Чтение 10–й страницы книги ~Время Оно~

- Дай денежку, - тоненько сказал нищий. - А я тебе в промен дам добрый
совет...

- Для меня и так тут целое княжество советов, - сказал богатырь. - И все,
заметь, добрые: удавиться и тем себе руки опростать никто не подсказал. Ну
да что с тобой поделаешь - на, более нету, чем богат...

И достал, не пожалел медного кружочка.

- Вот и спасибо, вот и молодец, по-княжески одарил, - молвил нищеброд,
пряча милостыньку подальше. - А совет мой таков: возьми у самого богатого
человека в городе денег под залог...

- Вот так совет! - горько усмехнулся богатырь. - Да я, если хочешь знать, и
сам-то весь, целиком, заложен и перезаложен...

- Весь, да не весь, - возразил побирушка. - Есть у тебя для заклада такое,
чего никто на земле заложить еще не додумался.

- Это что же такое будет?

- А слава твоя - добрая и худая! Вот ее и заложи. Она дорого стоит.

Жихарь поднял голову к небу и стал раскидывать мыслями. В самом деле, ни о
чем подобном он покуда не слышал: люди в крайности, бывало, закладывали не
только себя, своих жен и детей, но и самое душу, а вот славу... Что ж,
слава, как и деньги, дело наживное, а на свободе он себе скоро новую
доспеет...

- Вряд ли нынешняя моя слава на большие деньги вытянет, - сказал он
нищеброду, хотя говорить-то уже было некому: не сидел больше побирушка под
бревнами, сгинул, словно испугался, что пожалеет Жихарь о своей щедрости да
отберет денежку назад.

Стоило бы, конечно, потолковать с Окулом Вязовым Лбом - тот, несмотря на
прозвище, весьма был рассудителен в трезвом виде. Но кузнец с утра
отправился на болото выкапывать железные слитки, ржавевшие там с прошлой
весны. Железо после болотного лежания при ковке становилось на диво гибким
и прочным, поскольку всякая дрянь из него выходила вместе со ржавчиной.

Пришлось богатырю жить своим умом, и ум этот подсказал, что медлить не
стоит, что скоро уже наступит Меженный день, самый длинный в году и самый
подходящий для начала боевых действий; а после этого дня затеваться с
долгим походом уже нечего.

Браться за топор кабальный работник уже не стал, зашагал обратно в кабак.

На постоялом дворе растянуты были веревки. На веревках проветривались и
сушились дорогие, вышитые золотой канителью и жемчугом одежды
Сочиняй-багатура - степной витязь тоже подзадержался при зеленом вине да и
поиздержался. Только лошадей, верховую и заводную, да лук со стрелами, да
саблю, да звонкий кельмандар о двух струнах Жихарь не позволил ему
прогулять, памятуя о собственной тяжелой науке: посадил хмельного багатура
верхом, укрепил для верности ремнем да стеганул как надо конька
хворостиной. Стегать чужого коня среди воинов считается великим
оскорблением, но багатур ничего не заметил, да ведь и не тот случай был,
чтобы блюсти вежество.

Под веревками лежал на багатуровой же расшитой кошме румяный Бабура,
ругался и воевал с блохами, в изобилии ту кошму населявшими, и приглядывал,
чтобы прохожий человек не сковырнул жемчужину с шелкового кафтана либо не
вытянул золотую канитель из богатых шаровар.

- Чего воротился, тунеядец, ненажора? - поприветствовал Бабура бесправного
батрака и поймал очередную блоху. - Дело стоит, а ты гуляешь... Придется на
тебя еще один начет сделать!

- Зови Невзора - дело есть, - хмуро сказал Жихарь.

- Недосуг княжнину управителю толковать с теребенью кабацкой, - поднял
палец Бабура. - Мы государство крепим, внешними сношениями озабоченность
выражаем... На свете живешь, а ничего не понимаешь!

- Я тебе от всей души помогу блох извести, - пообещал богатырь и поднял с
земли черенок от лопаты. - Зови пустоглазого, блин поминальный, - дело
денежное!

Бабура сообразил, что изводить вредных насекомых сейчас начнут прямо на
нем, и поспешно вскочил на ноги. Жихарь поднял черенок.

- Бегу, бегу, - сказал Бабура. - С тобой, бирюком и отлюдником, уж и
пошутить нельзя! Да пригляди за степняцкими портами - отвечать будешь!

- Отвечу, отвечу, - пообещал Жихарь. - Ты давай живой ногой, а то деньги
пропадут.

Бабура был таков и вскоре вернулся с Невзором. Новоявленный управитель
явился в долгополой шубе на выходных соболях и в высокой бобровой шапке,
несмотря на жару. Рукава у шубы свисали чуть не до земли.

- Понятно, - сказал Невзор, хотя Жихарь еще и слова не вымолвил. - Продал
пару десятков бревен на сторону, а теперь будешь орать, что не хватает...

- Выкупиться желаю из кабалы, - сказал богатырь и положил свое оружие на
траву в знак дружелюбных намерений.

От такой наглости пустоглазый оторопел.

- Кого выкупиться? - закричал он. - Тебе такой разговор затевать надо самое
малое лет через двадцать!

Тут за плечом у Невзора возник давешний нищеброд и зашептал что-то
управителю на ухо, и Невзор, дивное дело, не отшвырнул побирушку, а
внимательно выслушал.

"Эк мне дедушка ворожит за единый медный грош!" - удивился про себя
богатырь.

- Ну, пойдем ко мне потолкуем, - сказал пустоглазый совсем другим голосом.

Жихарь двинулся к кабаку, на ходу хотел поблагодарить нищего за содействие
и посулить ему дополнительное вознаграждение, но нищий снова пропал - то ли
от великой скромности, то ли от чего еще.

Невзор к тому времени надстроил кабак; поднялись в горницу, забитую
множеством вещей, полученных бывшим кабатчиком от местных жителей и пришлых
людей.

- Богатый заклад за себя даю, - сказал Жихарь, усаживаясь на табурет.

Невзор хмыкнул.

- И каков же заклад?

- Желаю заложить славу свою - добрую и худую! - торжественно сказал
богатырь и подбоченился. - Разве мало?

Невзор призадумался, вынул из шубы свое счетное устройство и начал привычно
гонять костяшки по прутьям.

- Невелика твоя слава - что добрая, что худая, - сказал он.

- Да ты что! - взвился Жихарь. - Она у меня всесветная! Мои дела всякому в
мире ведомы - и шаману дикому, и владыке великому! Я с утра, бывало,
царство на меч брал, а к вечеру его же в кости проигрывал! Я одних царевен
с принцессами освободил-избавил как бы не три сотни! От меня менты на
чудесной завывающей повозке в страхе бежали! Меня сам Ваня Золотарев... Да
что лишку говорить - обо мне целая книга составлена, хоть у княжны своей
спроси...

(Помянул княжну - и сразу смутно стало на душе.)

- Тут и думать нечего, - продолжил богатырь. - Мне по всей Дикой Степи
кумиров понаставили - правда, их каменными бабами кличут, но это по ошибке
толмачей. Дело верное, не сомневайся, а новой славы я себе скоро добуду. Со
славой и деньги придут, не задержатся, тогда заклад и выкуплю...

Ничего Невзор не ответил, только уставил пустые свои очи неведомо куда, а
пальцы его все брякали да брякали костяшками, как будто жили сами по себе.

- Ин ладно, - сказал кабатчик после долгого молчания. - Договорились. Пиши
расписку - я тебя научу, что писать. Только помни - возвращать все равно
придется с лихвой, на старые долги новые падут - больше добывай золота,
возами вези!

- Как не привезти! - обрадовался Жихарь. - Ты знай сундуки готовь!
Неправильный я буду богатырь, коли допрежнюю славу не выкуплю и к
новообретенной не прибавлю.

"Что-то слишком быстро он согласился, - подумал герой. - Не было бы
подвоха. Или ему дедушка нищий чего внушил - пустоглазый вроде бы не в
своей воле..."

Жихарь каждое сказанное для расписки Невзорово слово крутил в уме так и сяк
- вроде бы все обычно, как полагается, будто и не славу он закладывает,
добрую и худую, а женино золотое обручье с самоцветами. Ну, лихва - само
собой, куда кабатчику без лихвы, он же не благородный воитель... Не худо бы
и свидетелей позвать, да ведь нынче все свидетели руку пустоглазого
держать станут... Ладно, завалю его впоследствии золотом - пусть подавится.
Главное дело - освободиться...

Богатырская рука и так была к перу непривычная, а тут пальцы и вовсе
одеревенели, как и хотел он сообщить далекому побратиму. Припоминая
начертания полузабытых знаков, Жихарь то и дело совал кончик пера в рот,
отчего язык и губы почернели.

Наконец на пергамент пала тяжкая богатырская подпись.

Невзор ловко выхватил расписку из-под руки Жихаря, прижал трепетно к груди
и словно бы преобразился: ростом стал повыше, плечами пошире, да и в
глазах, дотоле пустых, что-то такое появилось...

- Добро, тащи мои доспехи, - приказал богатырь. - Пора снаряжаться в поход,
уже просохли пути и дороги. Кончил дождь моросить, вот я и поеду...

Невзор поглядел на него с великим изумлением, спрятал грамоту за пазуху и
сказал:

- А ты чего это тут делаешь, оборванец? Ты кто таков? Какого роду-племени и
за каким делом без спросу явился? Ежели на работу наниматься, то ступай
вниз, там живет такой человек, Бабура, он тебя живо определит, а здесь тебе
делать нечего... И почему у тебя пасть черная - ты не чернила ли мои сдуру
выпил?

Изумление Жихаря было не менее велико.

- Сам ты сдурел, из ума выжил, Невзорище пустоглазое! Я же тебе великий
залог дал! Верни доспехи, сапоги и все, что положено!

Невзор поглядел на него зверем:

- Да как у тебя язык-то повернулся, пьянь подзаборная, меня, богатыря
Невзора, миру избавителя, пустоглазым именовать? Да по моему слову не
только что Многоборье - все мои побратимы с великим воинством подымутся! Я
Чих-орду расточил, страхоила поразил, весь свет прошел!