АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Указывает Муркусу на рычаг.
КРУЗАРИУС: Солдаты мои, вы присутствуете при великом событии!
Муркус дергает рычаг на себя, весь агрегат начинает гудеть и
трястись...
Все с замирением сердца ждут результата.
С конца змеевика срывается капля самогона, за ней другая, начинает
течь струйка...
МУРКУС (удивленно): Ч-что это?
КРУЗАРИУС: Сейчас узнаем... Эй, тару сюда!
Два солдата приносят бочку и подставляют под все усиливающуюся струю
самогона.
Муркус зачерпывает стаканом из бочки, нюхает, морщится и пожимает
плечами.
МУРКУС: Что это?
КРУЗАРИУС: Осторожно! Вероятно, это отравляющее вещество.
Муркус брезгливо отводит руку со стаканом подальше от лица.
МУРКУС: Да-а-а? Необходимо испытать... На ком бы?
Максигенерал окидывает взором присутствующих солдат, те испуганно
опускают глаза.
КРУЗАРИУС: Приведите бывшего архиефрейтора Катуню!
МУРКУС: Точно! Он запятнал свое высокое звание...
Два солдата ведут под руки невысокого Катуню. Муркус подносит ему
стакан самогона.
МУРКУС: Катуня, пейте!
Катуня нюхает.
КАТУНЯ: Фу-у-у... Это гадость!
Солдаты крепко сжимают Катуню с двух сторон, тот упирается, сучит
ногами.
КРУЗАРИУС: Катуня, пейте - империя вам приказывает!
КАТУНЯ (взяв себя в руки): Что ж... Я патриот! Отпустите меня!
Муркус кивает солдатам, те отпускают Катуню и отходят в стороны.
Катуня берет стакан в руку.
КАТУНЯ (решительно): Если империя приказывает, я готов на все!
Катуня подносит стакан к губам и, состроив жуткую гримасу, выпивает
весь до дна.
КАТУНЯ: За Великую Серую Империю!
Он отбрасывает в сторону пустой стакан, тот бьется на мелкие кусочки.
КРУЗАРИУС: Обратите внимание - сейчас ему станет плохо, и он
скончается в мученьях...
Катуня пьянеет у всех на глазах. У него начинают блестеть глаза, а
сам он смеется.
КАТУНЯ: Ха-ха-ха... Скончается в мученьях... Как бы не так! Катуня
еще вас всех переживет! Ха-ха-ха... Он не так-то прост!
Он смеется, что-то поет себе под нос и начинает выплясывать.
МУРКУС (удивленно): Вы говорили, будет плохо?.. Да ему же хорошо!
КРУЗАРИУС: Надо испытать еще на ком-нибудь.
Появляется солдат с целым подносом стаканов, все они наполняются
самогоном...
Женя открывает глаза.
ЛУ: Ну, как ты?
ЖЕНЯ (слабым голосом): Уже ничего... Проходит.
ЛИН: Ну слава Богу! Смотри-ка они там, кажется, угомонились...
ШУ: Да, затихли...
Вдруг дверь камеры открывается, и в нее вваливается охранник, пьяный
в стельку, в руке у него бутылка.
ОХРАННИК: Мужики, там такое...
Сказав это, он падает лицом на пол, а бутылка, выпав из его рук,
катится к Жене.
Женя поднимает ее, нюхает содержимое.
ЖЕНЯ: Так это же самогон! Елки-моталки...
В кузове милицейского газика так же сумрачно, как было в жестяном
коробе Серых. Максим Максимыч сидит непринужденно, широко расставив ноги,
откинув назад отяжелевшую голову, и поет.
МАКСИМ МАКСИМЫЧ:
Елки-моталки...
Просил я у Наталки,
Просил я у Наталки
Колечко поносить...
Женя сидит напротив и перепуганно шарит по сторонам пьяным взглядом.
ЖЕНЯ: Нас отпустят, да? Скажи, нас отпустят?
МАКСИМ МАКСИМЫЧ (равнодушно): Побьют и отпустят...
ЖЕНЯ: Как побьют?
МАКСИМ МАКСИМЫЧ: Вот этого я не знаю, как уж получится...
Женю и Максим Максимыча вталкивают в камеру, дверь камеры
закрывается, щелкает замок.
ЖЕНЯ: Отпустите нас, мы ничего не сделали!
За дверью слышится смех.
МИЛИЦИОНЕР: Знаешь, где Рижский рынок? Вот купи там гуся, будешь ему
мозги пудрить!... Ха-ха-ха...
ЖЕНЯ: Но мы же никого не трогали!...
МАКСИМ МАКСИМЫЧ: Да успокойся ты... Ничего тут не попишешь... Судьба
такая.
ЖЕНЯ (кричит): Что мы такого сделали?
МИЛИЦИОНЕР (из-за двери): Где Рижский рынок, знаешь? Ха-ха-ха... Вот
купи там гуся и пудри ему мозги! Ха-ха-ха...
МАКСИМ МАКСИМЫЧ: Ничего не попишешь... Судьба такая...
У Жени кружится голова, он близок к истерике. Максим Максимыч
откидывается на койке и опять затягивает любимую песенку.
МАКСИМ МАКСИМЫЧ:
Елки-моталки...
Просил я у Наталки,
Просил я у Наталки
Колечко поносить...
Женя начинает злиться.
ЖЕНЯ: Ах так...
Он садится посредине камеры в позу "лотоса" и закрывает глаза.
МАКСИМ МАКСИМЫЧ:
На тебе, на тебе...
Не говори матери
О том, что я дала тебе
Колечко поносить...
Перед глазами Жени плывут красные круги и яркие пятна. Из темноты
сквозь усиливающийся шум слышны голоса.
ГОЛОС МИЛИЦИОНЕРА: Знаешь, где Рижской рынок? Ха-ха-ха...
ГОЛОС МАКСИМ МАКСИМЫЧА: Ничего не поделаешь... Судьба такая...
Круги и пятна вращаются все быстрее, голоса тонут в шуме.
ГОЛОС ЖЕНИ (решительно): Елки-моталки!
Все стихает и исчезает - воцаряются тишина и темнота.
Женя сидит посреди камеры на звездолете Бурых и часто моргает.
ЖЕНЯ: Вспомнил. Все вспомнил!
Лин моментально сообразив подносит Жене бутылку к губам.
ЛИН: Пей немедленно!
ЖЕНЯ: Погоди...
ШУ: Никаких "погоди"...
Шу выпихивает из камеры охранника, не подающего признаков жизни, и
захлопывает дверь. Луания обнимает Женю.
ЛУ: Так надо... Точнее, по-другому невозможно... И ты это сам
понимаешь... Прощай! Я буду тебя помнить...
Луания целует Женю и, встав, отходит в сторону.
ЖЕНЯ (шепчет, глядя на нее): Прощай... Я тоже буду тебя помнить...
ЛИН: Ты где сидел?
ЖЕНЯ: Вот тут и сидел! А Максим Максимыч был там (он указывает на
койку в углу. Лин, садись туда и пой!
ЛИН: Что петь?
ЖЕНЯ: Ну помнишь: "Елки-моталки... Просил я у Наталки..."
ЛИН: Понял! Ты готов? Пей!
ЖЕНЯ (смеясь): А ты - пой!
ШУ (с заметной обидой): А я?
ЖЕНЯ: А ты встань у двери и говори: "Знаешь, где Рижский рынок? Так
купи там гуся и пудри ему мозги". Запомнил?
ШУ: Ага.
К Жене постепенно возвращается прежняя энергия, его глаза загораются,
в них появляется азарт. Он нюхает самогон, сильно морщится - отвык ведь.
ЖЕНЯ: Фу, какая гадость! Как я это пил?..
ЛУ: Надо, Женя!
ШУ: В последний раз!
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [ 10 ] 11
|
|