогрессивней всех религий; и через
век-другой может оказаться, что мир, науку и социальные реформы поддерживает
именно он. Неслучайно символ его - полумесяц, способный увеличиваться. В то
время как другие религии избрали себе эмблемой вещи более или менее
неизменные, для этой великой веры,исполненной надежды, само несовершенство -
предмет гордости. И люди бесстрашно пойдут по новым, дивным путям за
изогнутою полосою, вечно обещающей полную луну.
в кресло. Он всегда так делал. Когда тебе аплодируют, надо сидеть спокойно и
скромно. Однако едва затих последний хлопок, он легко вскочил на ноги,
перекинув через руку легкое пальто, попрощался с лектором, поклонился
аудитории и быстро выскользнул из залы. Мистер Ливсон, смуглый молодой
человек в постоянно спадающих двойных очках, довольно робко вышел вперед,
занял председательское место и кратко представил известного турецкого
мистика, Мисисру Аммона, часто называемого Пророком Луны.
хотя, произнося "у", все так же блеял, а замечания его отличались таким же
диким простодушием, как проповедь об английских кабаках. По-видимому, темой
его была высшая полигамия; но начал он с защиты мусульманской цивилиза-
лу-у-учше ваших. Мои предки изобрели саблю и ятаган, потому что кривое
оружие режет лучше прямого. Ваши предки бились прямыми мечами из
романтических убеждений, что надо быть, как вы выражаетесь, прямым. Приведу
вам пример попроще, из собственной жизни. Когда я впервые имел честь пойти к
лорду Айвивуду, я не знал вашихцеремоний, и в отеле "Кларидж", где
остановился мой хозяин, меня поджидала небольшая, совсем небольшая
тру-у-удность. На пороге стоял швейцар. Я присел и стал разуваться. Он
спросил меня, что я делаю. И я сказал: "Дру-уг мой, я снимаю обувь".
прекрасной простотой:
не шляпу, а башмаки. Из-за того, что я так и сделал, он решил, что Аллах
поразил меня безумием. Не правда ли, смешно?
серьезным лицам двух-трех душ поумнее скользнула улыбка; но остальные души,
совсем простые и беспомощные, с обвислыми волосами и в тускло-зеленых
платьях, похожих на портьеры, сохраняли обычную сухость.
что гораздо правильней, удобней, полезней снимать башмаки, а не шляпу.
"Подумайте, - сказал я, - подумайте, как много вреда приносит башмак, как
мало - шляпа. Вы жалуетесь, если гость ннаследит в гостиной. Но причинит ли
гостиной вред грязная шляпа? Многие мужья бьют жену башмаком. Но кто бьет
жену головным убором?"
сочувствия, как прежде онемела от смеха. Всем, что было здравого в ее
слишком сложной душе, она ощущала истинную убежденность.
сказал, что, если я буду стоять с башмаками в руках, соберутся люди. Не
понимаю, почему в вашей стране вы высылаете вперед отроков. Они и впрямь
шумели.
нею. Она поняла, что, если ещераз посмотрит на серьезное лицо с еврейским
носом и персидской бородой, она опозорит себя или, что ничуть не лучше, при
всех обидит лектора (леди Джоан принаддлежала к числу милосердных
аристократов). Ей казалось, что вид всех душ вместе ее успокоит. Он успокоил
ее; и так сильно, что покой можно было принять за тоску. Леди Джоан
опустилась на стул и овладела собой.
простую, будничную историю? Небольшая ошибка никому не повредила. В конце
концов явился лорд Айвивуд. Он не пытался изложить истину слуге мистера
Клариджа, хотя слуга этот стоял на пороге. Он приказал слуге поднять мой
башмак, упавший на тротуар, пока я объяснял безвредность шляпы. Итак, для
меня все обошлось благополучно. Так почему же я рассказывал вам об этом
происшествии?
хлопнул в ладоши, что Джоан подскочила и оглянулась, не входят ли пятьсот
негров, несущих драгоценности. Однако то был ораторский прием.
что это лучший пример того, как нелепы и неверны ваши мнения о наших бытовых
обычаях, особенно же - об отношении к женщинам. Я взываю к любой даме, к
любой европейской даме. Неужели башмак опасней шляпы? Башмак прыгает, башмак
скачет, он бегает, он все ломает, он пачкает ковер садовой землей. А шляпа
висит на вешалке. Посмотрите, как она висит, как она спокойна и добра!
Почему же ей не быть спокойной и на голове?
религия поймет вас во многом, как поняла, когда речь идет о башмаках? В чем
обвиняют многоженство наши враги? В том, что оно выражает презрение к
женщине. Но как это может быть, друзья мои, если женщин в мусульманском
семействе гораздо больше, чем мужчин? Если в вашем парламенте на сто
англичан один представитель Уэллса, вы же не скажете, что он - глава,
угнетатель и султан. Если в вашем суде одиннадцать больших, толстых дам и
один тщедушный мужчина, вы не скажете, что это нечестно по отношению к
женщинам-присяжным. Почему же вас пугает великий эксперимент, который сам
лорд Айвиву-у-уд...
лектора; но слов она больше не слышала. Она побледнела, насколько это
позволял испанский цвет ее лица, ибо необычные чувства охватили ее душу. Но
она не шевельнулась.
По набережной, должно быть, шли два человека; один из них пел. Рабочие часто
поют, возвращаясь с работы, а голос, хотя и громкий, звучал
круглые, неуверенные буквы. Да, слова она знала; знала и голос.
слепящую на солнце. Ни слов, ни имени; только эту яму.
что певец, несомненно, подошел значительно ближе и не уходил.
неукротимый мудрец заканчивает свою лекцию:
Востоке, вы не будете возражать
многоженство возвращается с Востока, словно солнце, и только в полуденной
славе солнце стоит высоко.
поблагодарил лектора и предложил душам задавать вопросы. Они стали
отнекиваться, выражая свою простоту и в неловкости, и в светской
сдержанности, пока наконец вопрос не прозвучал. И Джоан поняла не сразу, что
он не совсем обычен.
улыбкой, - что теперь, когда мы выслушали прекрасную, эпохальную речь,
кто-нибудь задаст вопросы, а позже, как я надеюсь, мы откроем диспут.
ряду, и сказал:
удивление, и сказал:
кто-нибудь из дам.
Свержин Владимир
Корнев Павел
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Каменистый Артем
Шилова Юлия