нарисованные аэрозолью сатанинские знаки.
Не прошло и двух месяцев, как покрасили стены храма.
Придется перекрашивать вновь. Не могу же я позволить, чтобы
эта мерзость оставалась на стенах. Бог все видит, - бормотал
священник и дрожащим пальцем нажимал красную кнопку.
надписи. Докупать придется, а денег уже почти и не осталось.
церковным старостой, дал ему указания. Надев длинный плащ,
направился в сторону кладбища. Оттуда он вернулся домой
совсем удрученным, хотя зеленые ворота под руководством
матушки успели перекрасить и все сатанинские знаки уже
исчезли под слоем свежей масляной краски, приятно пахнущей
олифой.
указательным пальцем правой руки оторвал прилипший к воротам
желтый липовый листок, бросил его под ноги. Запах краски
щекотал ноздри. Этот запах смешивался с горьковатым дымом.
На огородах жгли мусор, и по тихой улице, пролегающей
недалеко от храма, плыл голубоватый терпкий дым.
солнечные лучи, пробивающиеся сквозь серые тучи.
удержался, взглянул на купола, быстро перекрестился и вошел
в дом.
безнравственному и кощунственному поступку тех, кто
осквернил кладбище и храм. О воротах своего дома священник
не вспоминал. Церковь была полна прихожан, все внимательно
слушали священника, сокрушенно кивая и время от времени
осеняя себя крестным знамением.
прижимаясь плечом к колонне в правом нефе. Он слышал то, что
говорил священник, слышал шепот женщин и старух. Он время от
времени поднимал глаза и смотрел на темную икону в
аляповатом окладе. И ему казалось, что иногда Божья матерь с
черными скорбными глазами согласно кивает головой в такт его
неторопливым мыслям: "Правильное дело ты задумал, Григорий,
богоугодное дело. А если задумал, то не сомневайся,
совершай. И тогда тебе воздается".
размером с портфель. Иногда Григорий Стрельцов невнятно
бормотал короткие обрывистые фразы, из которых ясно звучали
лишь отдельные слова:
мужчина не знал.
за другой подходили к настоятелю. Григорий молча наблюдал,
* * священник протягивает для поцелуев руку, как женщины
склоняют головы, прикладываясь губами к крепкой мужской
кисти, видел восторженные глаза детей.
Григория Стрельцова лежала в онкологии уже третий месяц. Она
перенесла две операции и сейчас проходила химиотерапию.
семенящей походкой покинула храм. Григорий Стрельцов
вздрогнул. Он поскреб небритую щеку и нерешительно
направился к священнику, который стоял справа от алтаря,
уставший, опустошенный долгой службой.
Григорий Стрельцов.
спешки обернулся. Он уже давно заприметил широкоплечего
мужчину, простоявшего всю службу у колонны.
Григория за руку и отвел в сторону. - Присядь, расскажи, что
у тебя на душе. Вижу, ты чем-то озабочен.
закивал. Слова "отец" или "батюшка" не произносились, они
застревали в пересохшем горле. Ведь священник был моложе
Стрельцова лет на десять, и пересилить себя мужчине было
тяжело.
его вам.., хочу пожертвовать церкви.
- едва слышно прошептал священник. - Второй раз вижу тебя в
храме, нечастый ты здесь гость.
дрожали, и он с трудом расстегнул молнию сумки. Вытащил из
нее завернутый в чистую белую ткань предмет и протянул
священнику. Тот положил сверток на колени и принялся бережно
разворачивать. Тускло заблестело серебро. Оклад был
небольшой, но массивный. По углам цветы и виноградные грозди
были немного смяты.
металлу, любовался искусной работой.
щедрый подарок?
ей поможет.
руки на белую ткань:
завтра. Как ее имя?
молиться ежечасно. Будем просить Господа позаботиться о ее
здравии.
судорожно дернулся.
По небритым щекам пробежала судорога, на лбу выступили
крупные капли пота, губы сжались, зубы проскрежетали.
исповедоваться надо, сын мой, в среду, с утра. Я выслушаю
твою исповедь, тебе станет легче.
резко встал.
пол. Григорий поднял ее и, не оборачиваясь, резко зашагал к
выходу. - "Вот так всегда, - подумал протоиерей Михаил
Летун, - когда человеку хорошо, он о Боге не вспоминает, а
как случится беда - сразу в храм. А ведь Бога надо поминать
ежечасно, ежеминутно, благодарить его за каждую минуту
жизни, за каждый прожитый день, за солнечный луч и за глоток
воздуха, за крошку хлеба и за глоток воды. Эх, люди, люди!
Эх, человеки, какая тьма у вас в душе! Отвернулись от Бога".
ощупывая выпуклости, прикасаясь к серебряным уголкам, на
лице священника блуждала, загадочная улыбка, трогательная,
как на лице ребенка. Прижимая белый сверток к груди,
протоиерей покинул храм.
Москву мучил холодный осенний дождь с резкими порывами
ветра. Влажные, липкие однообразные дни сменялись студеной
мглой ночи. Уже третий день советник патриарха Андрей
Холмогоров не покидал свою квартиру. Каждый год осенью,
когда начинались затяжные дожди и холод, нестерпимо болела
спина.
Холмогоров читал. Он сидел за письменным столом, включив
настольную лампу, накинув на плечи старый плед, и пробегал
глазами строчки, пытаясь в мыслях нарисовать картину
прочитанного. Время от времени он отодвигал книгу в сторону,
включал компьютер и, быстро работая пальцами обеих рук,
словно пианист, проигрывающий новую, еще незнакомую пьесу,
делал записи, отправляя интересующую его информацию в недра