не жил вовсе - пусть будет так. И тогда я забыл свое имя.
приводят к тому, что вместе с ним рождается безумное зло, несознаваемое и
неконтролируемое. Примечательный факт: младенец с первых мгновений умеет
плакать, и затем всю жизнь делает это весьма энергично, а смеяться учится
долго, постепенно, не сразу овладевая голосом. Только ли физиология
виновата?... Не желаю лишних споров! Перейду к сути. Книга убедила меня,
что я - раб собственной грязи. Но это не совсем точно... о, прости,
прости!... Это следствие. Гораздо более страшным является то, что я раб
себя самого. То есть раб того безумного зла, которое родилось вместе со
мной и прекрасно живет во мне. Как вырваться из оков? Я понял - чтобы
стать господином над своим маленьким злом, нужно стать рабом всеобщего
добра, ни больше, ни меньше. Но что это такое, и как это сделать, тогда
мне было неведомо. И я отказался окончательно от себя бренного, целиком
отдавшись размышлениям.
указали путь. Они помогли отыскать впоследствии формулу покоя. Они помогли
стать господином. Я вспоминаю их с гордостью.
существования. Я доставал кассету с так и не посмотренным фильмом, в
тысячный раз прочитывал название и думал... Я думал о том, что "Безумное
животное" идеально подходит для обозначения меня, как представителя фауны
Земли, и не только меня, но и... дайте им зеркало! - шептал я... Думал о
сумасшедшем мире, в котором сумасшедшие родители производят сумасшедших
детей, а потом с гневом встречают врачей по делам несовершеннолетних. В
котором безнадежно потерянный разум лечат баландой в специальных клиниках.
Почти как меня, - я улыбался, - чаем с хлебом... Думал о необъяснимых
потерях памяти миллионами живущих, о зверских извращениях логики, об
отсутствии цели. А у меня, - плакал я, - есть цель, память и логика?
занимал меня, в основном, единственный вопрос: откуда Келья? То есть -
каково ее происхождение? Различные варианты выдавал мой обострившийся
интеллект. Одна гипотеза утверждала природный характер Кельи: будто бы
существует такая объективная реальность, как силовое поле добра,
физическую сущность которого человечество пока не познало, и я, случайно
оказавшись в месте возникновения какой-нибудь аномалии, какой-нибудь бури
этого поля, имел неосторожность попасть в ловушку. Другая, куда более
традиционная версия, наоборот, говорила о том, что Келья создана некой
разумной силой, так сказать, неведомым разумом, чужим для нас, но не
чуждым нашим бедам. И наконец... Божественное происхождение - эта
возможность переворачивала все внутри, заставляла меня трепетать обрывком
бумаги на ветру. Впрочем, будучи профаном в этой сфере знаний и чувств, я
и отсюда извлекал лишь новые вопросы: кто написал Книгу? Куда ушли те, кто
прочитал Книгу до меня? Смешно... И только изгнав подобные размышления,
прекратив выдумывать версии и старательно обосновывать их, только тогда я
сделал второй шаг к Пониманию.
ЗАЧЕМ?
была Книга. Да, но зачем есть Книга?! - над этим вопросом я думал гораздо
дольше. Все же нашел истину. - Чтобы делать меня чище! А зачем нужно
делать меня чище?
голову, сколько ни терзал фантазию, никак не мог увидеть смысл в
очевидном. Несомненно, Келья исправляла во мне то, что можно было
исправить. Но зачем, зачем она тратилась на столь крошечную душу? В чем
предназначение такого, как я?
еще чуть-чуть напрячься. Я был упрям в стремлении понять - так упрям, как
ни в чем ранее. Тщетно, разумеется! И понадобилось новое чудо, чтобы в
очередной раз открыть мне глаза.
свой тяжкий путь прозрения, весь целиком, с самого первого дня, дабы
попробовать взглянуть на себя со стороны - взором сочувствующих стен.
Вдруг это поможет мне понять? И я принялся вспоминать время прихода в
Келью, стараясь не упустить ни одну деталь, начиная с вечера встречи, как
я пришел в гости, как мне открыли... Но попытки воскресить пережитое
закончились крахом. Сумел я добраться только до финала вечера встречи. А
там... Увидел с ужасающей ясностью, как бью. Женщину. По лицу. Раз.
Другой... Реакция последовала немедленно: жесточайший стыд скрутил мой
рассудок. Каким же я был гнусным мужиком!... - лишь об этом далее и мог
думать, лежа навзничь на скамье. Ни на что больше желания не осталось.
окончательно посветлело, на меня обрушился новый приступ стыда. Таким
прессом былое никогда еще не давило! Я даже не плакал, и даже не шептал
проклятия, и даже дышать не пытался, я тыкался носом в колючий матрац,
выталкивая сухие стоны сквозь омертвевшие губы, и погибал. Встряска
явилась слишком неожиданной для меня - в плавном течении изысканных дум я
стал потихоньку забывать о существовании подобных страданий. Но в конце
концов прошлое сжалилось, и я сумел приподняться. Затем сел. Поднес ладони
к глазам и долго их разглядывал. Обыкновенные ладони... Спасительная мысль
вспыхнула ярче свечи. Я дал команду: рука послушалась, ожила,
размахнулась, и, помедлив секунду, шлепнула по моей щеке. Ощущение было
удивительным! Я ударил еще раз, посильнее. Потом по другой. А потом...
Потом я принялся хлестать руками по щекам, не жалея сил, остервенело, с
бешеной радостью подставляя лицо ударам. Было очень неудобно бить самого
себя, руки в последний момент норовили смягчить удар, кроме того, было
больно и противно, но я бил, я терпел и старался, благословляя суровое
лекарство, потому что чувствовал, как отпускает, как уходит позор прошлого
безумия. Я давал себе пощечины - самый вразумительный из аргументов, и
продолжал такое обучение основам морали до тех пор, пока не заметил...
я не видел ее раньше - вчера, позавчера, в день прихода? Как я проходил
мимо? Непостижимо. Первым моим желанием было вскочить и распахнуть ее.
Совершенно естественное желание! Но я не двинулся с места, усмирив
унизительную поспешность.
осознаешь ли ты, о чем пишешь?
Конечно, часто им клеймили и вполне нормальные, и даже хорошие вещи, но
оно заставляло людей страдать: от страха, от пыток, от стыда. Нынче же
такие времена, что "грех" никого не беспокоит, не побуждает мучаться от
свершенного и терзаться не свершенным. Однако необходимость этого ничуть
не уменьшилась! Вот и приходится искать новые слова, привычные, но не
слишком уютные. Я так понимаю смысл существования слова "грязь".
же, что и "грех"?
"грех". Если отыщется, только он и сможет проделать то же с "грязью". Он
гадливо сунет в бездонную жижу свои руки, надежно спрятанные в перчатках,
вытащит сочный, истекающий вонью ком и швырнет в лицо желающему - пробуй!
А я... Я только использую готовые слова - те, что подарила мне Книга.
просто послушен. Но искренен ли ты в самобичевании? Не бравируешь ли ты
понапрасну словом "грязный"? Вот главное, что может заинтересовать в
беседах с тобой.
говорю себе - грязен. Ведь так и есть в действительности! Хоть и не
совершал я пока особо плохих, изощренно подлых поступков, но по
поступочкам! но по мыслям! по мечтам!... я не достоин даже суда. И я
понимаю это отчетливо. Вопрос в том, искренне ли я хочу очиститься. Я... Я
слаб. Я твержу сам себе с упорством кувалды - хочу очиститься. Так ли на
самом деле? Мне страшно заглядывать глубже разума. Прости, если за это
можно прощать. Посмотри вместо меня, пожалуйста! И ответь, если есть кому
отвечать: что там?...
всхлипывания. И смотрел сквозь наползающую пелену на вычеркнутый из надежд
прямоугольник. Понимание неудержимо росло, крепло в моей груди! Я знал
отныне: для того лишь Келья нянчилась со мной, чтобы мог я отсюда выйти,
чтобы увидел эту дверь. А выйдя, чтобы не оставил Келью одинокой,
вернувшись с новым заблудшим - вот оно, предназначение. Я должен привести
сюда... Кого?.. Друга. Моего друга. Того, кому обязан прозрением.
важнее - Понимание или дверная ручка. Я вышел на лестничную площадку. МИР
встретил меня ослепительным светом - свет ворвался в распахнутые зрачки...
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Вронский Константин
Посняков Андрей
Суворов Виктор