напоминать, пожалуй, не стоило.
бежать, поймали и переломали ноги. Гунастр потом выхаживал меня, как
родная мать.
Он, кажется, не очень-то за тобой следит.
одет. Но есть и другая причина, важнее. В Халога я узнал, что такое слава.
На арене я убивал, и все видели, что я сильнее других. В меня влюблялись
женщины, не только потаскушки, - но и знатные дамы. Здесь, в Халога, нет,
наверное, ни одной сколько-нибудь смазливой барышни, которую я бы в свое
время не пощупал.
все-таки оставаться в неволе?
Слушай, Медвежонок, я дело советую. Веди себя спокойно. Через несколько
дней начнутся кровавые игрища, и тебе так или иначе придется сражаться.
Лучше быть сытым и немного поразмяться перед боем, не то убьют раньше
времени.
- не ты.
в любом случае неплохо бы остаться в живых.
жизнь придется тебе по душе.
пояснил Арванд. - У тебя сердце дикого зверя.
Арванда комплиментом.
фехтования для новобранцев и молодых аристократов Халога. Изо дня в день
он тренировался сам и обучал молодых воинов владеть длинным мечом и
коротким кинжалом, занимался боем на шестах, на копьях, кулаках. Со
временем и вся гладиаторская казарма перейдет от старого Гунастра к ваниру
- у Гунастра не было других наследников.
крошки хлеба, прилипшие к губам пленника Синфьотли, и нахмурился. Значит,
несмотря на все запреты, этот подлец Акун, повар, все-таки накормил
мальчишку? Хорошо же... Отвернувшись от решетки, Гунастр рявкнул,
перекрывая своим низким голосом расстояние от каморки до кухни:
кухни, обтирая на ходу руки о штаны. Следом за ним повалил дым и донесся
запах подгоревшего мяса. Некогда белый, а ныне чудовищно грязный фартук
свисал на бедра повара, прикрывая низ живота, точно пояс стыдливости у
какого-нибудь дикаря из южных стран.
приблизился и заморгал, хозяин наотмашь ударил его по лицу рукой в латной
перчатке. Из носа повара хлынула кровь.
каморкой нового гладиатора.
запретил тебе кормить киммерийца и давать ему воду!
голодным, и тебе тоже сломают шею!
всему двору, - заключил Гунастр, сопровождая это отеческое замечание
немилосердным пинком под ребра несчастного Акуна.
вступиться за повара, выдать Арванда и насладиться гневом, который Гунастр
обрушит на строптивого ванира. Но почему-то киммериец не стал этого
делать.
камеры, Конан жадно следил за ходом событий. Он старался не упустить
ничего, ни одной, самой незначительной, детали. Ведь с одним из этих людей
ему предстоит сразиться на игрищах в память Сигмунда. И потому от цепкого
взора киммерийца не ускользала ни одна особенность. Он запоминал: у рыжего
Ходо медвежья сила и быстрая реакция; чернявый Каро - левша и тем опасен;
Хуннар - тот самый, кому непостижимым образом мгновенно становятся
известны все городские сплетни, - любит один и тот же трюк, сперва
направляя меч в глаза противника, а потом внезапно нанося удар в живот.
Но ванир лишь наблюдал, усмехаясь изредка вставляя замечание или награждая
побежденного изрядным тычком своего неизменного шеста, обитого металлом.
Несколько раз темные глаза Арванда встречались с синими глазами молодого
киммерийца. Получалось, что они переглядываются, как заговорщики. Можно
подумать, что их связывает некая тайна. Конан сердито тряхнул головой. Нет
и не может быть никаких тайн у вольнолюбивого киммерийца с этим купленным
на рынке холопом, который очень доволен своей презренной участью. И Конан
хмурился, отворачиваясь.
части два взаимоисключающих стремления: он хотел не иметь ничего общего с
этими подневольными бойцами, умиравшими и убивавшими друг друга во славу
чужих богов... и ему смертельно хотелось принять участие в поединках,
пусть даже просто ради тренировки.
оказался Гунастр.
хочешь подраться?
потом другой - и одним прыжком выскочил из каморки во двор. Движения его
были гибкими и стремительными, как у молодой пантеры.
чувствует раны на груди. Северяне вылечили-таки его своими вонючими
мазями, приготовленными на бараньем жире. Конан присел на корточки, встал.
Ноги не болели. Слегка подводило от голода живот, но это было чувство,
привычное юноше сызмальства. Киммерийцы вообще частенько держали детей
впроголодь - чтобы наесться до отвала, мальчику приходилось изрядно
побегать по горам, загоняя оленя.
тупой.
каменные плиты.
собравшихся мрачным взглядом исподлобья. Однако никто и не думал
насмехаться над ним.
бросил, - мягко заметил Гунастр. - Неужели ты думаешь, что тебе кто-нибудь
даст в руки настоящее оружие? Острый клинок ты увидишь только на
выступлении.
Тот еле заметно улыбнулся и слегка кивнул, прикрыв веки. Это окончательно
вывело Конана из себя. Он взревел и бросился на стоящего рядом Гунастра,
норовя вцепиться ему в горло своими лапищами. Выставив шест, Гунастр ловко
отбил атаку киммерийца, а следующим ударом пригвоздил варвара к каменным
плитам.
его рта выступила пена.
дали, и покажи нам, годишься ли ты хоть для чего-нибудь.
то, что лишь в насмешку могло считаться оружием.
посмотрим, пройдет ли излюбленный прием гладиатора-сплетника с бойцом из
Киммерии. Конан хмуро кивнул ему и поднял "меч".
собраться. Но Конан, быстрый, как змея, увернулся и в свою очередь нанес
Березин Федор
Акунин Борис
Конюшевский Владислав
Самойлова Елена
Каменистый Артем
Перумов Ник