крови, незадолго до смерти они выпили как минимум бутылку водки на двоих.
усмехнулся Мещеряков. - Наши решили провести служебное расследование...
ведь его знал, - И вправду, какая-то каша... Куча данных, а получается
какая-то ерунда, скачка с препятствиями, боевик про Рэмбо. Стоило ехать в
отпуск, чтобы взрывать эфэсбэшников и расстреливать ментов...
полковник.
***
мимолетный взгляд на выбоину в оштукатуренной стене, оставленную
"мерседесом" его вчерашнего гостя. Выбоина эта почти перекрывала две другие,
имевшие сходную форму и происхождение: Мещерякову пришлось дважды сменить
фару, пока он не оставил привычку с шиком въезжать во двор забродовского
дома на автомобиле.
водителя своего служебной машины - пуганая ворона, как известно, куста
боится.
набравший полную силу. Асфальт мокро блестел, в выбоинах стояли лужи: ночью
опять лило как из ведра, да и сейчас в небе подозрительно клубились низкие
серые облака, в просветах между которыми лишь изредка мелькали клочки
ослепительной летней голубизны. Затормозив на светофоре, Илларион без
особого желания закурил первую в это утро сигарету, привычно подумав при
этом, что пора, давно пора бросать. В поле, на задании, он мог обходиться
без табака неделями - как, впрочем, и без многого другого, - но возвращаясь,
неизменно возобновлял свое пагубное пристрастие. Однажды кто-то из товарищей
сказал ему после тяжелого рейда по горам, во время которого им пришлось
питаться преимущественно змеями и ящерицами: "Ведь ты же две недели не
курил, Илларион. Может, стоит бросить?". На это Забродов ответил: "Мы с
тобой, Вася, две недели ящериц ели и нахваливали.
передернуло от воспоминаний, и больше он воспитательной работой не
занимался.
по правилам. Про ящериц - это в тот момент был удар ниже пояса.
событиями вчерашнего дня. Разговор с лощеным Петром Владимировичем долгий,
изрядно затуманенный алкогольными парами и совершенно, до безобразия
бесплодный разговор с Мещеряковым за ночь сплелись в сознании в какой-то
невообразимый клубок, из которого там и сям торчали несуразные, ни к чему не
привязанные, корявые занозы фактов.
если разобраться, самый что ни на есть разбойник, и специальность моя - как
раз запутывать следы, а вовсе не распутывать то, что кто-то до меня напутал.
А напутано от души, со вкусом, хотя, если присмотреться, как-то уж очень
непрофессионально. Гаишники эти пьяные... Геройски погибли на посту, причем,
заметь, не на своем. Что у них там вышло с Алехиным? Если, конечно, кровь на
дороге его, а не чья-то еще. Гангстера какого-нибудь доморощенного,
страдающего сильными носовыми кровотечениями... И, главное, лежат они не
возле машины, а в сторонке, и, если верить Мещерякову, вся разборка
происходила тоже не около машины, а в сторонке, в двух шагах от канавы, в
которой их нашли".
эти годы стал, наверное, настоящим профессионалом, все к тому и шло. Как же
это он им дался? И что ему понадобилось возле генеральской дачи?
комиссию по борьбе с коррупцией или как она там у них правильно
называется...
отказался, заявив, что награждать за участие в гражданской войне аморально.
лишь удобный случай сколотить политический капиталец. Зачем генералу Звезда?
Ему и без нее хорошо, зато вон как высоко залетел. Кто знал генерала
Рахлина? Многие знали, конечно, но не вся же страна. А теперь? Вот именно
вся...
Какой-то торопыга на "запорожце" сгоряча попытался объехать Забродова слева,
но там уже сплошняком шли машины, и торопыга наглухо застрял - ни вперед, ни
назад.
Илларион Забродов позорнейше проморгал. Он рывком тронулся с места и успел
проскочить перекресток до того, как на светофоре снова зажегся красный.
казалось, в Москве становилось больше с каждым днем. Забродов торопился как
можно скорее выбраться из закопченных ущелий городских улиц. Сидя в своем
недавно купленном "поместье", он изрядно соскучился по шумной, суетливой
столичной жизни, но вот поди ж ты - одного дня хватило с лихвой.
на лоне природы. Тоже мне, пейзанин выискался. Порыбачишь - и назад. К тому
времени Мещеряков, возможно, что-нибудь раскопает в своем любимом
компьютере. Недаром же он с ним нянчится круглые сутки, никак не нарадуется
новой игрушке... Этого Петра Владимировича необходимо прояснить в самое
ближайшее время, пока еще не поздно. Бояться его Илларион не боялся, но
прекрасно сознавал, что его вчерашний гость вполне может оказаться весьма
опасным человеком.
дорогу, а оттуда - на едва заметную лесную грунтовку. "Лендровер" Запрыгал
по выпирающим корням старых сосен, которые превращали дорогу в некое подобие
стиральной доски. Дождь прошел и здесь, сплошь изрыв песчаные колеи
миниатюрными кратерами. Забродов заметил, что после дождя по дороге уже
кто-то проехал, что означало лишь одно: его опередили и кто-то уже забросил
удочки в лесное озерцо, которое Забродов, посмеиваясь над собой, в последнее
время частенько именовал "своим". Вообще, в последний год он стал ловить
себя на том, что все охотнее и легче обзаводится привычками, традициями и
любимыми вещами. Говоря другими словами, пускает корни и обрастает мхом.
Свое озеро. Свой гастроном. Свое кафе.
не поджидало. На своем обычном месте, спрятанный от солнца под нависающими
ветвями трех немолодых раскидистых берез стоял старенький ядовито-зеленый
"москвич".
опять же по обыкновению, сонно дрейфовал посреди озера на одноместной
резиновой лодке, больше похожей на детский надувной матрас.
рукой рыбаку, который в своем зеленом резиновом плаще армейского образца
напоминал диковинный плавающий островок, из самой середины которого лихо
торчало телескопическое удилище. Рыбак неторопливо поднял руку в ответном
приветствии - делать резкие движения, находясь на борту его дредноута, как
уже успел убедиться Илларион, было небезопасно.
его в список "своих" объектов и пропадал тут неделями. Вода в озере из-за
множества гнивших на дне древесных стволов имела темно-коричневый оттенок
хорошо заваренного чая, а берега поражали воображение какой-то нездешней
дикой красотой. И, между прочим, рыба здесь водилась в изобилии - отчасти,
наверное, потому, что про озерцо мало кто знал и люди сюда наведывались
редко. Именно отсутствие жаждущих общения с природой москвичей нравилось
Иллариону Забродову больше всего, и потому он был искренне огорчен, впервые
столкнувшись здесь с незнакомцем на зеленом "москвиче" всеми забытого года
выпуска.
превратился если и не в приятеля, то уж в хорошего знакомого. Теперь,
встречаясь на озере, они вежливо приветствовали друг друга и частенько
забрасывали удочки рядом, пользуясь случаем поболтать о том о сем, когда
Виктору Быкову, так звали нового знакомого Иллариона, наскучивало неподвижно
торчать посреди озера на своем "броневике".
общего. Они были примерно одного возраста, и оба оказались страстными
библиофилами. Правда, как немного смущенно признался Быков, его скромные
доходы в последнее время не позволяли ему всерьез заниматься пополнением
своей библиотеки, но книги он любил, знал и понимал, что само по себе
являлось для Иллариона Забродова весьма неплохой рекомендацией.
выгоревшую на солнце штормовку, старые джинсы и какие-то несерьезные
ярко-желтые резиновые сапоги с короткими голенищами, во всем его облике