состава потеряли, ну и Ягодкин уцелел. Ротный это подтверждает точно. А
вот как шел он, когда друг друга в лесу то и дело теряли, когда и
сообразить было некогда, кто рядом идет, а кто позади застрял, это еще
вопрос. Мало ли что могло с солдатом случиться. Ну, попал в расположение
вражеского десанта, прикончить не прикончили, а завербовать могли, если
трус и подлец.
микроложь из в общем-то правдивой картины, понимает, что сомнения
возможны, но для дела-то нашего важны не сомнения, а доказательства.
Жмет меня рассказ Линьковой о ягодкинском дружке-фронтовичке, который, как
он сам сказал, вместе с ним из-под Минска драпал. Почему это Ягодкин его в
сибирские дали загнал, ведь, если милиция по следам идет, его и в Тюмени
накроют как миленького. Что-то не нравится мне эта придуманная Ягодкиным
ссылка "в сибирскую глушь". Либо это неправда, либо глупость. Ну а в
глупости его не обвинишь. Вот и надо сейчас этого дружка-фронтовичка
найти. В этом, думаю, нам угрозыск поможет. Из штрафной роты - во время
войны, блатной - после войны, мимо угрозыска наверняка не прошел. А когда
найдем, удача здесь - всему чаю заварка.
недоказанное. С другой стороны подойдем.
быть связано. Иначе трудно понять эту внезапную необъяснимую страсть.
Учтите, что я только перечисляю векторы, по которым должно направляться
расследование. Марки - один из таких векторов. Я думаю связаться с
Обществом филателистов и, если позволите, послать туда нашего человека.
Ведь есть же у нас кто-нибудь, собирающий марки или знакомый с техникой и
тактикой собирательства.
удовольствием соглашается.
с обществом сам сговорись. Коллекционеры там настоящие, с редчайшими
собраниями марок, участники не только наших, но и зарубежных выставок. Там
тебя и с нужными людьми сведут, и Ягодкина твоего оценят как собирателя:
что у него от липы, что от сердца. И нашему пареньку там будет легко, кому
нужно - откроемся, кто сможет - поможет. В общем, добро, Соболев.
Действуй.
Родионов на станции технического обслуживания автомобилей. Царь-механик,
как о нем говорят. Все умеет. А живет в Косине. У него там собственный дом
с участочком за забором. Высо-о-окий забор - доска к доске. Соседи
говорят, от автомобилей там покоя нет.
инициативы. А теперь слушай. В Косино пошлешь наших людей, пусть разузнают
побольше о Родионове. Во-вторых, найди любовницу Ягодкина: она нам
понадобится. Жору пока не трогай - повременим. И наконец, подыщи у нас
какого-нибудь парня, понимающего в филателии. Я сам поговорю с ним. При
тебе поговорю, чтобы ты был в курсе. А сейчас ты мне больше не нужен. У
меня свои дела на Огарева, шесть.
дружка-фронтовичка, которого Ягодкин почему-то в Тюмень загнал? Только
думаю я, что не в Тюмень. Зачем? Разве не мог он спрятать его, скажем, у
Фильки Родионова за высоким забором. Ведь милиция за Хлюстом по пятам шла,
так именно Линькова и выразилась. А где же, по-твоему, безопаснее - у Фили
или у какого-то директора в Тюмени?
тоже было продумано. Ведь если бы он в Москве орудовал, то давно бы
связался с Ягодкиным. И неспроста он так нахально явился к тому за
помощью, а потому, что в этой помощи Ягодкин не мог ему отказать. Что-то
связывало их - тесное и недоброе. И не в Москве гастролировал Хлюст, а на
периферии. Так и следы его надо было искать в других городах и весях,
иначе говоря, в Минвнуделе, где следственными делами ведал мой товарищ,
тоже полковник, Женька Вершинин, коллега по юридическому. И помочь ему мне
было, как говорят, легче легкого.
дела он понял сразу. "Есть, - говорит, - у меня необыкновенный памяти
человек, Афанасий Иванович. Непременно вспомнит сразу же, только кличку
скажи, и дело припомнит, и в архиве найдет".
война вызволила, срока не отбыл, сразу в штрафную роту попал, а потом в
Ростове уже дезертировал. Ну, во время воины не до него было, выпал, как
говорится, из поля зрения. А после войны опять попался на спекуляции
трофейными автомашинами. Новый срок дали. Сбежал. И начал он угнанные
машины из Москвы на юг перегонять. Сначала "Победы", потом "Волги". Долго
мы за ним гонялись, перекупщики попадались, а он нет. Года два назад
взяли. По анонимке взяли: кто-то донес. Анонимкой для ареста мы не
воспользовались, конечно, ну а по следам указанным прошли. В Сызрань он
машины перегонял, заводской номер сбивал, городской номер менял, кузов в
другой цвет перекрашивал. А с новым номером бывшая серая, а теперь зеленая
"Волга" в Тбилиси к некоему Кецховели шла, там и перепродавалась. И
документы подделывали, а концов мы так бы и не нашли, если б до Кецховели
не добрались.
орудовало, и среди них Клюев Никита Юрьевич. Он и есть Хлюст. По кличке я
бы не вспомнил, но у Афанасия Ивановича память как магнитофонная запись.
Теперь этот Клюев в колонии строгого режима сидит.
- В колонию я сам съезжу. И анонимное письмо это дай мне для поездки.
Серьезное у меня дело, и враг наш пострашнее твоего Хлюста будет.
не по его делу, а по моей работе в Комитете государственной безопасности.
Нужен как свидетель и очень важный свидетель.
Клюева. Лет ему немало, этак годков на пять больше, чем мне, но выглядит
он отлично. Аккуратный весь, гладкий, будто и не в колонии. Только глаза
колючие: смотрят недобро и недоверчиво.
молчу, пока ни о чем не спрашивая.
и Вершинин. Только из другого ведомства.
полковника Вершинина всю жизнь помнить буду. Без него ни Кецховели бы не
нашли, ни меня.
подписи. Ну, машинку-то мы, конечно, найдем, только не она сейчас мне
важна, а реакция Клюева. Ведь об анонимке этой он ничего не знает, ему ее
не показывали, просто к делу подшили, и сейчас, в начале разговора, о ней
упоминать рано. Ягодкина он так просто не выдаст, хотя и почти точно
уверен, что отправил его Ягодкин не в Тюмень, а в эту колонию. Но к
анонимке мы еще подойдем, время есть. Нужен предварительный разговор - для
знакомства.
дел не имеем. Да и дела наши не угрожают государственной безопасности.
может, и нет. Только он говорит, на этот раз не кривляясь:
мне приехали.
спросите.
год, минские болота в ольшанике. Ты в рядовой штрафной роте был, Клюев.
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Панов Вадим
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Контровский Владимир