за которой сверкал и переливался огнями Владивосток с восходным заревом над
Орлиной сопкой, тенями у её подножья, змеящимися и мерцающими световыми
дорожками от береговых фонарей на воде. В центре зала тоже за стеклом
плескалась вода - там был палубный бассейн. Новых друзей тут же проводили к
свободному столику у самого окна. Теперь они словно парили на высоте над
озабоченными буксирами и чёрной водой бухты. В глубине полутёмного зала
Евгений увидел уже знакомую семью. Их тоже встретили и проводили за соседний
столик. "Ваша старая знакомая, - без вопросительных интонаций тихо произнёс
маг. - А с ней субъект, которого я бы не хотел встретить никогда в жизни..."
"Этот еврей? - удивился Евгений. - Вы же, насколько я знаю, ленинградец, а
он местный. Где могли пересекаться ваши пути? Он актёр что ли?" "И ещё
какой! - сжал зубы Поляковский. - Из-за этих актёров рухнула такая
замечательная страна, с таким светлым будущим, с такими надеждами всех наших
соплеменников по всему свету... Он не еврей, Женя. Он - израильтянин. И не
просто израильтянин, а так называемый левый интеллектуал. Именно они и
распустили наших арабов, не дали нам, едва вступившим в израильское
общество, но сразу почувствовавшим смертельную опасность, исходившую от
двоюродных братьев, принять активное участие в защите своей исторической
родины. Они сделали всё, чтобы отсечь нам путь в общество той страны, куда
мы переселились...Его папаша был главным идеологом интеграции в израильское
общество не алии из СССР, а арабов из Иордании, Сирии и прочих, претендующих
на Эрец-Израель и называющих себя палестинцами. Когда же выяснилось, что мы
на стороне правых и что правые с нашей помощью набирают силу, они, эти
еврейские большевики, начали просто стрелять в нас. И первыми побежали из
страны, когда восстали их подопечные, взорвали все двухъярусные дорожные
развязки, парализовав тем самым движение в стране, отравили источники
водостнабжения, начали теракты, перешедшие в массовый погром по в
касалось, какие-то там где-то там разборки. Ну, нет больше Израиля, мало ли
малых стран и народов исчезли с карты мира в наш динамичный век? Проехали,
как говорится, чего ворошить старое? Вернули тебя, Натан ты наш Поляковский,
на истинную твою Родину, билет дали на турбоход "Родина", сиди и радуйся
жизни. Тем более, что твои вожделенные израильтяне на своей, а не на твоей,
родине сразу сделали тебе глубокий клистир. Чтоб не забывал, чей ты народный
артист! И чего ты после всего этого так волнуешься, дурак старый, вон
козлиные губы дрожат, Мефисто ты наш доморощенный... А меня совсем другое
беспокоит: Света не сводит глаз с нашего столика, но смотрит не на меня,
своего бывшего оракула и возлюбленного, а на того же что-то всё ещё
возбуждённо толкующего мне знаменитого Поляковского. Наконец, она что-то
шепнула своему изящному мужу, тот блеснул одновременно очками в тонкой
оправе и приятной улыбкой, кивнул, благожелательно глядя на Натана. Девочка,
напротив, таращилась почему-то только на Евгения. Света поднялась, красиво
изогнувшись над стулом дочери. Евгений почувствовал знакомый жар в груди,
как тогда, когда каждое её новое движение вызывало его восхищение.
Полузабытой своей восхитительно лёгкой походкой она приблизилась к их
столику и сказала своим неповторимо приятным голоском: "Вы не помните меня,
Натан Маркович?" И - никакого внимания своему бывшему Жене, надо же... "Я
всегда помню всё, - важно ответил маг. Он поднялся, приложился губами к
смуглой узкой ручке и жестом пригласил даму сесть с ними, предварительно
отодвинув стул. - Мы как-то ехали с вами в одном купе из Ленинграда в
Одессу, верно? Я был в отчаянии: вы всё внимание уделяли моему спутнику и
коллеге по Ленконцерту Муслиму Саидову. Это знаменитый такой певец, - начал
он было пояснять Евгению, но осекся, внимательно взглянув на своих
собеседников. - Вам Света рассказывала эту историю, Женя?" "Откуда вы
знаете?" - почти хором спросили бывшие возлюбленные. "Я - Натан Поляковский,
- спокойно ответил он. - Этот Муслим, представляете, тут же в купе сделал
Светочке предложение руки и сердца..." "А я чуть было не согласилась, -
смущённо засмеялась Света, мило покраснев. - Но Жене, насколько я помню, я
эту историю не рассказывала." "Вам было не до того, верно? - тихо спросил
Поляковский, кладя обе ладони на руки Жени и Светы под тревожным блеском
очков с соседнего столика. Впрочем, у вас будет время для воспоминаний. А
пока следует из вежливости пригласить вашего мужа и вашу дочь, так?" Он
поднялся, отошёл к чужому столику, потом сделал жест официанту и вернулся
обратно уже с Дани и Катей. Дмитрий Козлов настороженно вглядывался в
классически мужественного Евгения, пока Катька возбуждённо шепнула:
"Спокойно, Дани, ты лучше... Самец какой-то, не более того... Я таких в
классе даже не замечаю. Одна извилина и та ниже пояса. Но осторожн
меня учил, что по твоему любимому Споуку у человека нет возраста, есть
только возрастная ролевая функция. Вот я временно и перешла на другую роль,
чтобы самец у тебя маму не увёл. Савланут, хавер..." "Тихо ты, Поляковский
знает иврит. Тут наш с тобой номер не пройдёт..."
представления. - Как вам это удалось?" "Я жил на Адаре, в Хайфе, - глухо
сказал Натан. - А там не то с постройки, не то потом каждый дом устроен как
крепость против ваших милых друзей- арабов, Дани. Мы не впускали их в
подъезд почти неделю, без воды и еды, почти без оружия, пока не увидели на
улице морскую пехоту Чёрноморского флота. Они проводили обитателей нашего
дома, включая меня и мою семью, в порт и посадили на "Грузию", которая
стояла у разбитого причала. Я едва на потерял свою семью из-за ваших, Дани,
глупых иллюзий, в то время, как вы..." "Все родные Дани были растерзаны во
время погромов, все, Натан Маркович, - тихо сказала Света. - Неужели вы,
Натан Поляковский, этого не чувствуете? Если же вы, всё зная, можете ему
напоминать это в такой..." "Простите, Бога ради, - густо покраснел маг. -
Просто ваш Дани обладает интеллектом, как минимум равным моему. Это
случается крайне редко, но с людьми такого склада я всегда попадаю впросак.
Простите меня Дани... Мне очень жаль, беэмет, ани мицтаер меод, - горячо
добавил он на иврите. - Слях ли..." Дани молча вытирал салфеткой слёзы,
положив на скатерть очки. Света держала свои пальцы на его руке. "Мама,
папа, по-моему, мы движемся, - звонко сказала Катя. - Слушайте! Точно, мы
едем! Ура!!" За окном величественно разворачивался всей своей панорамой
огромный город. Буксиры внизу с ревунами разбегались от торпедообразных
корпусов. Турбоход набирал скорость, оставляя позади причал за причалом
необозримого порта, прошёл под подвесным мостом над Босфором Восточным,
обогнул Русский остров, вошёл в сплошные льды и мягко просел, погружая
корпуса. Тотчас те же сопки острова понеслись назад, льды засверкали на
восходящем солнце тысячами огней, разворачиваясь назад замёрзшими
фарватерами, пока не сменились ослепительно синим морским простором за
окном, постепенно охватившим весь мир до горизонта. Все молчали, не в силах
оторвать глаз от великолепия Японского моря с его неповторимым цветом и
величественной панор
за их еврейским столом Женя мажет свиной печёночный паштет на хлеб с маслом,
кладёт сверху сыр и запивает это безобразие кофе с молоком. Натан тоже и не
думал соблюдать кашрут, а Света вообще увлеклась икрой, то красной, то
чёрной. Женя с изумлением наблюдал, как Дани и Катя прочитали короткую
молитву, как Дани перед трапезой надел кипу, а Катя лёгкую косынку. Натан
заставлял себя не морщиться, глядя на это полузабытое "мракобесие", но не
удержался, чтобы спросить: "И давно вы так?.." "Левые тоже соблюдали
традиции, - спокойно ответил Дани. - В конце концов, мы ничуть не меньшие
евреи, чем ваши ортодоксы..." "Ещё бы. Арабы тоже обратили на это своё
пристальное внимание, - не удержался Поляковский. - Нет, чтобы вам всем
понять это чуть раньше! Плыли бы мы сейчас на теплоходе ЦИМа куда-нибудь на
Майорку..." "А ты, Женя, чем занимаешься? - обратила, наконец не него своё
благосклонное внимание Света. - Ты женат, есть дети?" "Сын, Олег, ровесник
вашей Кати. Я математик, работаю в МГУ, в Институте прикладной математики.
Занимаюсь шагающими роботами для Сибири." "Ой, - взвизгнула Катька. - Дядь
Жень, расскажите нам. Знаете, как нам интересно! Мы с папой заядлые
изобретатели. Робот у вас и по лестницам шагает?" "Что ты, Катенька, -
засмеялся Евгений, увидев, как содрогнулась Света от звука его смеха. - Он
огромный, двести тонн несёт на себе. Имеет две ноги - смоделирован с
человека. Бедро имеет длину десять метров, а телескопически выдвигающаяся
голень - семь метров. Так что его шаг в автоматическом режиме - около
пятнадцати метров. При одном шаге в секунду его номинальная скорость по
тундре около сорока километров в час." "А дороги? Или он прыгает с кочки не
кочку? - горела Катя. - Или ему надо делать искусственные кочки из бетона? "
"Вечная мерзлота прочнее бетона, а потому..." "А твоя жена? - спросила вдруг
Света. - Она красивая?" "По-моему, очень даже, -неожиданно ответил маг. - Я
думаю, и её пора позвать за наш столик, а то бедная Юленька сов
импозантным мужем." "Что? - поразился Евгений. - Юлия? Здесь? Инкогнито?"
"И, как мне кажется, не в первый раз, - наслаждался собою Натан Поляковский.
- Ведь, если я не ошибаюсь, все ваши семейные беды, любезнейший Женечка,
начались с того, что она вас застукала в Одессе с вот этой самой Светочкой.
Мало того, по-моему, вам Дани, тоже будет что вспомнить на этом
турбоходе..." Дани, только начавший было бурно ревновать, похолодел и
поддался назад, напряженно следя за скользящим сценической походкой магом.
Поляковский уже склонился над дальним столиком, где ему улыбалась эффектная
дама. Он взял её поднос и двинулся в обратный путь, ухитряясь поддерживать
Юлию под локоть.
щеку. Уже по тому, как он это сделал, Света поняла, что это за любовь... -
Как ты успела?.. И - почему не сказала?.." "Не бойся, - проворковала Юлия,
поправляя мех на обнажённых плечах. - Раз уж вы тут все и всё знаете, то
могу тебя, Женя, успокоить: на этот раз всё вышло действительно не по моей
воле и достаточно случайно. Томка втравила меня в этот круиз, всучила билет
и едва не вытолкала из дома. И выходит не зря... Опять ты со своей... Как
тебя хоть зовут, счастье ты моё?" "Света, - ошеломлённо ответила несчастная
Ора Козлова. - Но я, собственно, ничего не понимаю..." "Мало того, - мягко
Володихин Дмитрий
Жюль Верн
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Майер Стефани
Сертаков Виталий