Чтение 10–й страницы книги ~В кругу друзей~

главный дефицит. Дай ей кусочек от того, чего она требует. Хотя бы
пообещай, помани. Не бойся демагогии, накрутки - ведь нужно только, чтобы
донор снял свою психическую защиту, раскрылся перед тобой. Если
справишься, то будьте-нате, придет волна, и он развернется
пространственно, станет доступным для КРОВОСБОРА.

- Получается, человека вы ломаете?

- Диалектики в тебе мало, Георгий. Донор пусть бессловесно, но желает
пожертвовать частицу от себя на мировой прогресс. Поэтому-то с такой
готовностью покоряется зову. Тут уж сам не теряйся. Волна освещает тебе
дорогу за пределы обыденной реальности, туда, где ты тоже существуешь, где
продолжаешься. Чтобы ты нашел там более энергоемкий и менее затратный
морфовариант для себя, например, упыря зубатого, зверя-вурдалака или хомо
вампирикус. Учти, каждый последующий более эффективен, тратит меньше
энергии и времени на взятие одного и того же количества калорий, чем
предыдущий.

- И где же эти варианты сидят, почему физики их не видят?

- Если физики туда заглянут, то увидят кукиш, но это им, к сожалению,
не грозит. У нас другая наука - вампирика. Вот тебе азы азов: есть
подпространства или измерения, где хранятся так называемые "спящие"
структуры. Если в эти области перевести свой психический центр и возбудить
автоволну, то и произойдет преобразование "спящей" структуры по
многомерной матрице во вполне работоспособный вполне телесный
морфовариант. Причем, скорее всего, вампирического типа.

- А что, толстая пиявка с двумя сосалами тоже украшает мать-природу?
- ехидно уточнил Летягин.

- До такой пиявки тебе мыться и мыться, - честно предупредил Трофим,
- пока что ты только потребляешь энергию и знания, ничего не давая взамен
вампирскому кругу.

- Сколько можно выпить крови у одного человека? - решил уточнить
сломленный железной логикой Летягин.

- Стоп... Еще скажи выхлебать. У тебя речь неотесанного деревенского
упыря, - укоризненно сказал Трофим. - Специалисты от уровня
зверя-вурдалака и выше говорят: взять валорис I. А есть еще валорис II,
связанный с эмоциональной сферой, валорис III - с ментальной, фитовалорисы
- это уже область растительных соков, и, наконец, натурвалорис... Мечта
поэта: энергия, несущая планетарный, космический порядок. - Трофим умолк и
несколько раз ударил кулаком по своей ладони, а потом продолжил, - и его
возьмем, никуда не денется... Итак, снова напоминаю, мы - материалисты. Не
взяв валорис низших вещественных градаций - например, номер первый, - нам
по-настоящему не подступиться к высшим валорисам. А теперь отвечу на твой
наивный вопрос. Для нас не существует слово "можно". Вместо него
употребляется "нужно". Сколько организм требует, столько и нужно.
Дозирование очень скоро дойдет до автоматизма. А теперь ступай, умойся.
Тебя ждет "роскошь человеческого общения" - как выразился один писатель из
"наших".

Летягин, обрадовавшись простой задаче, стал драить запущенную
физиономию, а Трофим тем временем читал вслух из чудом завалявшегося тома
энциклопедии "Брокгауз".

- Вампир, слово неизвестного происхождения... и не стыдно им, узнать
надо было... На Запад Европы пришло из Германии, куда, в свою очередь,
перенято было от славян... Слышь, Георгий, западники все от нас тянут...
Двояко произносится в славянских наречиях: вампир и упырь... Ну, Брокгауз,
ну, козел! Упыри ведь - это чистые контактники, а вампиры - специалисты
бесконтактного слизывания. То-то... Что же чирикают лишь про слова, да про
термины?.. А вот и про нас... Мы, дескать, мертвецы, встаем из могилы,
высасываем, понимаешь, кровь у спящих людей... Тьфу, дешевое повидло...
Думали нас унизить, да только сами обделались. "Могилой" окрестили
девятимерную среду, в которой возбуждается волна преобразований. Стыдно,
товарищи, есть же прекрасное имя - "воронка". "Вставание" - куда ни шло,
сойдет, применительно к процессу осознания своей подлинной сущности. Но
эти грязные завистники "мертвецом" называют человека, пробуждающегося к
новой жизни! И доноры, между прочим, - не "спящие люди", а успокоенные
действием зова. Под конец репрессивная часть, как же без нее. Отрезать
голову, пронзить осиновым колом - это они умеют, палачи...

- Не плачьте, лучше попейте кровушки, Трофим Терентьевич, - стал
утешать расстроившегося вампира Летягин, - все утрясется, вы сами
палачи...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. И ОН ТОЖЕ

Давно известно, если вы вошли в комнату и находящиеся в ней люди
резко стихли, словно выключенное вдруг радио, значит, они говорили о вас.
Летягин еще за дверью услышал, как сослуживцы на разные лады склоняют его
имя: Летягин, Летягина, Летягину, о Летягине... Но дальше народная примета
пробуксовала - встретили его появление не молчанием, а смехом и криками:
"браво", "бис". В комнате были Лукреция Андреевна, экономист, Галина,
ведущий специалист, Николай Евсеевич, начальник сектора, и некоторые
другие лица, не играющие большого значения.

Когда Летягин приблизился к Николаю Евсеевичу на расстояние удара,
тот встал, чтобы иметь над подчиненным физическое превосходство в росте.
Кое-кто из остряков посоветовал опоздавшему: "Голову положи под ладонь
начальника, один башмак скинь, "Возвращение блудного сына" называется".

Николай Евсеевич сказал в частности:

- Я не буду впрямую затрагивать дисциплинарный вопрос - премии вам и
так не видать. Но для вас, Летягин, строгое выполнение режимных требований
- единственное спасение. Вы на других нечего смотреть.

- А чего на них смотреть? И так тошно, - сказал Летягин и вдобавок
оскорбил дам.

- Стопроцентное прилежание. Лбом, горбом и задницей, - определил
жизненную программу неценного работника Николай Евсеевич.

- И чем? - не понял слишком напряженно вслушивающийся Летягин.

Николай Евсеевич повторить уже не решился.

- И пером, - находчиво произнес он.

- В заднице, - скаламбурил кто-то.

Николай Евсеевич отмахнулся от помехи, как от назойливой мухи, но
Летягина из когтей не выпустил. Речь его лилась плавно, от общего к
частному, от воззрений к умозаключениям, Летягин раскладывался по
полочкам, и переставал существовать как единое целое:

- ...Вы не можете сделать четко функционирующую программу, как того
требует заказчик, и из-за этого ударяетесь в изыски. Генераторы выхода
придумываете какие-то, а обычную отчетную форму выдать не можете...

- Четко и ясно как раз не получится, Николай Евсеевич, если делать,
что они хотят. Мы должны выдавать полную информацию.

- Мы должны получить денежки по договору. Вы, Летягин,
уподобляетесь...

- Тому танцору, - подсказал кто-то.

- Тому танцору, - повторил Николай Евсеевич, - которому... - он
запнулся и сел, грозно прищурив один глаз, - идите и пишите месячный
отчет.

Съежившийся Летягин жалким шагом отправился на свое место. Трофим уже
был здесь. Под видом связиста, проводящего новую линию, он ковырялся в
стенах, сыпал штукатуркой и поигрывал мягкими согласными в конце слов,
однако одобрение у присутствующих вызывал.

Галина, не вставая с места и не поворачивая головы от стола, сказала
в частности:

- Летягин, я не хочу из-за вас краснеть. Я делала базовые программы,
и люди могут подумать, что система не работает из-за моих ошибок. Я же
просила вас три месяца назад: дайте мне среду для проверки, а вы только
нагло улыбались в ответ. Но я обошлась без вас, Летягин.

- Смотри-ка, без мужика обошлась. Эх ты, Летягин, лентяй, одним
словом. Хватит сидеть на облаке - женщина просит. Ты с ней вечерком
поработай, на кнопочки под кофточкой надави, гы-гы, - вклинился Трофим.
Зардевшись, незамужняя Галина принялась нервно рыться в бумагах.

Лукреция Андреевна, подскочив к Летягину, сказала в частности:

- У сектора от вас одни неприятности. У нас от вас голова болит...

- Ну, что ты, бабуля, расстроилась, "вас-нас". Скоро уже на пенсию, -
подбодрил ее Трофим. - Везет же. С утреца самоварчик поставишь, чайку
сообразишь, да и на печку - попотеть. В обед стопочку смородиновки
примешь... И так далее. Глядишь, уже и до могилки добралась. "И никто-оо
не узнает..."

Лукреция Андреевна стала серой мышкой и, пискнув, юркнула на место.
Но давно уже звучал язвительный хор других коллег.

Летягин не различал слов, до него доходил только их общий смысл: "ни
на что не способен", "виновен". Эти два смысла, сливаясь, рождали картину:
выжженный солнцем карьер, Летягин, задыхаясь от пыли, долбит неподатливую
скальную породу, и осколки камня жалят ему лицо.

- Ну-ка, малый, сходи в сортир. А потом расскажешь, что там на
стенках прочитал, - летягинский стол поплыл куда-то, Трофим добирался до
последнего не облупленного им куска стены.

- Сделай максимум полезного, выйди вон, - дружно тявкнули сослуживцы
на затравленного.

Летягин пошел вон, унылый, как одногорбый верблюд. Вслед за ним
выскочил Трофим.

- Далеко не убегай, сейчас будет опера, действие первое, либретто
народное, - он аккуратненько приоткрыл дверь сектора, - я тебе маленькую
накачку сделаю, чтобы твой глаз заострился и увидел все как есть.

Шлепнула легкая волна, Летягин заглянул в комнату и стал незримым