Чтение 10–й страницы книги ~Пан~

Она не садилась.

Я сказал, тоже вставая со стула:

- Да, вам, верно, пора ложиться. Надеюсь, вам уже легче, Эдварда. Вы
вдруг так загрустили, и меня это мучило.

- Пустое, я высплюсь, и все пройдет.

Мне нечего было прибавить, и я пошел к дверям.

- Да, спасибо, что пришли, - сказала она и протянула мне руку. Она
пошла следом за мной в прихожую; это было совсем лишнее.

- Не надо, - сказал я, - не затрудняйтесь, я сам...

Но она все же вышла со мною. Она стояла в дверях и терпеливо ждала,
пока я отыскивал картуз, ружье и сумку. В углу стояла трость, я ее
заметил, пригляделся и узнал - это была палка доктора. Эдварда видит, на
что я смотрю, и заливается краской, по лицу ее ясно, что она тут ни при
чем и о палке не подозревала. Проходит не меньше минуты. Наконец ее
охватывает лихорадочное нетерпенье и совершенно вне себя она говорит:

- Ваша палка. Не забудьте свою палку.

И она берет докторскую палку и протягивает ее мне.

Я смотрел на нее, она стояла с палкой в руке, рука у нее дрожала. Чтоб
положить этому конец, я взял палку и поставил ее обратно в угол. Я сказал:

- Это палка доктора. Не пойму, как хромой мог позабыть свою палку.

- Хромой, хромой! - крикнула она горько и подошла ко мне почти
вплотную. - Вы-то не хромаете! Куда! Но если б вы даже и хромали, вы все
равно его не стоите, вам до него далеко!

Я хотел ответить, ничего, ничего не приходило в голову, я молчал. Я
низко поклонился ей и попятился к дверям, потом на крыльцо. На крыльце я
мгновенье постоял, глядя прямо перед собой, потом пошел.

Так-так. Он забыл палку. Он вернется за нею этой дорогой. Он не хотел,
чтобы я оставался последним... Я брел очень медленно, то и дело
оглядывался, на опушке я остановился. Я ждал полчаса, наконец появился
доктор; завидя меня, он ускорил шаг. Не успел он еще рта раскрыть, я
приподнял картуз. Я решил поглядеть, что он станет делать. Он в ответ
приподнял шляпу. Я пошел прямо на него и сказал:

- Я вам не кланялся.

Он отступил на шаг и вглядывался в мое лицо.

- Не кланялись?

- Нет, - сказал я.

Пауза.

- Ну ладно, мне это безразлично, - ответил он, бледнея. - Я иду за
палкой, я ее забыл.

Сказать мне тут было нечего; но я придумал другое, я вытянул перед ним
ружье, словно перед собакой, и крикнул:

- Гоп! - и принялся хлопать и свистать.

Мгновенье он боролся с собой, лицо его приняло престранное выражение,
губы сжались, глаза вперились в землю. Вдруг он остро глянул на меня,
подобие улыбки осветило его черты, и он сказал:

- Ну зачем вам все это?

Я не отвечал; но его слова задели меня.

Он вдруг протянул мне руку и глухо проговорил:

- Что-то с вами неладно. Сказали бы мне лучше, может быть, я...

Тут меня захлестнули стыд и тоска, его спокойная речь совершенно
вышибла меня из равновесия. Мне захотелось сделать ему приятное, я обнял
его за талию и выпалил:

- Простите меня, слышите! Да нет, что со мной может быть неладно? Право
же, не беспокойтесь, помощи мне не требуется. Вам, верно, нужна Эдварда?
Вы застанете ее дома... Только поторопитесь, не то она ляжет спать; она
так устала, я сам видел. Правда, поторопитесь, послушайте моего совета, и
вы ее еще застанете. Что же вы стоите!

И я повернулся и поспешил прочь, я кинулся через лес, домой, в свою
сторожку.

Долго я сидел на нарах, в точности как вошел, с сумкой через плечо и с
ружьем в руке. Странные мысли бродили у меня в голове. И зачем была эта
несдержанность перед доктором! Я с досадой представил себе, как обнимаю
его за талию и гляжу на него мокрыми глазами; небось, злорадствует,
подумал я, должно быть, сидит сейчас с Эдвардой и насмешничает. Он оставил
в прихожей свою палку. Да, да, видите ли, если б я даже и хромал, я все
равно не стою доктора, мне до него далеко, это подлинные ее слова...

Я встаю посреди комнаты, взвожу курок, приставляю дуло к левой лодыжке
и нажимаю на спуск. Пуля проходит ступню и впивается в пол. Эзоп коротко,
перепуганно лает.

Скоро в дверь стучат.

Это доктор.

- Извините, что я вторгаюсь, - начал он. - Вы так поспешно ушли, а ведь
нам не мешало бы поговорить. Тут как будто пахнет порохом?

Он был совершенно трезв.

- Видели вы Эдварду? Взяли свою палку? - спросил я.

- Я взял свою палку. Нет, Эдварда уже легла... Что это? Господи боже,
да у вас кровь?

- Нет, это так, не стоит внимания. Я ставил ружье, а оно выстрелило;
сущие пустяки. Черт вас побери, да отчего же это я должен перед вами тут
отчитываться!.. Значит, вы взяли палку?

Он неотрывно смотрел на мой простреленный сапог и на струйку крови.
Проворным движеньем он положил палку и стал снимать перчатки.

- Сидите-ка тихо, надо снять сапог. То-то мне показалось, что я слышу
выстрел.

18

Как же я жалел потом об этой глупости, и зачем это я, собственно, да и
чего добился; только обрек себя несколько недель не вылезать за порог
своей сторожки. Как сейчас помню все свои терзания и неудобства, моей
прачке пришлось всякий день являться ко мне, чуть ли не жить у меня,
покупать мне еду, вести мое хозяйство. Вот ведь поди ж ты!

Однажды доктор завел разговор об Эдварде. Я слушал ее имя, слушал, что
она сказала или сделала, и это стало уже так не важно, он словно говорил о
чем-то далеком и до меня не касающемся. До чего же скоро все забывается! -
думал я в изумлении.

- Ну, а вы-то сами что думаете об Эдварде, раз уж вы о ней спрашиваете?
Я, говоря по правде, уже несколько недель, как ее не вспоминал.
Погодите-ка, ведь, по-моему, между вами что-то было, вы так часто
видались; когда ездили на острова, вы были за хозяина, она за хозяйку. Не
отпирайтесь, доктор, что-то было, какая-то взаимная склонность. Да нет,
бога ради, не отвечайте, вы не обязаны мне отчитываться, я так только
спрашиваю, сам не знаю зачем. Поговорим о другом, если хотите. Когда я
смогу ходить?

Я сидел и думал о том, что только что сказал. Отчего я в глубине души
боюсь, как бы доктор не разоткровенничался? Какое мне дело до Эдварды? Я
ее забыл.

Потом еще как-то зашел разговор об Эдварде, и я опять перебил доктора;
одному только богу известно, что это я боялся услышать.

- Зачем вы перебиваете меня? - спросил он. - Не можете слышать ее
имени?

- Скажите, доктор, - попросил я, - какого вы, собственно, мнения о
йомфру Эдварде? Мне это интересно.

Он подозрительно глянул на меня.

- Какого я о ней мнения?

- Может, вы расскажете мне сегодня что-нибудь новенькое, может, вы даже
посватались и получили согласие? Вас поздравить? Нет? Ну да, так я вам и
поверил, ха-ха-ха!

- Ах, вот вы чего боялись!

- Боялся? Милейший доктор!

Пауза.

- Нет, я не сватался и не получал согласия, - сказал он. - Может, это
вас можно поздравить? Нет, к Эдварде не сватаются, она сама берет, кого
захочет. Думаете, она сельская простушка? Да вы и сами видите - здесь, в
северной глуши, - и вдруг такое существо. Девчонка, бить ее некому, и
взрослая причудница. Холодна? О, не беспокойтесь! Горяча? Сущий лед. Так
что же она такое? Семнадцатилетняя девчонка, не правда ли? А вот вы
попробуйте только повлиять на эту девчонку, так она сразу у вас всякую
охоту отобьет. Отец и тот не найдет на нее управы; она с виду его
слушается, а сама делает, что ее левая нога захочет. Она говорит, что у
вас взгляд зверя...

- Тут вы ошибаетесь, это другая говорит, что у меня взгляд зверя.

- Другая? Кто же?

- Не знаю. Какая-то ее подруга! Нет, это не Эдварда. Погодите-ка, а
может быть, это и правда сама Эдварда...

- Когда вы на нее смотрите, это-де так-то и эдак на нее действует...
Но, думаете, это хоть на волосок вас к ней приближает? Ни чуточки.
Смотрите на нее, смотрите на здоровье. Но как только она почувствует себя
в вашей власти, она тотчас решит: ишь ты, как он смотрит на меня и
воображает себя победителем! И тут же одним взглядом или холодным словом
отшвырнет вас за тридевять земель. Думаете, я ее не знаю? Как по-вашему,
сколько ей лет?

- Она ведь родилась в тридцать восьмом году?

- Враки. Я забавы ради это проверил. Ей двадцать лет, хоть она и впрямь
легко сойдет за пятнадцатилетнюю. У нее несчастный, нрав, и он не дает
покоя ее бедной головке. Когда она стоит и смотрит на море и скалы, у нее